За восемь дней, прошедших после взрыва наша группа многое успела сделать. Во-первых, избавились от динамита и проводов. Вывезли их за город и утопили в реке. Риск попасться при перевозке, конечно, был, но пара дней после взрыва показала, что той активности полиции и властей, ожидаемой мной с учётом опыта будущего, не произошло. Не то время, и не тот менталитет у людей.

В двадцать первом веке после такого громкого теракта начался бы поквартирный «чёс» с привлечением всех сил полиции, а также армейских подразделений. Были бы перекрыты вокзалы, порты. Объявлена через СМИ огромная сумма вознаграждения за любую помощь в поимке и такое прочее. Здесь же, можно сказать, ничего в жизни города не изменилось. Никаких тебе усиленных патрулей, тем более военных. По пролетевшему по дому слуху приходил детектив, который был вежливо послан по далёкому пешему маршруту первыми же квартирантами, с которыми он попытался переговорить. Не любили жители Сохо представителей CID, да и всю полицию в целом.

Успел здесь услышать распространённый исторический анекдот, описывающий, как презрительно в Англии относятся к Скотланд-ярду. Когда суперинтендент Вильямсон, создатель Департамента уголовных расследований, спросил одного незнакомца, который был очень похож на сотрудника Скотланд-ярда, вышедшего на пенсию: «Мы не знакомы? Вы у нас не работали?», то получил ответ: «Нет. Слава богу, так низко я еще не опустился…». И за пятнадцать лет с тех пор мало что изменилось в отношении простого народа к полиции. В общем, от динамита избавились.

Во-вторых, выбрали квартиру на Виктории-стрит, которую занимал какой-то банковский чиновник с женой и горничной. Третий этаж, четыре комнаты, две из которых тремя окнами выходят на нужную нам улицу. Кроме парадного подъезда, чёрный вход-выход, выводящий на соседнюю улицу для спокойного ухода после акции.

Под видом почтальона с посылкой в эту квартиру наведался почти поправившийся Горелов. Ему надо было не только узнать всё о тех, кто проживает в той квартире, которую мы выбрали, но и обмять форму. Сегодня с утра он должен был передать посылку в Букингемский дворец для короля Георга Пятого, с которой тот ознакомится только после похорон. То, что её примут, никаких сомнений не вызывало. Посылка – небольшая шкатулка, обернутая материей, была опечатана сургучом с оттисками личной печати премьер-министра Великобритании. Конечно, подделкой, но очень качественной, изготовленной тем же специалистом, который готовил нам паспорта. Была у меня одна задумка ещё при планировании этой акции, вот сегодня её Горелов и должен был осуществить, после чего ждать нас на вокзале Ватерлоо.

Похороны похоронами, но железная дорога продолжала работать и если всё пройдёт нормально, то сегодня вечером мы отправимся на поезде в Саутгемптон. Откуда на пароходе дойдём до Гамбурга или Бремена, в зависимости от того, «лайнер» какой немецкой фирмы первым придёт из Нью-Йорка. А дальше Берлин и поезд до Санкт-Петербурга.

В-третьих, определились с целями. Для уничтожения отнесли последнего из оставшихся в живых сыновей королевы – Артура Уильяма Патрика, принца Великобритании, герцога Коннаутского, а также его хорошего друга и военного министра лорда Нэрна, Пятого маркиза Лансдауна. После отъезда уже покойного фельдмаршала Робертса на войну с бурами, принц, назначенный вместо него главнокомандующим войсками в Ирландии, и маркиз также отличились жестким отношением к жителям Изумрудного острова. Кроме того, по моему мнению, они не могли не знать о покушении на Александра Третьего и его семью.

Кроме них, целью номер один оставался премьер-министр Великобритании Роберт Солсбери, а также парень с моноклем в глазу, министр колоний и лидер крайних империалистов Джозеф Чемберлен. Плюс к ним добрали ещё нескольких представителей Тайного совета, которые отличались крайней нелюбовью к ирландцам. Если они только окажутся в «процессии скорбящих». На похороны королевы Виктории и принца Уэльского съехалась туча народа королевских, царских и императорских кровей. От дома Романовых приехал Великий князь Михаил Александрович и министр иностранных дел граф Ламздорф, из Германии император Вильгельм Второй, внук королевы и многие другие.

Одним словом, главная цель акции – Солсбери, на которого показал «садовник», остальные, как получится в том столпотворении, которое начнётся после первых попаданий в тела круглых пулек из штуцера Жирардони. А то, как бы кого из «нужных» не зацепить.

Я ещё раз осмотрел комнату, где перед двумя окнами сидели по одному на стульях и, привязанные к ним, спящие хозяин и хозяйка квартиры. Сегодня рано утром я поднялся к двери квартиры, которую на мой стук открыла служанка. Дозированный удар по сонной артерии, отправил её в сон, который продолжил хлороформ. Хозяина и хозяйку продолжать спать отправили таким же порядком уже с Зарянским. Буров с кофром, где были три штуцера Жирардони, зашёл в квартиру чуть позже.

И вот теперь хозяева сидели тепло одетые, но находящиеся в царстве Морфея, перед окнами. Я и Зарянский с винтовками встали сбоку от оконных проёмов, скрытые от взоров с улицы занавесками. Пётр Фёдорович, как самый слабый из нас стрелок, должен был открыть окна, и быть готовым передать запасной штуцер, если у кого-то из нас оружие даст сбой.

Окна открыты, в комнату ворвался прохладный ветер и шум улицы. Процессия приближалась. Впереди следовали два катафалка, запряжённые четверкой чёрных лошадей, которых вели под уздцы. Дальше шли Георг Пятый с женой Марией. Рядом с ними шёл Вильгельм Второй и Артур принц Великобритании, герцог Коннаутский. Ещё кто-то из женщин и молодых людей и девушек. Вернее всего, близкая родня королевы.

Зарянский, стоявший в простенке передо мной, обернулся и вопросительно посмотрел на меня.

Я покачал головой и тихо произнёс:

– Пропускаем.

Следующая большая группа из «процессии скорбящих», среди которой рассмотрел Великого князя Михаила Александровича. Видимо, это представители царствующих домов Европы. А вот показалась наша главная цель – маркиз Солсбери, рядом с которым шёл Чемберлен. Вернее всего, пошла группа лиц, представляющих Тайный совет или Кабинет министров Великобритании.

– Солсбери, – тихо произнёс я.

– Понял! Чемберлен, – подтвердил Зарянский.

– Дальше работаем по всем, кто рядом с ними и уходим, – напряжённо произнёс я, одновременно беря на мушку грудь премьер-министра.

– Принято.

Я мягко потянул спусковой крючок.

Георг Пятый устало опустился в кресло. Вернувшись очень поздно из Виндзора, где всё-таки провели захоронение королевы Виктории и принца Уэльского, король, после того, как уложил спать жену и детей в их покоях Букингемского дворца, прошёл в рабочий кабинет своей бабушки.

«Неужели этот ужасный день подходит к концу. Боже, как же страшно было. Эта бесшумная смерть, которая унесла жизни премьер-министра и множества членов Тайного совета. Девять убитых и трое раненных! По сравнению с количеством погибших во время взрыва Главного храма масонов немного, но это же были похороны?! Какими же тварями надо быть, чтобы устроить такое?! – король сжал кулаки так, что побелели костяшки. – А какой позор перед царствующими домами Европы! И почему они расстреляли только британцев?!»

Мысли, перемешиваясь с видениями прошедшего дня, мелькали в голове короля. Вот развороченная пулями грудь и голова маркиза Солсбери. Чемберлен, которого тяжело опознать из-за отсутствия половины черепа. Но это было потом. А сначала паника на улице, когда в давке пострадало немало людей. Сколько и как?! Пока выясняется. Вот сидящий на земле Вильгельм Второй, которого кто-то из тех зевак, стоявших на тротуаре, сбил с ног. Дядя, герцог Коннаутский, пытающийся как-то оградить от мечущихся людей своих детей. Он сам, прижавший к груди жену, прильнул к катафалку, на котором везли гроб с останками отца. Хорошо, что хоть коней удержали, и они не понесли.

– Ваше королевское величество, разрешите, – мысли Георга прервал личный секретарь королевы.