– Тогда, я думаю, вы хотели бы оформить развод и обрести свободу.

– Мне не нужна свобода.

– Разрешите спросить, почему?

– А это уже не ваше дело. Бог мой, неужели я не могу приехать в город и уладить свои дела без того, чтобы газетчики совали нос в мою личную жизнь!

– Люди интересуются вами. Многие ломали голову над тем, что с вами произошло.

– Кто?

– О, очень многие.

– Более конкретно, пожалуйста.

– Практически все наши читатели.

– Не верю. Не могут они помнить человека, который уехал сто лет назад.

– А позже вы с кем-нибудь говорили о разводе?

– А если и говорила, то что из этого?

– Я просто поинтересовался.

– Вы слишком много хотите знать, молодой человек, – сказала она. – Вы обещали, что не станете выпытывать мои личные тайны.

– Только то, что вы сами хотели бы нам сообщить, миссис Линтиг.

– А я ничего не хотела бы вам сообщать.

– Имея в виду обстоятельства, можно предположить, что такая женщина, как вы, – прошу меня простить, миссис Линтиг, – такая привлекательная женщина могла встретить человека, которого она бы полюбила и снова вышла замуж.

– Кто сказал, что я снова вышла замуж? – воскликнула она, глядя на меня горящими черными глазами.

– Это было просто предположение.

– Вот что, пусть лучше люди в Оуквью думают о своих делах, а я займусь своими.

– И конечно, всех интересует, что случилось с доктором Линтигом и его медсестрой.

– Да я бы пальцем о палец не ударила, чтобы узнать о нем! Я живу своей собственной жизнью.

– Но если вы отзовете иск о разводе, то юридически вы останетесь замужем за доктором Линтигом. Сейчас вы его законная жена, если только не было развода в Рино или...

– Развода не было.

– Вы так уверенно об этом говорите.

– Конечно. Я же знаю состояние моих дел и знаю, что я сделала.

– Но вы не знаете, что он сделал.

– Это не имеет значения. Дело о разводе было возбуждено здесь, в Оуквью, и подлежит юрисдикции местного суда. Пока это дело не закрыто, он нигде не мог получить свидетельства о разводе, которое стоило бы больше, чем бумага, на которой оно написано.

– Это вам подсказали ваши адвокаты?

– Мистер Лэм, – сказала она, – мы, кажется, уже достаточно поговорили. Я ничего не буду сообщать прессе о моих личных делах. Вы хотели узнать, какие у меня впечатления от Оуквью, и я вам об этом рассказала. Я еще не завтракала, и у меня ужасно болит голова из-за этих разбитых очков. Какой растяпа этот посыльный!

Она встала, подошла к двери и открыла ее.

– Вы хотите что-то написать о докторе Линтиге?

– Я хочу написать о прекращении дела о разводе.

– А зачем?

– Это интересная новость.

– Ну хорошо, напишите об этом.

– И ваш приезд в Оуквью – это тоже интересная новость.

– Напишите и о моем приезде.

– Читателям будет интересно узнать и ваш комментарий.

– Я не давала никаких комментариев. Вы просто поговорили со мной, и я не хочу, чтобы хоть одно слово из того, что я сказала, было опубликовано. До свидания, мистер Лэм.

Я вежливо поклонился:

– Большое спасибо за интервью, миссис Линтиг.

Она со стуком захлопнула за мной дверь. Я вернулся в редакцию «Блейд».

– У вас есть переписчик? – спросил я у Мариан.

– О да, мистер Лэм, для лучших репортеров.

– А где он?

– Вон в том углу. Его зовут мистер Корона, мистер Смит-Корона.

– Перед тем как идти к нему, я хочу вам сообщить, что взял интересное интервью у миссис Линтиг. Она требует, чтобы мы его не публиковали, и грозит обвинить газету в клевете. Будем мы его публиковать или нет?

– Не будем, – быстро ответила она.

– Я могу сделать из этого превосходный очерк, из тех, что нравятся вашим читателям.

– И это может принести нам новых подписчиков?

– Наверняка.

– А откуда они возьмутся?

– Это нечестно, удар ниже пояса! – притворно возмутился я.

– Понимаете, мистер Лэм, мы отстали от жизни, – улыбнулась Мариан. – Мой дядя – человек старомодный, и он не захочет, чтобы газету обвинили в диффамации.

– Но ваш дядя сказал, чтобы вы пошли со мной поужинать и выудили новости, – возразил я. – Так что он не безразличен к новостям.

– Я рада, что вы напомнили мне о моих обязанностях. Так как насчет очерка?

– Нет, – ответил я. – Если ваш дядя его опубликует, я подам на него в суд за диффамацию.

– Но вы можете по крайней мере удовлетворить мое любопытство?

– Я вас знаю, – усмехнулся я. – Как только я вам все расскажу, вы тут же бросите меня одного. Вспомните, как вы учили меня заказывать ужин.

– Мой дядя не разрешит мне идти с вами, если я не получу интересных сведений.

– Пожалуй, это верно, – согласился я. – Попробую что-нибудь придумать.

– А что вы предприняли по багажу Эвелин Делл? – вдруг спросила она.

– Подождите, давайте по порядку. Что это за багаж Эвелин Делл?

– Вы знаете это лучше меня, Дональд. Вы человек изобретательный. Мы выяснили, что фамилии и адреса Миллера Кросса и Эвелин Делл были фальшивыми. Это все, что мы узнали. Потом, естественно, мы уточнили, что предприняли вы.

– И что же вы узнали?

– Что вы наводили справки относительно багажа. После этого мы написали в железнодорожную компанию. Сегодня утром я получила от них письмо и узнала, что иск был предъявлен не Эвелин Делл, а Эвелин Д. Харрис.

– Вы получили ее адрес?

– Да. Железнодорожная компания всегда хорошо относилась к местным газетам.

– И вы собираетесь встретиться с ней?

– А вы?

– Смотря по обстоятельствам.

– Что она вам сказала, Дональд?

Я покачал головой.

Девушка сердито посмотрела на меня:

– Вы хотите играть по очень странным правилам – все брать и ничего не давать.

– Мне очень жаль, Мариан. Вы хотите, чтобы мы были партнерами и обменивались информацией. Но я просто не могу пойти на это. Вы работаете в газете и хотите сделать очерк, а мне нужно совсем другое. Реклама может только помешать моей игре.

Девушка задумчиво водила карандашом по лежавшему перед ней листку бумаги.

Через минуту она сказала:

– Ну что же, теперь мы с вами понимаем друг друга.

– Ваш дядя дома? – спросил я.

– Нет. Он уехал на рыбалку.

– А когда он уехал?

– Вчера рано утром.

– Значит, он еще не знает?

– О чем?

– О приезде миссис Линтиг.

– О, – сказала она. – Дядя не уезжал до тех пор, пока все не разузнал о ее приезде.

– И он доверил вам описать это большое событие и выпустить газету.

Мариан еще немного порисовала, а потом ответила:

– Для газеты это не большая новость, Дональд. Миссис Линтиг никого особенно не интересует. Это давняя история. Люди, которые ее знали, уехали отсюда. Это были люди молодые. Когда ушел бизнес, ушли и они.

– Что же все-таки случилось с вашим городом? – спросил я.

– Вывалилось дно, – ответила Мариан. – Железнодорожные мастерские переехали. Проходчики в нашей шахте дошли до водяного кармана, и выработка была затоплена. Они так и не смогли откачать оттуда воду. А потом была еще целая серия неприятностей. Когда в городе такой спад, люди всегда бегут из него.

– Но ваш дядя видел и лучшие времена?

– О да, он уроженец Оуквью и ни за что отсюда не уедет.

– А вы?

В глазах девушки внезапно сверкнула ненависть.

– Если бы я только могла отряхнуть пыль этого захолустья с моих ног, – сказала она, – я бежала бы отсюда куда глаза глядят. Мое пальто и шляпка там. – Она показала пальцем на небольшой шкаф. – Укажите мне возможность переехать в город – и я не стану тратить время даже на то, чтобы взять шляпку и пальто.

– Почему бы вам тогда не поехать в город и не попробовать завести там знакомства?

– Я собираюсь сделать это в ближайшие дни.

– А что скажет Чарли?

– Оставьте Чарли в покое!

– Мне кажется, что ваш приятель – это не тот здоровый парень с раздвоенным подбородком и родинкой на щеке.