— Ты слышала.

— Почему?

— Мне это не нравится.

— Да?.. А почему тебе это не нравится?

— Ты живешь со мной, и я не хочу видеть здесь никого другого.

— Господи, между мной и Клиффом ничего нет. Он пришел просто так. Мы очень давно не виделись.

— Не надо было с ним так много целоваться.

— Боже мой, — закатила глаза Пенни. Ему стало жарко, и он неожиданно почувствовал, что теряет уверенность. Сколько же он выпил? Не так уж много.

— Я знаю, что говорю. Мне все это не нравится. Он мог тебя неправильно понять. Вы вспоминали школьные дни, ты его обнимала…

— Господи, “неправильно понять”. Эта фразочка словно из “Гарри в средней школе”. Откуда это в тебе, Гордон?

— Ты его провоцировала.

— Ни черта я его не провоцировала. У него душа изранена. Я пыталась как-то его успокоить. Слушала, что он говорил. Как только Клифф постучал в нашу дверь, я поняла, что у него что-то застряло внутри, что-то, чему армия не дает выйти наружу. Он почти умирал от этого. Гордон. А Берн и — его друг.

— Да? Ну хорошо. И все-таки мне это не нравится. — Его злость прошла, он пытался другим способом доказать свою правоту. А в чем, собственно, дело? Он почувствовал угрозу со стороны Клиффа с самого начала, как только он появился. Если бы мать могла видеть по телефону, она бы знала, как охарактеризовать поведение Пенни. Она бы… Гордон остановил поток мыслей и перевел взгляд на торчащую из мусорного ящика бутыль “Бруксайдского”, которая одиноко ждала своей участи. Он взирал на Пенни и Клиффа глазами своей матери, своим нью-йоркским нутром, и понял, что упустил что-то самое главное. Разговор о войне вывел его из равновесия, он не был уверен в том, что все понял правильно, а теперь требовал объяснений от Пенни.

— Слушай, — начал он. — Я сожалею. Я… — Он поднял руки, но тут же беспомощно уронил их. — Знаешь, я, пожалуй, прогуляюсь.

Пенни пожала плечами, и он прошел мимо нее к двери.

На улице было прохладно, пахло морем, туман окутывал старые дубы. Он шел по ночной Ла-Ойе. Его лицо горело.

На Ферн Глен внимание Гордона привлекла какая-то фигура. Лакин. Он огляделся по сторонам и скользнул в свой “остин-бентли”. В доме, из которого вышел Лакин, на окне затрепетали венецианские занавески и показался силуэт женщины. Гордон знал этот дом. Здесь жили две студентки старших курсов гуманитарного факультета. Он улыбнулся про себя, когда лакинский “бентли”, мягко урча, проплыл мимо. Почему-то это маленькое свидетельство человеческой слабости развеселило его.

Гордон долго шагал мимо заколоченных летних коттеджей с пожелтевшими газетами на ступеньках. Иногда все-таки попадались дома, в которых горел свет. Лаос, Клифф и то, о чем он говорил — о вещах реальных и важных, а также о грязи и печальных событиях, — все это Гордон медленно перебирал про себя, перемежая мыслями о Пенни и о его далекой, но тем не менее реальной матери. Экспериментальная физика казалась, не более чем разгадыванием кроссвордов по сравнению с этими проблемами. Далекая война могла перекатиться через океан и обрушиться на этот берег. В его одурманенном вином мозгу всплыл пирс Скриппса, выступавший далеко в океан рядом с университетским городком. Его использовали в качестве разгрузочной площадки для амуниции, танков и людей. Но тут он спохватился. Конечно, алкоголь путает его мысли. Этому густо застроенному району Ла-Ойи не могли угрожать люди в темных одеждах, борющиеся против правительства Дьема. Просто в этом нет никакого смысла.

Гордон повернул к дому. Видимо, он слишком переволновался сегодня — Клифф, Вьетконг, Лакин. Волны не сметут берега за одну ночь. А что касается неясных сообщений, что кубинцы выбрасывают удобрения в океан и убивают там жизнь, — это маловероятно. Скорее всего — просто паранойя.

Этой ночью он был уверен, что дела обстоят именно так.

Гордон взял с лабораторного стола и раскрыл “Сан-Диего знион”. Он сразу же пожалел, что не купил “Лос-Анджелес аймс”, так как “Юнион” в его обычной буколически-пасоральной манере уделил много места описанию свадебной церемонии Хоуп Кук — недавней выпускницы Института Сары Лоуренс, и кронпринца Сиккима Палдена Тонула Намгиала. “Юнион” просто захлебывался от восторга, что американская девушка выходит замуж за человека, который на днях может стать махараджей. Стоящую новость опубликовали на первой странице в виде короткой заметки: смерть Дейви Мура. Гордон нетерпеливо перелистал страницы, чтобы попасть в спортивный раздел, и был удовлетворен, когда нашел там более подробный рассказ. Сахарный Рамос послал Мура в нокаут в десятом раунде их схватки за звание чемпиона в весе пера, которая проходила в Лос-Анджелесе. Гордон запоздало пожалел, что не достал билеты. Он так замотался с классами и с исследовательской работой, что все остальное отошло на второй план, а когда вспомнил, билеты были уже проданы. Значит, Мур умер от кровоизлияния в мозг, не приходя в сознание. Еще одно пятно на репутации бокса. Гордон вздохнул. В прессе появлялись вполне предугадываемые комментарии профессионалов, требующих вообще покончить с этим видом спорта. На какое-то мгновение он задумался: а не правы ли они?

— Вот новый материал, — раздался над ухом голос Купера. — Я в течение недели получал хорошие резонансные кривые, и вдруг — на тебе!

— Вы его расшифровали?

— Конечно. Почему-то очень много повторов. Гордон прошел за Купером к его рабочему месту, где на столе лежали развернутые лабораторные тетради. Он вдруг почувствовал, что надеется на то, что все это окажется ерундой, простыми помехами. Тогда ему сразу стало бы гораздо легче. Не пришлось бы беспокоиться о каких-то посланиях: Купер смог бы спокойно работать над экспериментальным подтверждением своих тезисов, и Лакин остался бы доволен. У него сейчас и так хватало сложностей, и ему хотелось, чтобы этот спонтанный резонанс развеялся как дым. Их письмо в “Физикал ревью леттерс” вызвало интерес, и никто не критиковал их работу. Может, лучше оставить все как есть?

Но надежды растаяли, когда он увидел записи, сделанные четким почерком Купера:

TPANSWBPRY 7 FROM CL 998 CAMBE 1998 3 ZX RA 18 5 36 DEC 30 29.2 RA 18 5 36 DEC 30 29.2 RA 18 5 36 DEC 30 29.2 Этот таинственный напев из букв и цифр занимал целых три страницы, а затем следовало: ДОЛЖНО ПОЯВИТЬСЯ В ТАХИОНОВОМ СПЕКТРЕ 263 КЕЛЬВИНА ПИК МОЖНО ПРОВЕРИТЬ РЯДОМ НАПРАВЛЕННЫХ ИЗМЕРЕНИЙ СЛЕДУЕТ ZPASUZC AKSOWLP ПРОБОЙ В ПРЯМОУГОЛЬНЫХ КООРД MZALS SMISSION ИЗ 19BD 1998 COOPGHQE После шла полнейшая бессмыслица. Гордон изучал информацию, полученную Купером.

— Остальное выглядит как простой набор включений и отключений. Там нет никакого кода.

Купер кивнул и почесал ногу ниже своих обрезанным под шорты джинсов.

— Просто точки и тире, — пробормотал Гордон.

— Забавно, — снова кивнул Купер.

Гордон заметил, что в последнее время Купер ограничивался получением данных и воздерживался от высказывания своего мнения. Возможно, столкновение с Лакиног, научило его тому, что агностическая позиция — наиболее безопасная. Казалось, Купер вполне доволен, что само писец регистрировал обычные резонансные сигналы: они служили теми самыми кирпичами, из которых будут ело жены его тезисы.

А вот в этих первоначальных RA и DEC, — Гордон погладил подбородок, — что-то похожее на астросигналы.

— Хм-м, — позволил себе высказаться Купер, — может быть.

— Конечно, Right ascention — прямое восхождение, а DEC — declination — склонение. Это координаты, фиксирующие место в пространстве.

— Может быть.

Гордон с раздражением посмотрел на Купера.

— Своя рубашка ближе к телу. Послушайте, я хочу во всем разобраться. А вы продолжайте измерения.

Купер кивнул и отвернулся, явно довольный тем, что ему удалось избавиться от этой проблемы. Гордон вышел из лаборатории, поднялся в комнату 317 — кабинет Кэрроуэя. На его стук никто не откликнулся. Тогда он зашел в приемную факультета, просунул голову в дверь и спросил: