Если хотите напугать до икоты матерого океаноплавателя, который смеется над вашей походкой сухопутной крысы, просто скажите: «какая замечательная нынче погода для кораблей-призраков, вы не находите?». Обидные шуточки исчезнут вместе с хозяином.

Один из представителей кораблей-призраков как раз сейчас дрейфовал недалеко от слепого пятна, которое на картах Авторитета обозначено как «Твердые Воды». Вместо экипажа по палубе гуляли чайки, а на штурвале дремал альбатрос.

Любопытный факт: вся палуба судна была испещрена корявыми надписями, сделанными краской, углем, и вообще всем, что могло оставлять следы.

«мы больше никагда нибудим смияца над людьми, каторые атличаюца от нас!», — гласила каждая из нескольких тысяч надписей.

Любопытный факт № 2: корабли-призраки подвида «мы больше никагда нибудим…» вышли целой серией в достаточно непродолжительное время по меркам такой солидной штуки как океаноплаванье. Они появлялись в течение цикла с интервалом примерно в одну неделю. Места их появления образовывали редкий пунктир, который вел к Твердым Водам.

Любопытный факт № 3: все они таинственным образом были связаны с торговым грузовозом Империи Сай, который сейчас входил в Кольцевой Порт Твердых Вод.

Туша грузовоза причалила к мосткам, глухо врезавшись в тормозящие буфера из пилигримов. Грохнул резной трап. Над кораблем нависли гидравлические подъемники стотри, подоспели рабочие порта. На судне зашевелились собственные грузчики.

Через некоторое время работа закипела.

Когда все закончилось, грузовоз на время обезлюдел: команда разошлась или уснула, а стотри переключились на сотню других важных дел. Тогда часть подпиленных досок на носу корабля вздыбилась изнутри.

Шкряк!

Образовавшаяся рваная дыра находилась на уровне полости, в которой лежал балласт. В основном камни. Сайцы могли не заглядывать туда годами. Именно это спасло грузовоз от участи стать еще одним кораблем-призраком.

В дыру заползали волны. Было очень тихо, словно балластная камера прислушивалась к тому, что сейчас творилось снаружи. Все было спокойно. Тогда из дыры высунулся еще один трап, гораздо меньше грузового. Собственно это была обычная дверь, сорванная где-то с петель. Она бесшумно уперлась в причал.

Скиу-скиу-скиу.

Проглот никогда не следил за своей репутацией. Наверное, поэтому о нем сложилось весьма предвзятое мнение: якобы он глотает все подряд. Вне всякого сомнения, психология его была элементарна, она сводилась к поиску предметов, которые должны быть проглочены. Однако в этом примитивном, на первом взгляд, алгоритме, жила своя сложнейшая система ценностей, зависимостей и переплетений контекста, которые недоступны пониманию человеческого разума, ровно как и воля Первого.

Проглот нес в своем чреве непереваренные зерна Судьбы. Он сам был Рок. Уродливый Фатум. Ему неведомы были сострадание, жалость, злоба или агрессия, эти слова не имели под собой материальной основы, так что их нельзя было проглотить. Поэтому он представлял собой бесстрастную силу, которую вели случайные сочетания чисел. Иногда он чувствовал интерес. И эти моменты выражали высшее проявление обреченности в Проглоте. Если что-то было ему интересно, он должен был это проглотить. Мало физических и природных законов работает с той же четкостью и безотказностью, как этот.

Понадобились бы сотни нерестов наблюдений и тягчайшего анализа, чтобы выявить в трапезах Проглота некую осмысленную закономерность. И, возможно, даже обнаруженная, она не смогла бы быть правильно объяснена ограниченными умами людей.

Вот почему всем казалось, что Проглот бессмысленный обжора.

Как бы то ни было, иногда судьбоносные процессы его пищеварения можно было наблюдать невооруженным взглядом, набравшись лишь мужества и силы воли.

— … - жалобно взвыл Проглот.

Он лежал недалеко от прозрачной стены, под днищем поставленного на распорки плота и дрожал. Его сильно пучило и тошнило.

— … - он перевернулся на спину и замер.

Некотрое время под бревнами было тихо. Потом что-то забулькало, раздались сдавленные выдохи, будто большой мот пытался разделаться с комком шерсти, застрявшим в горле.

Это продолжалось довольно долго, пока, наконец…

— Аа-а-ау!

— …

— Какая гадость, какая гадость, какая гадость!

— …

— Ты?!

-..?

— Это ты меня съел! Я разорву тебя в клочья!

Проглот торопливо выбрался из-под плота, развернулся и почесал передней лапой слюнявый уголок пасти.

— Не уйдешь! — кричал Вилл, выбираясь следом на локтях и коленках. — Я умножу тебя на ноль, скотина!

Ну, то есть, это ему казалось, что он кричит. В действительности, будь он в библиотеке, никто даже не поднял бы голову над книгой. Вилл поднялся оперевшись на плот, и нащупал ручку зонтика.

— Я — Вилл! Я… Вилл! Сейчас я нанесу тебе удар и, скорее всего, убью! Хотя существует вероятность обратного исхода! Процентов восемьдесят! Но остаются двадцать процентов наполненные тьмой смерти и забвения! Как они тебе, а?!

Он выдернул Кричащий меч из ножен и погнался за Проглотом. Некоторое время Проглот, стоя на месте, наблюдал за погоней, а потом, неторопясь, пошел к корзинам с крабами.

Он проглотил несколько корзин и посмотрел, как там Вилл. Отсутствие глаз Проглот компенсировал шестым, совершенно особым чувством, которое навскидку можно было бы назвать «ощущением ультравкуса» или «инфраглоточным зрением». Все что имело вкус, — а даже первичные атомы можно было распробовать, — Проглот видел, как человек видит стальной шар в ярко освещенной комнате.

Кабинетный варвар имел вкус, напоминающий о затхлых рыбьих головах, которые довольно долго лежали на подоконнике, завернутые в бумагу. Он приближался, но медленно. Проглот успел свалить небольшой тотем похожий на моржа с крыльями. Крылья он оторвал и заглотил тотем целиком. Потом он немного полежал, давая моржу время улежаться. Когда он уже собирался вставать, рядом с ним остановилось трое варваров. Они поглядели на останки тотема, на разрушенную пирамиду корзин, и одновременно сложили руки на груди, застыв в позе универсальной для множества миров. Это поза предвещала скорое возмездие и стотри она давалась чудо как хорошо.

— Это зверь, который приехал со Жрецом? — осведомился один из них.

— Да, — ответил второй.

— Он сожрал памятник Свалуму Дробному Создателю Клинышка Для Того Чтобы Дверь В Покои Не Закрывалась Когда Стоит Духота, — заметил третий.

— Это ничего, — миролюбиво сказал первый. — Все равно он больше походил на моржа с крыльями.

— А крабы? — напомнил третий.

— По-моему они в порядке, — пожал плечами первый. — Жрец знает, что делает. Это существо должно быть здесь. Ничего ужасного оно не сделало. Можем просто отнести его тому колдуну. Его зовут Вохрас. Видели, как он потушил пиратский сарай?

Варвары оживленно обсудили это зрелище. Вилл тем временем вышел на финишную прямую.

— Ладно, — согласился третий. — Берем его и несем к Вохрасу. Может он покажет еще что-нибудь.

— Он мой! — заорал Вилл. — Не трогать! Мой!

Третий варвар, взваливший Проглота на плечо, замер с согнутой в колене ногой.

— Вы ничего не слышали? — спросил он.

— Нет.

— А что?

— Он мо-о-о-ой!!!

— Вот опять!

— Точно, теперь, кажется, и я слышал. Как будто из каракатицы воздух выходит.

— Я думал это чей-то желудок.

— Это мой монстр!!! Найдите себе другого, переростки!

— По-моему это откуда-то из-за плотов. Может посмотрим?

— Да брось, наверняка пилигримы сохнут. Жара стоит.

— Да. Перед Тьмой всегда так.

Варвары ушли, унося с собой Проглота.

Вилл, ковыляя из последних сил, тяжело оперся на ближайший плот. Переведя дух, он вышел к корзинам. Измученные жаждой крабы вяло ползали под ногами. Вилл с досадой плашмя ударил одного мечом. Краб предосудительно поглядел на обидчика вытянутыми глазками и отодвинул клинок.