- Это совершенно не значит, что Зайнаш…

- А я и не утверждаю, что это он, - снова не дал мне договорить мужчина. - Но тебе не кажется, что совпадений слишком много? Насколько твой василиск умеет хранить тайны? Кто еще знает, что ориша Равен – теневая на самом деле?

- Есть несколько дознавателей, приближенные Хайда… Но они толком меня и не видели – я всегда либо под ниамом, либо под личиной. Что же до тайн и их сохранности… Я уверена, что Зайнаш не станет распространяться на этот счет.

- Слова-слова, - скривился теневой, передразнивая меня. – За твоим домом и тобой следят его змеи. Даже о маленьком представлении, которое устроил повелитель, уже известно.

- Что? – я хотела выругаться, но смогла выдавить лишь это кроткое «что», информация с трудом пробилась к сознанию. Захотелось застонать и вырвать Альяру клыки, а Зайнашу слишком длинный язык. Или язык длинный не у Зайнаша…

Энора?

- Я услышала тебя, - кивнула, с шумом втягивая воздух, и возвращаясь к теням. Проблемы надо решать по мере их поступления.

- Хорошо, - и хоть Алистер не улыбался, в голосе мне отчетливо слышалась улыбка. – Что-то нашла?

Его Дневная скользнула вперед и застыла рядом с моей, и мужчина втянул носом воздух.

Я повела плечами, снова закрыла глаза, стараясь вернуть потерянный контроль. И снова что-то почувствовала, какие-то смутные колебания, но понять, что это такое, не получалось. Под толщей песка тени ничего не видели. Память этого места была слишком забита.

- Не могу пока понять, кажется…

Но теневой не дослушал. В несколько шагов оказался вдруг в центре собственного плетения, вытянул руки, направив раскрытые ладони на песок, чуть склонил голову.

- …что здесь когда-то давно был источник. Он все еще здесь, но под землей. Где-то внизу и слабый. Истощенный.

- Если знаешь, зачем спрашиваешь? – тряхнула я руками, сбрасывая плетение, забирая теней назад. Алистер открыл глаза. Улыбнулся, поворачиваясь ко мне.  

- Я почувствовал только сейчас, - покачал он головой, поводя плечами. Рассеянно оглядел пространство перед собой, бросил короткий взгляд на солнце.

- Что? – спросила, следя за теневым взглядом.

- Пока просто мысли, - отмахнулся «дознаватель». - К ущелью?

Я просто кивнула, и теневой тут же открыл портал, протягивая мне руку. Красивая рука, сильная… Я сделала несколько шагов к Алистеру, вложила свои пальцы в ладонь и только потом поняла, что сделала…

- Попалась, - усмехнулся теневой, а в следующий миг его губы обожгли мои.

И все потерялось, растворилось и исчезло в этом поцелуе, в тяжести и силе мужских рук, в бархате волос под моими пальцами, в биении чужого сердца под ладонью, в нашем смешивающимся дыхании.

Как держаться от него на расстоянии, как контролировать себя и собственные действия, когда он целует так, когда в каждом его движении, в каждом жесте и слове обещание и искушение, темное, как ночь, завораживающее и гипнотизирующее. Сила, настоящая мужская сила и уверенность, ум, в которых, оказывается, гораздо больше опасности, чем в красивом лице и теле.

Плавясь в его руках, сдаваясь под напором жадных, настойчивых губ и языка, я понимала, верила в то, что когда-то проиграла этому теневому, знала, почему это сделала.

А он кусал мои губы, вжимал тело в себя, вторгался в рот, переплетая наши языки, вел за собой, не давая ни мгновения передышки, ни шанса на отступление, сопротивление. Казалось, Алистер знал меня лучше меня самой. Дразнил.

Раздразнил, одурманил, взбудоражил, разжег внутри предвкушение такой силы, что я перестала себя контролировать. Наслаждалась прикосновениями к широким плечам, чужим опаляющим дыханием на собственной шее, короткими, жалящими укусами. Хотела почувствовать тяжесть тела, коснуться обнаженной кожи, ощутить его в себе, вокруг, хотела захлебнуться запахом и потеряться в прикосновениях.

Это было так, как никогда до этого, как будто впервые.

- У тебя удивительный дар, Катарин, - прошептал он хрипло мне в самое ухо, покусывая мочку и утягивая к продолжающей мерцать воронке. – Делать из меня не меня.

Каким-то смазанным, неуловимым движением теневой оказался за моей спиной, сцепил руки на талии, притягивая к себе и сделал последний шаг.

Из портала я вышла все еще ошалевшая и одурманенная, с липким киселем вместо мозгов, с покрасневшими губами и полной неразберихой в голове.

Алистер отпускать не собирался, уткнулся носом мне в макушку, дышал часто и шумно, доказательство его желания упиралось чуть ниже поясницы.

Слепило глаза солнце, шелестел ветер, перебирая песчинки, становилось по-настоящему жарко. А я все стояла в кольце его рук, стараясь заново научиться дышать и осознавать себя.

- Ты играешь не по правилам, - выдохнула, находя в себе все-таки силы отстраниться от Алистера. – Ты дел…

- Здесь нет правил, Катарин, - сверкнул он глазами раздраженно, позволив мне отойти, перебивая в его излюбленной манере. – Никогда не было. – Мужчина сократил расстояние между нами, склонился так близко, что в отражении его вытянувшегося кошачьего зрачка я смогла различить себя. – И я не играю.

- Это угроза? – скрестила я руки на груди. – Потому что звучит именно так.

- Это обещание. Ты всегда умела игнорировать очевидные вещи. Не замечать и не обращать на них внимания, пряталась от меня, скрывала себя. Предпочла сбежать… Больше этого не повторится. Я вижу, как ты вздрагиваешь от моих прикосновений, как смотришь на меня, я ощущаю твое желание даже сейчас, - Алистер провел носом едва касаясь вдоль скулы, заставив кожу покрыться мурашками, а меня натянуться струной. – Ты больше не спрячешься. Как только я пойму, что ты с собой сделала, чтобы забыть и как от этого избавиться, я перестану играть в благородство. Я нашел королеву Инивура.

Я сощурилась и толкнула обнаглевшего кошака в грудь, но он даже не пошевелился, злость поднялась так быстро, что казалось, только этого и ждала.

- Королеву Инивура? – прошипела. – Так вот, что тобой движет?

- Как интересно ты реагируешь, - улыбнулся засранец открыто и широко. В глазах плескалось… он смотрел так, как смотрят на маленьких детей – с умилением, очень раздражающе. А я поняла, что теневой прав: только что я сама выдала себя, подтвердила все, о чем он говорил еще несколько вдохов назад. Злость и раздражение помогли взять себя в руки, успокоиться.

Я вздернула подбородок, скрещивая руки, успокоила теней и сердцебиение, едва улыбнулась.

- Желаю тебе удачи, Алистер Инивурский, - и отвернулась, заправляя за ухо прядь волос. – Если ты закончил сыпать обещаниями, которые никогда не сдержишь, предлагаю заняться делом.

Сзади послышался короткий приглушенный смешок. И больше ничего.

Сосредоточься, Равен. Хватит на него вестись, вестись на это все. Кошак играет с тобой, а ты только упрощаешь ему задачу.

Я тряхнула головой, на миг прикрывая глаза, и отпустила теней, всматриваясь в скалы и черный пепел, в который превратились тела мертвой нежити под лучами солнца.

Я была уверена, что здесь до меня кто-то побывал, кто-то достаточно сильный, чтобы не бояться охотиться в этом месте, достаточно отчаянный.

Камни и обломки скал, земля под ногами отливали при свете дня ржаво-красным, сухо трещали на ветру ветви редких, низких кустов, сновали под ногами скорпионы, мелкие, шипастые ящерицы, у самого обрыва, в тени плоского обломка скалы сверкали бусинки глаз змеи.

Я прикрыла глаза, сосредоточилась, игнорируя боль, появившуюся в висках, окунулась в воспоминания.

И тени услужливо показали мне все то, что происходило у пересохшей реки несколько дней назад. И пусть картинка была нечеткой, пусть ей не хватало деталей, я все-таки смогла поймать за хвост то, что искала.

Она вышла из портала, соткалась из воздуха, как раз на том месте, с которого этой ночью я дразнила крокотт. Замерла над обрывом почти так же, как и я, почти так же разрезала себе ладонь.

Незнакомка в светлом платье, слишком тонком для ночного холода пустыни. Темные волосы, темные провалы глаз, слишком яркие губы. Тени смогли показать лишь общие черты, никаких деталей. Но я все равно смотрела, как завороженная, следя за каждым жестом.