– Нет, черт возьми! – ответила Берта и выскочила из машины агентства как ошпаренная.

Водитель ее машины вышел и открыл перед ней дверцу. Берта бросила на меня последний призывный взгляд и взгромоздилась на сиденье. Она съежилась на подушках и сейчас совсем не казалась мне огромной, сильной и всезнающей. В машине сидела толстая усталая пятидесятилетняя женщина.

Я объехал вокруг квартала, поставил машину агентства на улице напротив офиса доктора Альфмонта и вышел. Доктор уже ждал меня.

– Вы знаете слишком много, и мы знаем слишком много, – начал я. – Берта наговорила лишнего. Я хотел бы побеседовать с вами, но только не здесь. Давайте немного прокатимся на вашей машине.

Не говоря ни слова, доктор выключил свет, запер офис, и мы вышли на улицу. Его машина стояла на обочине у входа.

– Так куда мы поедем? – спросил он своим обычным ровным голосом.

– Куда-нибудь, где мы сможем поговорить, не опасаясь, что нас увидят, – ответил я.

Теперь стало заметно, что доктор нервничает.

– В полиции есть группа, которая специально ездит и проверяет все припаркованные машины.

– Тогда не будем останавливаться.

– Я не могу разговаривать, когда веду машину.

– А как насчет вашего дома? – спросил я.

– Да, там мы сможем поговорить.

– Тогда поехали, если это удобно.

– Разумеется, удобно. Мы можем ехать. – В его голосе чувствовалось облегчение.

– Ваша жена знает о том, что у вас неприятности?

– Она знает об этом все.

– Извините, что я вмешиваюсь в вашу личную жизнь, но вашу жену зовут Вивиан?

– Да, – сказал доктор.

Мы оба замолчали. Он вел машину по главной улице, потом свернул налево, въехал на холм, и мы оказались в фешенебельном жилом районе, среди современных домов, построенных в испанском стиле. Белая лепка на стенах и красные черепичные крыши выделялись яркими пятнами среди темной зелени деревьев. В промежутках между редкими уличными фонарями деревья казались почти черными. Машина свернула на подъездную дорожку и въехала в гараж.

– Ну вот мы и приехали. – Доктор Альфмонт выключил фары и зажигание.

Я пошел вслед за ним к двери, за которой была лестница. Мы поднялись на второй этаж. Доктор открыл еще одну дверь, и мы оказались в холле.

– Это ты, Чарльз? – Я узнал женский голос, который отвечал мне по телефону.

– Да, – сказал он. – Я не один.

– Тебе звонил какой-то человек и...

– Я знаю. Он приехал со мной. Проходите, пожалуйста, сюда, мистер Лэм.

Он провел меня в гостиную. Ковер, занавески и вся обстановка комнаты были выдержаны в мягких, приятных тонах.

– Чарльз, ты не можешь на минутку зайти ко мне? – сказал женский голос.

– Извините, я сейчас, – сказал мне доктор Альфмонт и вышел. Четыре или пять минут я слышал приглушенные голоса. Женщина о чем-то просила Альфмонта. В голосе ее слышалась мольба. Он отвечал короткими фразами. Слов я не мог разобрать, но в тоне слышался вежливый, но твердый отказ.

В коридоре снова послышались шаги. Дверь открылась, и в гостиную вошла женщина. Я встал. Следом за ней вошел доктор Альфмонт.

– Дорогая, разреши представить тебе мистера Лэма. Мистер Лэм, это миссис Альфмонт. – Слово «миссис» он произнес с каким-то воинственном ударением.

Чувствовалось, что эта женщина следит за собой. Ей было уже за сорок, но двигалась она с удивительной легкостью и грацией. Ее карие глаза смотрели спокойно и искренне.

Я поклонился:

– Рад познакомиться с вами, миссис Альфмонт.

Синее платье хорошо сидело на ее стройной фигуре. Почему-то она решила встать и одеться после телефонного разговора со мной. Готов поспорить, что она уже спала, когда я позвонил.

– Садитесь, пожалуйста, мистер Лэм, – пригласила она.

Мы сели. Доктор Альфмонт заметно нервничал.

– Насколько я понимаю, вы детектив, мистер Лэм, – заговорила миссис Альфмонт.

– Верно.

Ее приятный голос звучал свободно и уверенно. В манере не чувствовалось ни малейшего напряжения – в отличие от доктора Альфмонта, который, казалось, тщательно взвешивает каждое слово. В ней была спокойная уверенность женщины, которая привыкла смотреть правде в глаза.

– Дай мне сигарету, Чарльз, – сказала она мужу, а потом повернулась ко мне: – Говорите без обиняков, мистер Лэм. Чарльз обо всем мне рассказал.

– Хорошо, давайте поговорим, – ответил я.

Доктор Альфмонт подал ей сигарету и зажег спичку.

– Вы закурите, Лэм? – спросил он.

Я кивнул.

Доктор Альфмонт протянул мне сигарету, еще одну взял сам, и мы с ним закурили от одной спички.

Потом он обратился к жене:

– Дорогая, миссис Кул была в моем офисе. Мистер Лэм приехал не с ней. Он приехал...

– Сам по себе, – перебил я.

Доктор Альфмонт кивнул. Женщина оценивающе посмотрела на меня.

– Продолжайте, мистер Лэм, – сказала она.

– Думаю, что Берта Кул уже много вам наговорила, – сказал я доктору Альфмонту.

Он кивнул.

– Берта старалась убедить вас, что вы крепко влипли и для того, чтобы выкрутиться, нужны деньги. Так?

– Ну, – ответил он, – разговор свелся к этому.

– Хорошо, – сказал я. – Значит, с этим покончено. А теперь мне предстоит вытащить вас из этой истории. Для начала нужно, чтобы вы мне обо всем рассказали.

– О чем мы должны рассказать? – спросил доктор.

– Я хочу знать все о вас и о тех, с кем мне предстоит иметь дело.

Альфмонт посмотрел на жену.

– Я Вивиан Картер, – заговорила она. – Детей у нас нет. Десять лет назад в Мехико мы оформили брак, но, как вы понимаете, он не может быть признан законным.

– Расскажите мне о бракоразводном процессе, – обратился я к Альфмонту.

– Что именно?

– Все.

Он скрестил руки на груди и заговорил:

– Моя первая жена, миссис Линтиг, была увлечена водоворотом бурных событий и социальных изменений, наступивших после войны. Отголоски этой бури привели к ломке многих традиций и нравственных устоев...

Я поднял руку ладонью наружу жестом уличного регулировщика, который подает сигнал «Стоп», и сказал женщине:

– Может быть, вы мне расскажете?

– Я была медсестрой в кабинете доктора Линтига. – Она по-прежнему говорила легко и естественно. – Я любила его, но он ничего об этом не знал. И я твердо решила, что он никогда не должен об этом узнать. Я искренне хотела, чтобы Амелия – миссис Линтиг – оставалась его женой и пользовалась любовью и уважением мужа. Мне нужно было немного – возможность быть рядом с ним, и это было для меня очень важно.

Доктор Альфмонт энергично кивнул.

– Я хотела служить ему, быть там, где я смогу ему помочь. Я была молодой наивной девчонкой. Теперь я смотрю на это по-другому, но это было двадцать один год назад. Оуквью тогда переживал бурный подъем. Приезжали новые люди, деньги лились рекой. Это был, как говорил тогда Чарльз, период лихорадочных изменений. Амелию подхватил этот водоворот. Она начала пить и стала лидером молодого поколения. У этой группы нормы поведения сильно отличались от общепринятых. Они пили, они целовались и... и скандалили. Чарльзу все это очень не нравилось.

Потом Амелия стала ему изменять. Доктор об этом не знал, но и без того был уже сыт по горло. Он сообщил жене, что хочет развестись. Амелия попросила его указать причиной развода тяжкое оскорбление. Он согласился и подал иск. Но Амелия повела нечестную игру. Она дождалась, пока я по поручению доктора поехала в Сан-Франциско, и подала встречный иск, назвав меня соответчицей. Очевидно, она рассчитывала, что этот удар выбьет доктора из колеи и она сможет заполучить все его добро и выйти замуж за человека, с которым тогда связалась.

– Кто он такой? – спросил я.

Она вопросительно посмотрела на доктора Альфмонта. Он кивнул.

– Стив Дантон. Молодой парень, который издавал тогда в Оуквью газету «Блейд».

Я спросил, стараясь ничем не выдать своих чувств:

– Он и сейчас издает газету?

– Я думаю, да. Мы давно потеряли связь с Оуквью, но он, видимо, все еще там. Последнее, что я о нем слышал, это что его племянница работает в газете вместе с ним. Это она встретила меня в коридоре, когда я выходил из комнаты Эвелин Харрис.