— Современные болеутоляющие средства творят чудеса.

— Хорошо. Один-единственный поцелуй.

И она наклонилась к нему. Поцелуй был легкий, нежный, почти родственный. Еще никогда они так не целовались. Ее охватило необыкновенное чувство… Как чудесно принадлежать кому-то, и как приятно знать, что кто-то принадлежит тебе.

— Приляг здесь со мной, — попросил он.

Она осторожно, стараясь не потревожить его раны, вытянулась рядом. Ее нос упирался в ложбинку под его подбородком, и дыхание ее щекотало ему шею. Ей было тепло и хорошо. Так она будет просыпаться каждое утро, и он всегда будет рядом.

— Многие скажут, что мы поторопились с таким важным решением, — прошептал он. — Я и сам так думал, пока не прочитал папино письмо. И тут я осознал, что судьба не дает второго шанса, и если упустишь его, то потом всю жизнь будешь жалеть. Вот тогда я и решил, что вернусь к тебе и заставлю тебя выйти за меня замуж.

— Как ты сказал? Заставлю? — нахмурилась Анна.

— Я хотел сказать — попрошу, — поправился он.

Анна улыбнулась.

— Так-то лучше. Хотя, если честно, мне не очень нравится быть независимой. Я люблю, когда ты сильнее. Особенно в постели.

— Что, правда? А я-то корил себя за то, что вел себя, как дикарь! Что ж, запомню.

— Запомни. Марк…

— Да, милая?

— Мне очень понравилась Мишель.

— Мне самому она очень нравится.

— Она просила, чтобы ты ей позвонил.

— Хорошо, позвоню. Ты знаешь, я ей подарил свою городскую квартиру, и собираюсь дать ей денежное обеспечение. Надеюсь, ты не возражаешь.

— Конечно, не возражаю. Но деньги — это еще не все. Я боюсь, без тебя ей будет очень плохо.

— Она ведь не любила меня, Анна. Она справится.

— Она мне так и сказала.

— И твоя мама тоже… Теперь ей будет легче пережить свою потерю.

— Бедная, бедная мама…

— Знаешь, это как посмотреть. Ведь ей в жизни выпало великое счастье — любить и быть любимой. Да еще столько прекрасных лет. Не всем людям судьба дарит такое счастье.

— Значит, мы еще счастливее, правда?

— Ага.

— Я надеюсь, что Мишель когда-нибудь тоже найдет свое счастье.

— Хорошо бы, — согласился Марк.

— Ты очень хороший, Марк. И ты будешь отличным отцом!

— Наверняка. У меня перед глазами всегда был замечательный пример.

— Это точно. Хотя мне и не хочется этого признавать, Оливер был прекрасный отец. Он ведь и меня очень любил. А когда я была маленькая, я любила представлять себе, что он — мой настоящий папа.

— Надо же… Кстати, ты никогда не говорила о своем настоящем отце. Кто он? Или ты не знаешь?

— Почему, знаю. Просто мамин одноклассник. Один раз они после выпускного вечера слегка перебрали, и появилась я. Маме было шестнадцать лет, а ему целых семнадцать. Она ему сказала, что беременна, а он стал настаивать, чтобы мама сделала аборт. И его родители, и ее родители тоже требовали, чтобы она избавилась от меня. Но мама всегда была себе на уме. Когда родители стали слишком на нее наседать, она ушла из дома и начала сама зарабатывать себе на жизнь. Дедушка с бабушкой потом, конечно, оттаяли и приходили к нам в гости, но мы не были особенно близки. Они оба уже умерли. А со своим отцом я никаких отношений не поддерживала. Он и сам не хотел. Так что, когда в нашей жизни появился Оливер… Мне так не хватало отцовской нежности, а он был просто замечательный. Мне так казалось.

— Он и был замечательный, — перебил Марк.

— Как скажешь, дорогой.

Честно говоря, в глубине души она не слишком в это верила. Но зачем спорить? Все это в прошлом.

— А знаешь, Марк, мне вот что пришло в голову. Когда у нас будет ребенок, то Оливер будет его дедом, а моя мама — его бабушкой. Это почти как будто они были женаты, правда?

— Да, правда. Наши дети свяжут их крепче, чем любые узы.

— Это просто судьба, что мы оказались вместе, правда?

— Да. Я в этом уверен. А теперь поцелуй меня еще разок и спустись вниз, посмотри, как там Розмари. Может, она позволит тебе прочитать письмо.

Анна отправилась вниз и обнаружила мать в кафе за угловым столиком. И она выглядела такой умиротворенной и счастливой, какой Анна не видела ее долгие годы. Ей не пришлось просить письмо, мать молча протянула ей исписанные листки.

Анна присела. Откровенно говоря, она начинала читать с некоторым предубеждением. Она привыкла относиться к Оливеру и его чувствам с известной долей цинизма. Но, когда она закончила, в глазах ее стояли слезы.

— Ой, мамочка, — всхлипнула она, протягивая руку за салфеткой. — Вы с Марком были правы. О, я ошибалась. Оливер и правда был замечательный!

У матери заблестели глаза.

— О да. Он был лучше всех.

Анна сложила письмо и протянула его матери. Вот и нет. Оливер был замечательный, но не самый лучший. А кто лучше всех — Анне хорошо известно.

Марк с воплем взвился чуть ли не до потолка.

— Эй, женщина, — поморщился он, опускаясь на массажный стол. — Это называется милосердие?! Это не массаж, это пытка. Если твоя мамочка такая же умелая массажистка, то мой папочка, наверное, был мазохист! Иначе он сбежал бы после первого же сеанса.

— Это разные вещи, — спокойно объяснила Анна. — Существует расслабляющий массаж, но тебе он сейчас противопоказан. Тебе наоборот нужно вернуть тонус.

— Ты что хочешь этим сказать?! Кажется, прошлой ночью я вполне был в тонусе!

— Нашел чем хвастаться! — усмехнулась Анна. — Мне пришлось все делать самой, а ты лежал себе и получал удовольствие.

— Удовольствие — это точно, — мечтательно протянул Марк, смакуя воспоминания. — А знаешь, мы могли бы это повторить! В клинике больше никого, только ты и я, и мне явно не хватает тонуса, так что придется тебе потрудиться; моя милая сестра милосердия!

— Не сейчас. Лежи и терпи.

Марк лежал и терпел. Он неделю как выписался из больницы и прекрасно знал, что Анна для него же старается. Но, черт возьми, он совершенно не ожидал, что руки у нее сильные, как у культуриста. Когда она разминает его отвыкшие от движения мышцы, он готов орать в голос.

— Кстати о клинике, — сказала Анна, разминая его икры. — Через две недели у моей начальницы заканчивается отпуск, так что я буду свободна. Мне в этой клинике не слишком нравится, и я, наверное, уйду. Но именно клиника предоставила мне квартиру, в которой мы сейчас живем. Придется нам подыскать другое жилье.

— Ничего страшного. Переедем в город. Поживем пока в доме моих родителей. Он еще не продан.

— Ты все еще хочешь продать его, Марк? Я его не видела, но, судя по твоим рассказам, это красивый и удобный дом.

— Это правда. Но мне хочется, чтобы у нас был свой дом. Я часто думаю о том, что мой отец построил дом в Тихой заводи специально для Розмари. Недаром она так его любит! Вот и я хочу построить дом для тебя. Только для тебя. Ну и для наших детей, конечно.

— Ой, спасибо, милый. Это было бы чудесно! А где?

— Хотелось бы недалеко отсюда.

Анна так и засветилась от счастья.

— Понимаешь, — продолжал Марк, — я могу устроить ателье где угодно, не обязательно в городе. И вот что я придумал. Купим участок на озере, недалеко от Тихой заводи. Я спроектирую дом, с твоей помощью, конечно. Наймем строителей. Это нетрудно — у меня есть знакомые подрядчики. Пока они будут строить, мы отправимся в свадебное путешествие. Ты ведь хотела целый год иметь меня в своем распоряжении, правда? Вот как раз года мне хватит, чтобы показать тебе самые красивые места на земле. Поедем в Париж и в Лондон, в Рим и в Вену. А медовый месяц проведем на Таити. Вот где настоящий рай для влюбленных!

Анна с улыбкой покачала головой:

— Я с удовольствием поеду на Таити, любимый. Только рай для влюбленных — не там. Рай здесь, на озере. Ведь это озеро нашей любви!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.