Он хотел добавить еще что-то, но «топ-топ-топ», раздавшееся сзади, заставило его оглянуться и закрыть рот. Джефф, до сих пор с любопытством разглядывавший незнакомцев издали, решил наконец приблизиться.

– Ну что, Джефф? У нас гости.

– У-а-у! – отозвался тот. Он не сводил глаз с них обоих, словно с утренних рождественских подарков, найденных под елкой, и неожиданно обнял Бретта за ноги, тем самым выражая свой восторг.

Дженни не смогла не рассмеяться, глядя на изумленное лицо Бретта, явно ошарашенного таким оборотом дела. Невооруженным взглядом было видно, что он не имеет ни малейшего представления о том, как обращаться с детьми, хотя в принципе он был вполне доволен такой встречей. Кажется, Дженни уже успела полюбить мальчика за его детскую непосредственность.

– Джефф! – остановил его отец. – Что нужно сделать в первую очередь?

Темплтон-младший нехотя отступил на шаг назад и доложил, захлебываясь:

– Привет! Я знал, что вы приедете! Я все ждал, ждал, но я знал, что вы будете здесь обязательно! – И радостно добавил: – И вот вы наконец здесь!

Джон засунул его руку в свой карман, ограничив Джеффа таким образом в свободе передвижения. Его сын не был застенчивым и робким ребенком, но обычно с незнакомыми людьми вел себя сдержаннее. «Интересно, – подумал Темплтон, – очень интересно!»

– Сынок, мистер Мак-Кормик и мисс Франклин, наверное, устали после длинной дороги и нуждаются в отдыхе. Поэтому иди-ка ты лучше в свою комнату и не надоедай гостям или…

– Знаю, – ответил Джефф драматическим шепотом, поглядывая то на Дженни, то на Бретта. Он заискивающе улыбнулся и, тяжело вздохнув, пояснил: – Или я останусь без тэппиокового пудинга на десерт.

– Тапиокового, – машинально поправил отец.

– Я то же самое и сказал!

– Молодой человек! – начал Темплтон, повысив голос.

– Все, все. Я уже иду. – Джефф быстро ретировался, уловив в голосе отца недовольство.

– Извините, – обратился Джон к гостям, – шестилетний ребенок – это всегда проблемы, никогда не знаешь, что он выкинет в следующую минуту. Но сколько можно стоять в холле? Проходите в гостиную, а я пойду найду Сьюзен, которая еще и не догадывается, что вы здесь.

Когда хозяин ушел, Дженни прошлась по просторной комнате, снова ощущая головокружение, но не теряя при этом ясности мысли. Неожиданно перед ней явилось размытое видение, такое размытое, что невозможно было разобрать его детально.

– Джен?

Она вздрогнула, как от удара, и очнулась.

– Джен, – снова позвал Бретт, дергая ее за руку. – Что с тобой?

Но странное выпадение из реальности уже закончилось. Она огляделась, желая убедиться, что ничего не изменилось, что все в порядке.

– Ничего, – улыбнулась она Бретту.

Он озабоченно посмотрел на Дженни, скривив губы в недоверчивой усмешке.

– Ты уверена? Слушай, ты белая как бумага, тебе лучше присесть.

– Я прекрасно себя чувствую. Наверное, просто устала – работа, дорога…

Бретт открыл было рот, чтобы ответить, но звук шагов заставил его передумать.

Если Джон Темплтон выглядел старше, чем обычно выглядит отец шестилетнего ребенка, то этого отнюдь нельзя было сказать про его жену.

– Вот они, – представил он Бретта и Дженни супруге.

Несмотря на полноту, ее фигура казалась грациозной и пропорциональной. Каштановые волосы, дружелюбные карие глаза и веснушчатый нос делали ее весьма привлекательной. В общем, самый привередливый критик не дал бы ей больше тридцати пяти.

– Дженни Франклин, Бретт Мак-Кормик, моя жена Сьюзен, – представил их друг другу Джон.

– Здравствуйте! – приветствовала их Сьюзен. – Добро пожаловать в «Дупло». Я слышала, что с Джеффом вы уже познакомились.

– Да уж, – улыбнулся Бретт.

А Дженни добавила:

– Он восхитителен.

– Он ужасный непоседа, и в основном от него только хлопоты и беспорядок. Но мы все равно его любим. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Знаете, – говорила она, поднимаясь по лестнице, – я возлагаю большие надежды на этот вид бизнеса и не могу дождаться следующего уик-энда. Но наверняка в самый последний момент окажется, что не все готово к приему гостей. Я собираюсь устроить гостевые комнаты не только в новых коттеджах, но и в старых хижинах. Если стилизовать их интерьер под прошлый век, думаю, они тоже будут пользоваться успехом. Даже гараж я хочу переоборудовать для экипажей. Конечно, я еще не все успела…

– А что, неужели хижины сохранились?

– Да, они были построены на удивление добротно. Конечно, крышу и пол придется менять, но стенам нужен только легкий ремонт. Если вас это действительно интересует, то позже вы можете осмотреть все подробно.

– Интересует? – воскликнула Дженни. – Да я умру, если не осмотрю все полностью!

Бретт, следующий по лестнице за оживленно беседующими дамами, тем временем прислушивался к ощущениям своего больного колена. Вчера он отдал костыли назад в больницу, надеясь, что сможет теперь обходиться без них, и с удовлетворением чувствовал, что все в порядке. Ни боли, ни даже просто дискомфорта!

Когда Бретт был совсем маленьким, разбивал себе колени, мать целовала его и говорила, что сейчас все пройдет. И вот сегодня, когда его обнял совсем незнакомый ребенок, Бретту показалось, что легкая боль в ноге совсем испарилась. Он до сих пор ощущал тепло детских рук, улыбку Джеффа и его радость.

Тапиоковый пудинг…

Он старался заглушить память о прошлом, но она снова и снова давала о себе знать.

Джон с трудом ковылял сзади под грузом гостевого багажа. По его лицу было видно, что он предвкушает тот момент, когда Бретт уже распакует чемоданы, а Сьюзен приготовит стол с напитками и закуской для обоих гостей.

«Это была моя комната».

Мысли о прошлом и настоящем несли Дженни в своем потоке, как течение, не позволяя вынырнуть из этой стремнины.

Дженни окинула помещение удивленным взглядом. Может ли существовать хоть малый шанс, что эта комната когда-то принадлежала Анне? Или то, что все здесь кажется знакомым, просто совпадение? А еще совпадение романа Бретта и найденного дневника Моди. Не много ли совпадений?

Дженни в изнеможении потрясла головой, отгоняя нахлынувшие мысли. На все эти вопросы не было ответов – они находились за пределами постижимого. Принадлежала ли когда-нибудь эта старая, очень большая комната с громадной кроватью Анне?

– Неужели этот балдахин настоящей хеппелуайтской работы? – не удержалась Дженни, в восхищении рассматривая произведение искусства над кроватью.

– Шератон, – пробормотал Бретт.

– Что?

– Я говорю, что эта работа нехарактерна для Хеплелуайта. Обычно такую мебель делали в Шератоне.

– Откуда ты знаешь такие тонкости? – Дженни удивили его познания в этой области.

Как только они вошли в комнату, Бретт стал молчалив и задумчив, и Дженни старалась расшевелить его.

– Просто я специально изучал эти вопросы, когда решил написать книгу о том историческом периоде. Хотелось не выглядеть дилетантом и избежать всевозможных неточностей.

– Ну и как ты определил, что это именно Шератон?

(Ну давай, Бретт, поговори со мной! Почему ты так печален?)

– По роликам на ножках.

– По роликам? Как это?

– Очень просто. Хеппелуайтская мебель была популярна приблизительно с 1785 по 1800 год. Стиль Шератона вошел в моду несколько позже, приблизительно в период с 1800 по 1820 год, причем на мебели появились колесики.

– Считай, что ты произвел на меня потрясающее впечатление своей глубокой эрудицией.

– Это одно из необходимых качеств, если хочешь написать добротное, читаемое произведение.

– В любом случае эта кровать восхитительна. – Дженни обвела комнату внимательным взглядом, не пропуская ни единой детали обстановки. Платяной шкаф, масляная лампа, розовая скатерть на столе. Кровать и канапе покрыты белыми вязаными покрывалами. Около стены – обитый бархатом диван. Сама Дженни не смогла бы даже приблизительно определить, к какому времени относится вся эта старинная роскошь: ее познания в антиквариате не шли дальше черепахового гребня для волос.