Священник благодарно кивнул, даже несколько уняв мандраж. Разумеется, для всего нужно время. Глупо полагать, что юная леди так просто послушает его — сам же говорил, что Лили сложная подопечная. Ничего, у него много времени, а знать позже, что он действительно спас девушку, услышать от неё слова благодарности и увидеть на исповеди однажды — лучшая награда за старания.

— Боюсь, я решил, что справлюсь в одиночку и переоценил свои возможности, — честно признался Сандор. — Спасибо, сестра. Вы вновь открыли мне глаза.

Женщина лишь понятливо кивнула, оставив его в одиночестве и Сандор вновь разглядывал витражи. Размышлял, что скажет юной леди завтра.

Не стоит взваливать на себя то, что не по силам. Вокруг множество людей, готовых помочь, протянуть руку и вот покой вновь селится в душе, а тревога отступает на задний план. Священнику всего лишь нужно было поговорить с кем-то, спросить совета. Он не единственный на этой войне, все они, служители Господа, такие же. Всех терзают сомнения, даже самых прекрасных и чистых. Для того они и существуют друг у друга.

«Возлюби ближнего своего» — иногда Сандору казалось, что он способен любить весь мир. Хоть в нём была и грязь, но чистоты в нём было больше. Священник верил — его призвание в том, чтобы очищать словом своим, проповедью на вечерней службе. Когда говорил, а люди слушали его и кивали, глядя на Сандора как на святого, сошедшего с небес. Разве можно было не оправдать их ожидания?

Испытание продолжалось. Юная леди ждала его в том же самом зале и смотрела в огонь — священник зашёл не слышно, осторожно ступая и разглядывая девушку. Интересно, что Лилиан никогда не убирала волосы, как другие девушки. Причёски её всегда были просты. 

— Добрый вечер, леди Блэр.

Она быстро повернулась и кивнула Сандору. 

— Как вы провели эти два дня? — спросил священник, проходя к камину и усаживаясь в кресло. — Надеюсь, с пользой?

Сегодня разговор тоже выходил тяжёлым. Лили явно не открыла Библию, хотя с лёгкостью называла некоторые события Святого писания, о которых Сандор её спрашивал. Не мудрено. Даже цитировала что-то... 

— Святой отец, у меня есть к Вам вопрос, — обратилась она к разом воспрянувшему духу Сандору. — Господь наказал убить Аврааму своего долгожданного сына. Старик был в ужасе, но всё равно не стал противится воле Его — они отправились на указанное Богом место, где Исаак оказался связан, возложен на жертвенник... — юная леди умолкла, потом заговорила опять. — Но в момент, когда Авраам вознёс над сыном своим кинжал, явился к нему ангел. Поведал, что Господь доволен готовностью к жертве Своего сына и потому Авараам вознёс вместо сына овна, запутавшегося в кустарнике неподалёку. Я верно помню, отче?

— Верно, — кивнул Сандор. — Но не пойму, к чему Вы ведёте. 

— Почему Господь, поведавший семь заповедей, среди которых — не убей, потребовал от Авраама убийство родного сына? 

— Он не желал смерти Исаака, леди Блэр, — мягко пояснил священник. — Господь всего лишь хотел убедится в его преданности Ему и в том, крепка ли Авраамова вера. Этому человеку была отведена большая роль в Его замыслах. 

— Я представить боюсь, что чувствовал этот мужчина. Три дня шёл он к этой горе с мыслью об убийстве...

— Конечно, его терзали сомнения, но всё это — путь очищения. Все мы сомневаемся, так или иначе. Все мы однажды задаём не правильные вопросы, но Господь никогда не даст совершить грех в свою честь. 

— А как же крестовые походы? Как же все эти убийства «во имя Господа»? Почему нам нужно быть готовыми пожертвовать своими детьми, чтобы Он был уверен в нас? Какой Бог вообще станет проверять своих детей? Вы как-то сказали, что он — любящий, но строгий отец. Разве, например, мой отец приказал бы убить своего внука, чтобы доказать что-то?

— Пути Господни неисповедимы, — вздохнул Сандор. — У всех поступков и слов всегда есть смысл, нам, людям простым, недоступным. Если же вы говорите о морали этого наставления — Господь не стал бы допускать убийства невинного. 

— А крестовые походы, отче? — юная леди взглянула на него испытывающее.

— Разве то люди?.. Отступники, язычники, думающие, что правда на их стороне. Это бред, миледи. На эту войну отправлялись великие люди, пылающие любовью к Господу, желающие восстановить справедливость. И Господь за рвение это простил им все грехи, ибо справедливость для Него превыше всего.

Сандор знал, о чём говорил. Честь Бога нужно отстаивать любыми способами. Многие готовы покусится на неё, пачкая светлое грязными суждениями и словами, поступками. Отступники готовы жечь Святыни и грызть глотки священникам, порочить христианок, лишь бы упиваться своей силой и властью. Их, так называемые, боги — жестоки, иногда даже требуют в жертву человека, а Господь никогда не требовал. Лишь просил, наставлял и каждое такое наставление было каплей в необъятном море учения.

— Я не могу понять Его... — рассеяно пробормотала Лилиан. — Не могу понять и людей, которые убеждены в категорической Его доброте. 

— Не нужно понимать, — Сандор поднялся, подошёл к девушке и прянул свои руки к её ладоням. На удивление юная леди позволила это, и священник опустился перед креслом на одно колено, смотря на девушку с убеждённым в категорической правоте блеском в глазах. — Нужно просто верить.

В серых глаза мелькнула какая-то мысль. Сомнение? Неужели он на правильном пути? 

— Вера не должна иметь оснований на то. Мы верим не за поступки, мы верим и не от того, что знаем о Его существовании. Вера живёт в каждом сердце и направляет его на правильный путь. Путь, уготованный Им. 

— Значит, всё уже предрешено? Выходит, что это Господь привёл Вас ко мне и мне суждено либо поверить, Вам, либо стоять на своём до самого конца?

— Нет-нет, верить нужно не мне, — священник усмехнулся, — Я всего лишь инструмент в Его руках. Верить нужно в Него. До тех пор, пока Вы стараетесь верить, у Вас ничего не выйдет и чувства будут всего лишь лицемерием, понимаете? Не нужно искать причин, миледи. 

Лилиан смотрела него внимательно, о чём-то думая. Даже её ладони — холодные, были напряжены. Сандор внезапно понял, что они грубые. Как будто эта девушка работает ими постоянно. На вид руки хрупкие, с тонкими пальцами, а на деле оказались обманчивы. Какая интересная метафора в действии — первое впечатление и внешность может очень много скрывать. Священнику хотелось спросить об этом, но Сандор промолчал, улавливая малейшие изменения на лице юной леди.

— Я долго думаю о Ваших словах каждый раз, когда Вы покидаете стены нашего дома, — сказала Лили. — Но, верно поступаю неправильно и думать не нужно? Лишь принимать как данность?

— Именно! Видите? — Сандор поднялся. — Это часть того, что мы зовём просвещением. Вы на верном пути, леди Блэр. Я же обещал, что спасу Вашу душу от терзаний.

Возвращался в свою обитель Сандор окрылённым. Упорный труд и стальная вера — вот он, залог очередной маленькой победы! Юная леди уже хотя бы понимала, что с ней было не так и больше не воспринимала любое слово в штыки! Надежда, святая надежда, как же Сандору было легко на душе! Будто бы камень, повисший на его шее в момент их первой перепалки, сейчас соскользнул, потонул в тёмных водах Темзы и сгинул там во веки веков, аминь.

Священник даже легко посмеивался, гоня лошадь обратно в сторону города. Стук копыт, звуки умиротворения — ему сейчас не были страшны любые дьявольские твари, жившие в тёмных лесах по воле проклятых ведьм и демонов.

Что ж, теперь осталось совсем не много. Всего лишь продолжать говорить с юной леди и иметь честь видеть самое прекрасное — как душа очищается, усмиряет свою бурю и покоряется воле Господней. Мятежники... было в их бунтах нечто действительно завораживающее — та часть, когда они осознавали и раскаивались во грехах своих, падали на колени и впервые искренне молились.