– Ладно, Дженни, всего тебе доброго! Ты знаешь, где меня найти, если тебе опять захочется… Ну, сама понимаешь.

Дженни вздрогнула, как от удара. Слова Бретта вонзились в нее острием ножа. Не шевелясь она смотрела на медленно закрывающуюся за ним дверь.

Кэй Олсен вела машину, сжав руль с такой силой, что, казалось, еще чуть-чуть, и он разлетится на куски. Костяшки ее пальцев побелели. Она не хотела верить увиденному. Если бы вдруг это оказалось миражем! Иногда она отнимала одну руку от руля, чтобы утереть рукавом мешавшие вести машину слезы, и то и дело, как заведенная, повторяла вслух одну и ту же фразу:

– Я не отступлюсь. Я не отступлюсь! Я не отступлюсь!!!

Бретт даже не догадывался, насколько безумно она любила его, как до умопомрачения была одержима одной лишь своей любовью. Боль, сидящая внутри Кэй, была невыносимой. Увидеть женщину в квартире Бретта, знать, что она только что вылезла из его постели, – это было больше, чем Кэй могла вынести.

– Ладно, – пробормотала Кэй, немного успокоившись. – Я обязана это перетерпеть! У меня нет выбора!

Она подъехала к дому и бросилась к своему беговому тренажеру. Кэй бежала по бесконечной дорожке и шептала сквозь зубы:

– Еще несколько фунтов! И он заметит меня! Ему не будет нужна другая женщина! Ни одна женщина, кроме меня!

В течение следующей недели Дженни каждый вечер подъезжала к автомобильной стоянке и подолгу сидела в салоне, не выходя из машины и слушая ровно гудящий мотор. Первые два дня она лгала самой себе, говоря, что сидит в машине из-за усталости, что просто собирается с силами для рывка по лестнице – мимо почтового ящика и выше.

Дженни действительно очень устала. За всю неделю она ни разу толком не выспалась. Ночной кошмар возвратился и упорно преследовал ее, снова и снова мучая Ужасами той далекой ночи. Дженни чувствовала себя настолько ослабевшей, что к концу рабочего дня ноги ее просто подкашивались. Постоянные переезды по городу, заключение договоров, разговоры, работа за компьютером и без того выжимали ее как лимон.

На третий день Дженни притормозила у комплекса и задумалась. Нужно было найти силы сказать себе правду о том, что ежевечерние сидения в салоне автомобиля были вызваны отнюдь не усталостью, точнее, не только ею. Каждый раз она надеялась, что хотя бы издалека увидит Бретта. Пусть мимолетно, на мгновение, но это все, что ей было нужно. Правильнее – все что она считала возможным. Дженни чувствовала, что уже не может жить без его улыбки, не видеть глаз цвета морской волны в солнечный день. А его бархатный, глубоко проникающий в душу голос, теплая, вздрагивающая под прикосновением ее пальцев кожа… Мужчина, которого она едва знала! Или, может быть, знала всегда? Почему ей так необходимо увидеть его снова, услышать его?

Дженни понуро вышла из машины и взглянула на то место, где всю неделю стоял знакомый «корвет». Значит, Бретт дома. Но не могла же она вот так неожиданно вломиться к нему? Все что Дженни могла себе позволить – это сидеть в машине и тоскливо разглядывать то слепые окна его квартиры, то автомобиль, стоящий рядом. Бретт не заходил к ней, не звал к себе.

И чем больше Дженни хотелось его видеть, быть с ним, тем в большем сомнении она пребывала, не зная, как ей поступить. Временами в ней опять просыпался рассудок, принимавшийся нашептывать о необходимости быть осторожной и избегать Мак-Кормика ради собственного спокойствия.

Итак, всю неделю каждый вечер она тупо сидела в машине, сама не ведая, чего конкретно хочет, но заранее зная, что никогда не решится поднять руку для того, чтобы толкнуть его дверь. Более нелепого поведения Дженни не могла себе и представить: сначала переспать с незнакомцем, потом провести с ним два счастливых дня, затем сбежать и, наконец, мечтать увидеть его снова.

Дженни пошла вверх по ступенькам, заранее страшась наступления ночи, уверенная, что кошмар придет опять.

Гарри Пилански исполнял обязанности менеджера комплекса «Ривер-Хэвен» уже больше четырех лет. Перед этим он служил управляющим маленького мотеля в восточном Техасе до тех пор, пока его бывшая жена не сбежала вместе с местным электриком, не забыв прихватить с собой выручку за последний месяц.

Многолетнее общение с постояльцами приучило Гарри к контактам с самыми разными людьми. У него даже появилось хобби: сбор анекдотов и прочих историй, которые с ними происходили.

В субботу днем прозвенел колокольчик, предупреждающий, что в его офис зашел посетитель. Пилански со вздохом отложил свежий номер «Джеральдо» в сторону и посмотрел на вошедшую женщину.

Да, пожалуй, пять футов девять дюймов, а может быть, и больше! Сам он имел не больше пяти и пяти, так что пришлось смотреть на потенциальную клиентку, задрав голову вверх. Всю жизнь Гарри питал уважение к высоким женщинам. Вошедшая была красивой блондинкой с ясным взглядом и такими вызывающе сочными губами, что казалось: попадись ей что-нибудь мало-мальски удобоваримое, и она заглотнет его, не задумываясь. Гарри повнимательнее присмотрелся к блондинке: нет, слава Богу, не наркоманка. Хотя что-то в ее внешности настораживало. Что именно, он сказать не мог. Пилански с удовольствием продолжал созерцать ее крепкую грудь (ну, здесь тебе не на что надеяться, парень), выпирающую из-под красного свитера, и крепкие, но хорошей формы руки.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, мэм? – Гарри был бы рад помочь, еще бы! Например, помочь ей снять свитер.

– Можете. Я хочу снять апартаменты в вашем комплексе. Меблированные.

Гарри улыбнулся, временно переведя свой взгляд с обозрения ее прелестей на пачку наличных. Он очень любил съемщиков меблированных комнат. Простая квартира стоила не так дорого, но за обстановку Гарри брал отдельную плату, про которую совсем не обязательно было знать налоговому инспектору. Именно такой вид аренды приносил дополнительные доходы. может быть, не такие крупные, как хотелось бы, но на пиво хватало.

– Мэм! – Лицо Гарри растянулось в широченной улыбке. – Уверен, что у меня есть именно то, что вы ищете! Вам стоит только посмотреть! Прекрасно обставленная небольшая квартирка с чудесным видом на Миссисипи. – Он уже был уверен, что вошедшая захочет сохранить инкогнито. Все-таки это был Новый Орлеан, и ему не впервые приходилось сталкиваться с подобными вещами.

Будущая арендаторша терпеливо ожидала, пока Пилански неторопливо доставал ручку, но затем все-таки уселась на стул, стоящий напротив Гарри, и глубоко вздохнула, предоставив Пилански еще раз полюбоваться ее грудью.

– Я надеюсь, квартира с балконом? Мне бы хотелось, чтобы он выходил на север и имел хороший обзор. – Блондинка усмехнулась.

Гарри с удовлетворением потер руки и изобразил что-то вроде ликования.

– Да-да, конечно! Я уверен, что могу предложить именно то, что вам нужно. – Маленький Пилански почти уперся в грудь дамы носом. Вот бы задрать ей свитер! Как бы, интересно знать, она отреагировала?

Дама взяла у Гарри ручку и… Первая графа регистрационного бланка. Имя. Конечно, ей нужно написать имя. Она как-то не задумывалась об этом раньше.

Имя… Какое же ей выбрать? Все многообразие имен пронеслось у нее в голове, она напряглась, пытаясь вспомнить наиболее подходящее.

Имя. Имя.

Мэри? Милли? Мари?

Нет, не подходит.

Она застыла, пытаясь сконцентрировать разбегающиеся мысли. И вдруг как будто пришло озарение – она нашла простой и почему-то очень близкий ей вариант: Моди. Ее должны звать Моди.

В пятницу вечером Бретт почувствовал, что упрямство Дженни начало его задевать. Каждый день он стоял у полуприкрытых окон своей квартиры и наблюдал ее томительное сидение в стареньком «монте-карло». Бретт каждый раз чувствовал, что она готова войти в его дверь, и его сердце сжималось от томительного ожидания.

Но каждый раз Дженни выходила из машины и независимой походкой направлялась к себе. Бретт задавался только одним вопросом: когда же она постучит в его дверь? А Дженни, как всегда, подходила к почтовому ящику, вытряхивала его содержимое, и каблучки ее звонко цокали вверх по лестнице.