В общем, для сохранения авторитета Роуда тут главное, чтобы выставленный боец задоминировал меня в поединке.

Отчего, конечно же, возникал интересный вопрос — где подлянка? На относительно честную схватку в этом мире можно надеяться только с дворянином, да и с ним гораздо реже, чем хочется.

— Не испугаешься выйти один на один, рыцарек? — отвлекая меня от размышлений о последнем, процедил бешеный. — За Дьерна ты славно вчера спрятался.

— На конюшне б тебя запороть… — играя на публику, мечтательно вздохнул я (глаз противника дернулся, а мальчишки одобрительно зашушукались) — Но хлопотно это. Однако прикончить тоже хороший выход. Другим наука.

— Значит, согласен, рыцарек? При свидетелях повторишь?

Ну да, меня провоцировали на «узаконенное» убийство. Шен Ваг с этим хером явно не хотели лишний раз мелькать в криминальных сводках.

— Если ты про один на один, то целая толпа все и так слышали! — отмахнулся я и нахлобучил на голову шлем. — Представляться не будем. Меч мне!

Довольный как слон Даннер, рисуясь, вышел вперед с цвайхандером в руках.

— Это у тебя что за оглобля, рыцарек? — слегка насторожился бандит. — Думаешь что поможет?

— Ты слишком много болтаешь! — ответил я, принимая оружие. — Не надеешься, что поможет подлянка?

Теоретически, выход на дуэль с большим двуручником был очень грубой тактической ошибкой. Быстрый, хорошо подготовленный противник в хорошем доспехе и легким мечом должен был иметь тут все преимущества и уделать меня, работая по уязвимым зонам. Но это только теоретически, сравнивая массу и инерцию оружия сторон. На самом деле меня следовало воспринимать как вооруженного чем-то типа полэкса или если угодно алебарды, бойца с которыми не один секундант к честному поединку с мечником не допустит. Как, впрочем, и правильного копейщика. Мечник, даже будь он со щитом, в такой ситуации может выиграть только благодаря ошибкам доминирующей стороны. Это на поле боя благодаря специфике мясорубки грамотной тактикой выровнять положение может быть несколько проще.

Другими словами, говоря, о честном поединке с бандотой и с моей стороны речь не шла. Ну и если исход схватки получит яркое продолжение, с доппельхандером в руках для меня было бы находиться куда предусмотрительнее, чем без него.

— Великая! Тебе я посвящаю эту жертву! — вернул меня на землю противник и, сунув руку под кольчужную юбку, вытащил из спрятанных там ножен самый что ни на есть жреческий горлорез с еще более здоровущим чем на мече рубином на пятке. Клинок у слегка изогнутого обоюдоострого кинжала был толи дамасской толи булатной стали.

— Ых…! — рядом подавился воздухом Нейл.

Ну да, нечасто «избранного» или точнее «меченого» богиней Смерти типа прилюдно обещают принести в жертву ей же. Можно сказать, что пахло «friendly fire», но лично я бы поостерегся. Никакими своими эти охуевшие от безнаказанности мурки с мыльного завода мне не были, а что касается их самих, то я не знал и не хотел знать, как разбойники воспринимают единоверцев. Если меня конечно можно было считать им.

Хеленит тараторил речитативом литанию, с каждой новой строкой повышая голос. Банда злорадно скалилась. Группа моей поддержки и невольные зрители переживали за мою голову и делали ставки по исходу поединка, по какой-то причине в основном против.

Поставить на себя я не успел. Бандюга сорвался с места и молнией оказался рядом.

Высверк «бастарда» слева, финт в голову, реальный удар в колено приняла гарда подставленного двуручника. Но это тоже была уловка. Меч нес чисто отвлекающие функции. Противник, прямо как я сам сорвал дистанцию и сунул мне кинжал под мышку.

Точнее, что попытался это сделать. Во-первых, промахнувшись; а во-вторых поймав удар с локтя в челюсть. Далее мне оставалось только развернуться и подхватив цвайхандер снести хитреца вместе с его легкой железкой, которой он, кстати, даже не успел прикрыться.

Режуще-секущий удар был не силен, так что хеленита уберегли доспехи, но инициатива по-прежнему принадлежала мне, так что я сделал проходной шаг назад и долбанул его своей «оглоблей» второй раз. Тут он прикрыться уже успел, но вот беда — более чем трехкилограммовая железяка длиной в рост немаленького человека с приданным этим человеком еще более немалым ускорением сего блока можно сказать что и не заметила и, скользнув клинком по защищенному кольчугой плечу, глубоко врезалась в защищенное только рукавом теплой куртки и кожаным наручем предплечье.

Попытку врага еще раз перейти в клинч сорвал удар в лицо все той же гардой. Кожа под сталью лопнула и хеленит, пролетев мимо меня, рухнул наземь. Сознания он на адреналине не потерял, но благодаря тому же адреналину замешкался пытаясь опереться на разрубленную и брызгающую во се стороны кровью руку…. В общем я перед последним взмахом даже не торопился.

Под занавес поединка и надо полагать перед началом его продолжения позарез требовалось что-то такое сказать, но на передний план вылез только сарказм:

— Тебе я посвящаю эту жертву! — с абсолютно искренним ехидством сказал я, глядя на труп. Перерубить недругу защищенную кольчужной бармицей шею полностью мне конечно не удалось, даже богам в этом мире вряд ли это будет по силам, однако на позвоночник силенок хватило.

«Жертва принята!» — с не меньшей у меня иронией мурлыкнул за спиной тихий голос…, и я поймал приход. Не знаю с чем лучше сравнить это удовольствие. От «хмурого» и тому подобного говна я всю жизнь держался как можно дальше и имел все основания считать подсевших на тяжелые наркотики наркоманов унтерменшами. Наверное, лучше всего сравнить с кажущимся бесконечным оргазмом в постели с любимой женщиной. Пока ему какая-то сволочь не помешала.

Дружище Тим заносил свой палаш метрах примерно в трех от меня, Роуд был правее и ближе. Прочие бандюки отставали. Но двигались они все как-то медленно. Не то чтобы «аж совсем», но заметно. Гораздо, гораздо медленнее, чем я до этого замечал подобное в месиве битв.

Встречный удар в ноги из правой нижней четверти главарь шайки заметить успел, но предпринять что-либо защитится — нет. Под клинком хрустнуло, все так же слишком медленно плеснуло кровью, и бандюган нырнул головой вперед.

Инерция — это одновременно и проклятие, и благословение тяжелых длинных клинков. Секануть коцаного справа-сверху я конечно не успевал, но мог, как в китайском фильме крутануться вокруг оси и нанести удар справа, по необходимости с отшагом назад. Удар смял его как кувалдой, снеся вместе с рукой по предплечью еще и верхушку черепа.

Следующий за ним неудачник накололся на острие. Почти что самостоятельно.

Пока я его стряхивал, еще один разбойник подскочил слишком близко, так что мне пришлось спрятаться за цвайхандером.

На второй удар его уже не хватило. Нейл наскочил на супостата как лев, и так как внимание разбойника было отвлечено мной, оруженосец отсек недругу кисть первым же ударом и дорубил двумя следующими, на чем бой собственно и закончился.

Вылетевшие из-за нашей спины кнехты и благородные господа стоптали оставшихся бандюков из ударной группы и ломанулись к стрелкам. Которые, не будь дураками, побросали луки и самострелы и позапрыгнув на лошадей ринулись наутек.

Фенн Эван полулежал на земле с арбалетным болтом в бедре.

— Вас то, как угораздило? — удивился я.

— Доспехи хуже! — буркнул мужик, примериваясь болт выдернуть.

— Это да, — согласился я с ним. — Но болт пока что лучше оставить. Нельзя сказать, что я великий врачеватель, но помочь вам смогу. Так что не усложняйте.

Ее Высочество принцесса Несса для приема изволила быть в пышном шелковом платье цвета ночного неба с изящнейшей, украшенной черными алмазами и опалами диадемой в соломенных волосах. Сейчас она пряталась за портьерой и недовольно рассматривала с балкона собранных по «ее» зову лучших представителей Кантийского дворянства.

— Фу! — очаровательно сморщила она носик. — Ну и провинция.