– Я тоже, – сказал он, подходя с протянутой рукою. – Простите, дорогой Галлер, мое глупое поведение. Я признаю, что вполне заслужил... быть проученным! Будем друзьями!..

Я от души пожал ему руку и сказал:

– Хорошо, предадим забвению то, о чем не стоит помнить. Закурим, как делают индейцы, трубку мира... вернее говоря, по сигаретке и сожжем совместно ту... ту бумажку, которая совершенно напрасно попала в мои руки...

Дружеский союз, заключенный мною таким образом с Рансомом, остался до сих пор ненарушенным.

При обыске тела Дюброска нашли документ, доказывавший, что Дюброск состоял шпионом на службе у Санта-Анны. Он вступил в Нью-Орлеане в ряды нашего войска только для того, чтобы выведать все, что было интересно знать мексиканскому правительству. Сделайся он начальником отряда вольных стрелков, как того добивался, он, наверное предал бы его неприятелю...

СВИДАНИЕ

Клейли скоро выздоровел, и мы опять стали неразлучными.

Оба мы изнывали от тоски, не имея никаких сведений о судьбе дона Косме и его семейства.

Однажды, когда мы сидели в Fonda de Diligenciac, главном ресторане города, вошел Джек и шепнул мне на ухо:

– Капитан, вас желает видеть какой-то молодой мексиканец.

– Мексиканец? – с недоумением повторил я. – Что ему нужно? Ты не знаешь его?

– Это, кажется, брат...

– Чей брат?

– А тех молодых девушек, капитан...

Я вскочил со стула с такой стремительностью, что повалил его и опрокинул стоявшие на столе бутылки и стаканы.

– Галлер, что с вами? – воскликнули товарищи, с удивлением глядя на меня.

– Меня вызывают на минутку... Я сейчас возвращусь к вам! – закричал я на ходу, спеша в приемную.

Там я увидел Нарсиссо. Мы бросились друг к другу, крепко обнялись и расцеловались.

– Как вы попали сюда, мой милый Нарсиссо? Давно ли вы в городе? Один вы или с вашими родными? – сыпал я вопросами.

– Мы еще вчера приехали в город. Ведь у нас тут свой дом... Узнав, что вы здесь, папа послал меня разыскать вас. Он просит вас прийти к нам сегодня вечером вместе с сеньором Клейли и тем толстым сеньором, с которым вы были у нас на гасиенде...

– Это майор Блоссом... Хорошо, приведем и его. Но скажите, пожалуйста, где же вы были со времени нашей последней встречи?

– В Орисаве. У папы там большая табачная плантация...

– А каким же образом вы попали в общество гверильясов? Мы видели вас в монастыре и в гасиенде Сенобио...

– А мы и не подозревали, что те пленники, которых везли с нами, были именно вы... Это нам стало известно только позднее... О, если бы я знал, что это вы! Мы сами ехали просто под охраною того отряда. Ведь одним ехать было очень опасно в то время...

– Ну, теперь я понял все. А где же ваш дом? – осведомился я.

– Близ церкви Спасителя. Вам укажут... Белый дом, с большим садом...

– Хорошо. Кланяйтесь, пожалуйста, всем вашим, милый Нарсиссо, и скажите, что вечером мы непременно придем и захватим с собой el senor gordo (толстого сеньора).

Простившись с молодым человеком, я возвратился к компании.

– Кто это был? – шепотом спросил Клейли.

– Нарсиссо Розалес...

– Неужели! – воскликнул он, весь так и просияв. – Значит, они здесь? Мы их увидим?..

– Да, и не позже сегодняшнего вечера...

Я передал ему все, что узнал от Нарсиссо, и этим привел его в такой же восторг, в каком находился и сам.

Мы уже садились вечером на лошадей, когда я вспомнил об обещании привести с собой майора. Клейли не хотелось заезжать за ним, но, когда я указал ему, что толстяк может быть нам весьма полезен, –отвлекая_ дона Косме и донью Хоакину, мой лейтенант первым вскочил в седло и понесся к квартире майора.

Е1 senor gordo не заставил себя упрашивать – он не мог забыть про ужин у дона Косме, – и вот мы уже втроем подъезжали к дому наших друзей.

Мы опять попали как раз к ужину – майор не прогадал, поехав с нами. Он уже научился кое-как объясняться по-испански и после ужина вступил с доном Косме в длинный разговор за бутылкой вина. Мы были от всей души признательны товарищу: он дал нам возможность удалиться с Люпе и Люс сначала на веранду – полюбоваться светом луны, а потом незаметно углубиться и в самые темные аллеи сада.

Мы гуляли dos у dos (двое и двое) в тени апельсинных деревьев, любовались луной, слушали пение тропических птиц...

Все прошлые невзгоды были позабыты, а будущие заботы... о них мы не думали...

Было поздно, когда мы наконец пожелали –buenas noches_ друг другу и разошлись со словами –hasta la manana_ (до завтра)...

Стоит ли говорить о том, что наши свидания повторялись ежедневно до того дня, когда горнист еще раз затрубил –поход_.

Подробности этих дней не интересны для читателя. Но для нас же это были самые счастливые дни в нашей жизни. Они были похожи один на другой, но нам с Клейли хотелось, чтобы это однообразие длилось всю жизнь...

Накануне дня, назначенного для выступления в поход, Клейли и я формально посватались за дочерей дона Косме.

Старик сначала слегка поморщился. Ему не хотелось, чтобы его дочери слишком быстро превратились во вдов... Но, видя, с каким страхом мы ожидаем его решения, старик сказал:

– Подождем до окончания войны...

И нам снова пришлось расстаться с дорогим для нас семейством, снова подвергнуться всем опасностям и случайностям войны...

Мы пересекали залитые солнцем равнины Пэротэ, карабкались на вершины Анд, переплывали холодные струи Rio Frio, ползали по снежным шпицам Попокатепетля, и, наконец, после продолжительного и утомительного перехода наши штыки заблестели на берегу озера Тезкоко...

Там мы дрались как львы, зная, что мы должны или победить, или умереть...

И мы победили... Над древним городом ацтеков взвилось наше знамя!

Мы оба – Клейли и я – были ранены, но не опасно. Искусство хирургов скоро поставило нас снова на ноги...

И наконец наступил день, когда мы бодро подъехали к воротам так хорошо знакомого нам дома. Мы передали свои визитные карточки и были приняты сейчас же. Это был незабываемый день!..

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Монастырь Екатерины – самый богатый во всей Мексике и чуть ли не во всем мире... В эту обитель и вступила прекрасная Мария де Марсед, так жестоко испытанная судьбою. Я видел ее там в белом одеянии монахини; она показалась мне еще прекраснее...

В Новый Орлеан я вернулся в конце 1848 года. Как-то раз я прогуливался с женой по Леве, как вдруг услыхал возле себя хорошо знакомый голос:

– Съешь меня волк, Рауль, если это не капитан Галлер!

Обернувшись, я увидел гигантскую фигуру Линкольна в сопровождении Рауля.

Они бросили службу и теперь отправлялись вместе промышлять охотой в Скалистые горы. От них я узнал, что Чэйн вступил в регулярные войска и уже получил чин сержанта.

Жена моя сняла на прощание два кольца со своей руки и предложила их Раулю и Линкольну – –на память_. Рауль, поблагодарив, тотчас же надел подарок на палец, Линкольн попробовал сделать то же самое, но безуспешно: его огромные лапы были слишком велики для женского кольца. Сконфуженному охотнику пришлось спрятать подарок в патронташ...

Старые друзья проводили меня до дома, где я нашел для них более подходящие подарки. Раулю я подарил мой револьвер, надеясь, что мне не придется больше им пользоваться. Охотник получил то, о чем он мечтал давно: немецкое ружье майора...

Вероятно, не один гризли убит в глухих уголках Скалистых гор из страшной –флинты_ майора...

Любезный читатель! Я уже собирался сказать тебе –прощай_, когда Маленький Джек подал мне только что полученное письмо. На почтовом штемпеле стоит –Вера-Круц_. Датировано письмо первым ноября 1849 года, а кончается оно так:

–Вы очень глупо сделали, что уехали из Мексики. Я никогда и нигде не был так счастлив, как здесь. Вы не узнаете ранчо и полей вокруг него. Я вычистил все сорные травы и думаю, что мой хлопок превзойдет по качеству луизианский. Есть у меня и маленькая ванильная плантация. Мне бы хотелось, чтобы вы оценили все мои нововведения. Моя маленькая Люс очень интересуется хозяйством. Галлер, я – счастливейший человек на свете!..