Но тогда вместе с Дженни он не думал об этом, каждое их движение, каждый взгляд казались естественными и исполненными смысла. Может быть, это и называется судьбой? Возможно. Но все равно продолжали оставаться вопросы, на которые Дженни не захотела или не смогла найти ответа. Ее записка… Бретт был уверен, что Дженни что-то от него скрывает.

Чтобы попасть в свою квартиру, Бретт решил воспользоваться проторенной дорогой. Он совершенно не помнил, куда засунул ключи от двери, перед тем как решил поиграть в Тарзана, взбираясь на соседский балкон.

Через несколько секунд он уже выключал горящий по всей квартире свет.

Итак, он окончательно запутался. Дженни что-то хотела от него, как и все остальные женщины. Они всегда что-нибудь от него хотели. Именно поэтому Бретт никогда не верил женщинам и сейчас не имел никаких оснований верить своей новой соседке.

Кроме того, она явно что-то скрывала. И Бретт намеревался непременно узнать, что именно.

Через три четверти часа после объявления Бреттом ультиматума они вдвоем сидели в его «корвете». Признаться, Бретт был приятно удивлен, увидев Дженни, сбегающую вниз по ступенькам. Хотя, когда он пришел домой, у него возникла, как ему показалось, не самая глупая мысль: послать все к черту и завалиться спать. Кроме того, Бретт был голоден, а завтрак в приличном ресторане означал обильную еду, следовательно, подобное мероприятие могло закончиться расстройством желудка. Последствиями обжорства, другими словами.

– Итак, – Дженни прикрыла дверь и накинула ремень безопасности; лицо ее напоминало Бретту лицо человека, только что откусившего здоровенный кусок незрелой хурмы, – похоже, ты здесь такой единственный.

– Какой – такой? – не понял Бретт.

– Который за неделю не освоил порядок парковки машин на этой стоянке.

– Надеюсь, ты разъяснишь мне этот сложный процесс?

– Запросто. – Она выпятила вперед подбородок. – С того самого дня, как ты здесь появился, ты ставишь свою машину на мое место. Повторяю: это место мое – вот и весь сложный процесс. Объяснить еще раз или не стоит?

– Не стоит.

Он посмотрел на Дженни, нервно и резко нажал на стартер, но двигатель, пару раз чихнув, замолк. Дженни сидела, опустив голову и прищурившись, и молчала. Бретт снова нажал на кнопку.

«Посмотрите-ка, – подумала Дженни, – он заводит свой драндулет с таким выражением лица, словно сдает сложнейший экзамен! Какого черта я вообще сижу в его машине?» Сначала она легла в постель с незнакомым человеком, затем трахнулась с ним, а теперь еще едет с ним завтракать!

Она просто дура, полная идиотка, ей же больше ничего не надо от Бретта… Ей же ничего не надо! Но где-то в потаенном уголке ее сознания, таком далеком, что она силилась его не замечать, занозой сидела уверенность, что так и должно быть.

Бретт наконец завел машину и, не торопясь, покинул законное место Дженни. Наконец добрались до небольшого ресторанчика, который Мак-Кормик иногда любил посещать. Бретт подумал, что это конец. Конец карьере писателя, заключившего контракт и обязанного до конца месяца сдать рукопись. И все из-за какой-то соседки, с которой он неосторожно переспал сегодня утром. Бретт тщетно убеждал себя, что их отношения с Дженни сводятся лишь к сексу. Пусть это было пре. красно и дало обоим полное удовлетворение, но ничего иного за этим не стояло.

– Скажи мне, пожалуйста, – неожиданно спросил Бретт, – как ты предохраняешься?

– Некоторым образом, о котором тебе вовсе не обязательно знать, – ответила Дженни, внимательно рассматривая дворники на лобовом стекле.

– Точно?

В голосе Дженни послышались отзвуки еле сдерживаемого рычания:

– Точно!

Бретт завел машину на стоянку перед рестораном:

– Несколько месяцев назад в городе проходила широкая кампания по проблемам СПИДа. Рекомендовалось пройти тест на ВИЧ. Кстати, у меня отрицательный результат. Это я для того, чтобы ты спала спокойно.

– Чтобы ты тоже не ворочался по ночам, могу обрадовать: и я сдавала кровь. Правда, это было перед прошлым Рождеством.

– Что? Девять месяцев назад? А после этого ты жила в монастыре?

– После этого у меня не было ни одного мужика! – Дженни снова начала злиться.

Бретт заглушил двигатель и улыбнулся:

– У меня тоже. В смысле, женщины. Честное слово.

Они покинули машину и через зеркальные двери зашли в ресторан. Со стороны Бретт и Дженни выглядели весьма необычной парой. Оба с темными кругами под глазами и мрачными лицами, они молча промаршировали к столику и, взяв меню, принялись его внимательно изучать, украдкой кидая друг на друга недоуменные взгляды. Неловкое молчание начинало затягиваться.

– Почему ты согласилась приехать со мной сюда? – задал Бретт, как ему показалось, не самый умный вопрос.

– Я, как воспитанная девушка, никогда не отказываюсь от вежливых приглашений. Особенно если они делаются таким тоном.

Бретт отложил меню в сторону. Что ж, каков вопрос, таков и ответ. Во всяком случае, обижаться ему не на что.

Перед столиком появилась официантка, выражением лица напоминающая обиженного бассетхаунда.

– Ваш заказ?

– Пожалуйста, апельсиновый сок и тосты.

Бретт, проживший первые двадцать лет своей жизни в сельском городишке, всегда считал завтрак немаловажной деталью дня и не понимал такого, как он считал, безответственного к нему отношения.

– Это что, все?

Дженни положила руки на стол и взглянула на Бретта:

– Этого вполне достаточно, я не голодна.

По ее покрасневшим от усталости глазам, измученному лицу, нервному подрагиванию рук было видно: ей действительно не до еды. Взгляд Бретта остановился на ее кистях. Женственных и грациозных. Даже короткие ногти без маникюра не портили ее тонких изящных пальцев. Эти пальцы, которые так нежно ласкали его сегодня, поглаживали его грудь, которые… Тьфу, черт! Опять он думает не о том! Если не заставить ее поесть, она грохнется в обморок прямо за столиком, на свои тосты с соком.

– Принесите, пожалуйста, кофе и два завтрака на ваше усмотрение.

– Два завтрака?

– Два.

– Один, – поправила Дженни.

– Нет, два.

Официантка переводила ошалелый взгляд с Бретта на Дженни. Было видно, что перепалка вывела ее из обычного летаргического состояния, и теперь она озадаченно прислушивалась к тому, что просыпается у нее внутри, пытаясь понять, нравится ей это или нет.

– Простите, сэр! Я думаю, мне лучше пока подать сок и кофе, а остальное вы закажете, когда договоритесь.

Бретт посмотрел вслед удаляющейся официантке.

– Она права. Мы оба выглядим так, словно не знаем, чего хотим.

– А ты что, знаешь? Тогда поделись своим знанием со мной.

– Ну, во-первых, наверное, ты хочешь мне сказать, что я несу полную ответственность за то, что произошло между нами сегодня утром.

Дженни вспыхнула, и Бретту показалось, что ее взгляд сейчас разрежет его пополам.

– Ошибаешься. Я как раз хочу сказать, что не привыкла обсуждать свои личные проблемы в общественных местах. Что и тебе рекомендую.

– Прошу прощения, ты права. Займемся этим позже, когда уедем отсюда.

Дженни мысленно послала Бретта ко всем чертям. Она не собиралась больше не только что-либо обсуждать, но и вообще иметь с ним дело.

– Есть предложение самим сходить к буфетной стойке и взять что-нибудь оттуда. Пошли?

– Я уже сказала, что не голодна. Мне достаточно тостов и сока.

Бретт понял, что таким образом ничего не добьется. Но было просто необходимо заставить ее поесть, хотя бы и через силу.

– Ну тогда посиди здесь, я скоро.

Бретт отошел к стойке и, мало заботясь о содержании холестерина, водрузил на тарелку огромную, плохо прожаренную яичницу, целую цепь сосисок, здоровенный кусок бекона и гору золотистой от жира жареной картошки. В этом ресторане никогда не было тарелок, размер которых устраивал бы Бретта. Вся процедура заняла у него не больше двух минут.