– Едва ли мы сможем взять живыми Ри, Дугхалла и всех прочих, если поднимем народ.

На сей раз Эндрю не захихикал, не забормотал себе под нос, не начал нести чушь. Пристально взглянув на Криспина сощуренными глазами, он спросил:

– А, собственно говоря, зачем они понадобились тебе живьем? В данной ситуации не все ли равно, когда их убить… они всегда вредили нам, и чем дольше они проживут, тем больше новых пакостей сумеют устроить.

Криспин вновь подумал о том, что Эндрю давно пора убрать и что он напрасно медлит с этим делом. В голове кузена размещалось больше мозгов, чем можно было подумать, и уже то, что Эндрю удавалось столь долго скрывать этот факт, заставляло главу Волков нервничать.

– Дугхалл владеет интересующей меня разновидностью магии, – сказал он холодным тоном. – А Ри… у меня есть свои планы на этого ублюдка. Что касается остальных, каждый из них что-нибудь да знает. Быть может, они окажутся полезными нам, но, может быть, и нет. Эти люди долго дурачили нас, они даже ухитрились уничтожить Зеркало Душ. В конце концов именно они низвергли Драконов. И я не без оснований думаю, что они могут располагать полезными для нас знаниями. Поэтому я хочу, чтобы их взяли живыми – чтобы у нас был шанс выяснить все, что нужно.

Анвин расхаживал по комнате, громко цокая копытами о плитки пола.

– Как и Эндрю, я сомневаюсь в правильности твоего предложения. До сих пор действия этих людей имели для нас катастрофические последствия. И я думаю, будет лучше, если они сдохнут со всеми своими знаниями, известными нам и неизвестными.

Криспин не мог поверить собственным ушам. Анвин, его родной брат, перешел на сторону Эндрю!

Криспин посмотрел в глаза брату, надеясь обнаружить в них намек на шутку, издевку над кузеном, но взгляд Анвина был серьезен, угрожающе серьезен. Анвин, всегда подчинявшийся воле Криспина, вдруг обнаружил стремление к независимости, и притом в самое не подходящее для этого время.

– Нет, – сказал Криспин. – Говорю вам, мы пойдем туда сами. Мы трое и отряд отборных солдат.

Анвин растянул губы в акульей улыбке… блеснули острые как лезвия ножа зубы, в глазах его зажглись огоньки.

– А я говорю тебе, что мы не пойдем туда одни. Пока ты занимался своими маленькими делишками, у нас с Эндрю было достаточно времени, чтобы подумать, посоветоваться и составить план действий. Мы совсем не собираемся рисковать своей шкурой в какой-то глупой стычке, которая расчистит тебе дорогу к власти. И у нас нет никакого желания ввязываться в самоубийственные вылазки, тем более теперь, когда место параглеза в семье освободилось. Мы не собираемся ради твоей выгоды ловить голыми руками богов или чародеев… мы просто хотим держаться позади, когда обыватели будут умирать за нас.

– Сегодня мы собираемся поговорить с парниссами квартала Претин, – сказал Эндрю, вновь улыбнувшись. – Они сохранили власть над своими людьми во время бунтов, притворившись, что целиком поддерживают толпу. Мы регулярно получали от них надежную информацию и оплачивали рост симпатий к Сабирам в квартале Претин, несмотря на все антисемейные настроения в городе. Мы можем начать набирать войско в этом квартале. Ярость народа лишь усилится, когда люди узнают правду.

Эндрю хихикнул и принялся крутить свой чуб – единственный локон на бритом черепе; пальцы его при этом шевелились словно ножки заводного паука.

– Но сперва калимекканцы должны похоронить своих мертвецов. Наверное, нам следовало бы помочь им. Возможно, я найду внизу для себя что-нибудь подходящее. Наверняка меня ждет там уйма хорошеньких маленьких девочек.

Криспин ощущал на себе смышленый взгляд этого животного, понимая, что глаза эти, выглядывающие из-под маски безумия, оценивают его реакцию, испытывают, что-то решают…

Сколько же во всем этом игры? Эндрю действительно любил маленьких девочек, по-своему любил, и ему было все равно, живые они или мертвые… Но при каждом очередном споре Эндрю все менее и менее казался Криспину жестоким и пустоголовым извращенцем, все очевиднее превращаясь в тайного соперника. И Криспин наконец решил, что Эндрю должен умереть как можно скорее. Он устроит кончину кузена сразу же, как разделается с неотложным делом. Сперва нужно вырвать Алви из рук похитителей. Возможно, сейчас она находится в Доме Галвеев в качестве заложницы. Он еще не видел требований, которые выставит ему Дугхалл, но, вне сомнения, они скоро станут ему известны. И даже очень скоро, поскольку Зеркало Душ выдало их тайное укрытие. И пока брат и кузен будут настраивать народ против Дома Галвеев, он тоже не станет бездействовать.

Придется нанести удар с аэрибля, подумал Криспин. Нужен отличный пилот, горстка хороших солдат и десантный отряд, который соскользнет по канатам и прикрепит аэрибль к причальной площадке. Тогда он сможет вывезти дочь и, если повезет, расправится с большей частью врагов, прежде чем брат и кузен успеют понять, что произошло.

Когда Криспин в последний раз был в Доме Галвеев, там толпами кишели воинственные призраки, но теперь они наверняка утихомирились, раз люди вновь поселились в доме. Ну что ж, ему предстоит несколько увеличить число привидений, населяющих жилище Галвеев.

Элси стояла наверху стены, окружающей Дом, взгляд ее был обращен к струящейся по долине реке дыма.

– Огонь, дым и звон колоколов сводят меня с ума, – сказала она. – Но как могло случиться, что мы здесь уцелели, а в городе погибли столь многие?

– Тебя защищал экран. – Кейт уже объясняла это сестре, но Элси, очевидно, ничего не поняла. – И благодари богов, что у тебя нет моего слуха. Я слышу стенания горожан, а это куда хуже, чем колокола.

Внизу, в городе рыдали люди, оплакивая усопших. Они рыдали уже два дня. Звук этот проникал в нутро Кейт, бился о кости черепа, давил изнутри на глаза, вязал по рукам и ногам, напоминая о ее вине.

Это она доставила Зеркало Душ в Калимекку… это она отравила колодец жизни, пусть и не преднамеренно. Все бесчисленные жертвы погибли из-за нее, пали от ее руки. Их пепел летел по воздуху, поднимаясь к ней, напоминая о них убийце, покрывая словно серым снегом выступы утеса, стену, окружавшую Дом, ветви и листья деревьев. Все, кроме самого Дома Галвеев: заклинание Дугхалла не утратило еще силы, и духи мертвых Галвеев поглощали даже пепел усопших.

Внизу, под самой стеной, склонившись к дороге, что вела в город, сидела Алви. Глаза ее были плотно закрыты, пальцы ощупывали землю, тело напряглось, словно тугая пружина. Превратившееся в маску боли лицо стало серым, как круживший в воздухе пепел, губы побелели. Наконец она поднялась – каким-то старческим движением – и, хмурясь, знаком дала понять, что закончила.

Кейт и Элси отправились ей навстречу.

– Он уже идет, – сказала девочка. – Он нашел пилота, и тот доставит его сюда в воздушной машине. С ним летят солдаты, которые должны убить вас всех, и люди, умеющие сажать эту машину без помощи посадочной команды.

Девочка пошатнулась, и Кейт поддержала ее.

– Тебе плохо? – заботливо спросила Элси.

– Дороги… рыдают, – ответила девочка. – Каждый плакальщик несет на костер свое горе. Дорога помнит каждую смерть… Мне придется пережить каждую из них, чтобы добраться до своего отца.

Кейт обняла девочку.

– Прости. Прости, что тебе приходится испытывать все это. Алви прижалась к ней.

– Мой отец будет здесь сегодня вечером. И тогда тебе придется убить его, так?

Кейт опустилась на колено, чтобы посмотреть девочке в глаза.

– Я не могу пообещать тебе, что не стану убивать его. Он лишил жизни моего друга и теперь хочет разделаться со всеми нами. Если мне нужно будет убить его, чтобы защитить всех нас, я это сделаю. – Она прикоснулась к руке Алви. – Но если у меня будет возможность остановить его словами, а не силой, обещаю тебе, что поступлю именно так.

– Можешь не обещать.

– Тем не менее я обещаю тебе. Я не знаю, как сложатся отношения между тобой и отцом, но сделаю все, чтобы ты получила возможность выяснить это.