— Не торопитесь, пожалуйста. Я ведь пришел сюда, только чтобы разобраться, что к чему, а не принимать окончательного решения. Я должен представить доклад Совету. Вы хотите, чтобы вам прислали оборудование из Америки. За него нам придется побороться с Научным Домом.

Как вы думаете, американцы настроены сотрудничать? — спросил Ренфрю.

— Трудно сказать. Совет считает, что мы должны объединиться. Я буду настаивать, чтобы вас поддержали и 1тобы американцы тоже внесли бы свою лепту.

— А как насчет России? — спросил Маркхем.

— Русские утверждают, что не работают в этой области. — Петерсон презрительно поморщился. — Возможно, они, как всегда, скрывают правду. Не секрет, что мы, англичане, играем большую роль в Совете только потому, что русские не проявляют активности.

— А почему? — спросил тоном абсолютно несведущего человека Ренфрю.

— Они считают, что наша деятельность ничего, кроме неприятностей, не принесет, — ответил Петерсон. — Поэтому они оказывают чисто символическую поддержку и, возможно, копят силы на будущее.

— Какой цинизм! — заметил Маркхем.

— Совершенно верно, — согласился Петерсон. — Ну что же, мне пора возвращаться в Лондон. У меня на руках масса других предложений. Ничего выдающегося, но я должен доложить о них Совету. Я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах. — Он обменялся с Ренфрю и Маркхемом официальным рукопожатием. — Всего доброго, джентльмены.

— Я провожу вас, — сказал Маркхем. — А вы, Джон?

— Да, конечно. Кстати, возьмите наши материалы. — Он протянул папку Петерсону. — Там же изложены наши соображения по поводу содержания сообщений, если эксперимент пройдет успешно.

Все трое вышли из здания и остановились у единственного автомобиля на автостоянке. Как и предполагал утром Ренфрю, он принадлежал Петерсону.

— Значит, это ваша машина? — неожиданно для самого себя выпалил Ренфрю. — Удивительно, как вы в такую рань добрались сюда из Лондона.

Петерсон слегка приподнял брови:

— Я ночевал у знакомых.

На какое-то мгновение глаза его затуманились, и Маркхем понял, что речь шла о женщине. Ренфрю не видел этого, так как надевал на брюки зажимы для езды на велосипеде. Маркхем подозревал, что мысли о женщинах не могли бы прийти Ренфрю в голову. “Хороший человек, но очень скучный, — подумал он. — А Петерсон не относится к хорошим людям согласно бытующему мнению, но он, определенно, не зануда”.

Марджори чувствовала себя в своей стихии. Ренфрю не часто приглашали гостей, но, если это случалось, Марджори всегда старалась показать всем, в том числе и мужу, что она едва-едва управляется по хозяйству, несмотря на всю свою энергию, и только с большим трудом ей удается при этом избежать всяческих домашних происшествий. На самом деле в ней сочетались не только превосходный повар, но и прекрасная экономка. Каждый этап званого обеда продумывался ею заранее очень тщательно. Подсознательное ощущение, что она может испортить настроение гостям, если они увидят, какая она великолепная хозяйка, заставляло ее носиться взад-вперед из кухни в гостиную и обратно, показывая тем самым, что ей вовсе не по плечу такие хлопоты.

На правах старых друзей дома первыми явились Хитер и Джеймс. Затем, задержавшись точно на десять минут, появились Маркхемы. Хитер в черном платье с глубоким декольте выглядела просто неотразимой. В туфлях на каблуках она казалась одного роста с Джеймсом — а его рост был всего лишь пять футов и шесть дюймов, — и он всегда переживал из-за этого. Джеймс выглядел, как обычно, безукоризненно.

Они пили шерри, и только Грэг Маркхем предпочел джин. Марджори считала, что джин перед обедом — это немного не по этикету, но Маркхем казался очень голодным, и она простила его. Ей показалось также, что он чем-то расстроен.

Когда Джон представлял ей Маркхема, тот стоял слишком близко и пугал Марджори неожиданными и странными вопросами. Однако стоило ей отойти от него, он тут же всецело забыл о ее присутствии. Позже она предложила ему довольно дорогие орехи, он подхватил целую пригоршню, продолжая с кем-то разговаривать, и, видимо, больше не вспомнил о ней.

Марджори была весела и спокойна. Прошло уже больше недели после происшествия со скваттерами, и она старалась не думать о них, а сосредоточилась на своей прелестной вечеринке и на жене Маркхема Джейн — весьма уравновешенной особе в отличие от мужа. Маркхем говорил быстро, все время перескакивая с одного на другое, словно бежал по пересеченной местности. Многое из того, что он сказал, заинтересовало Марджори, но она не успевала вставить даже слова, как он уже переключался на другое. Джейн спокойно и мудро улыбалась, что, вероятно, свидетельствовало о ее глубокой натуре.

— Знаете, вы немного похожи на англичанку, — закинула удочку Марджори. — Наверное, годы, проведенные в Англии, оставили свой след? — Марджори нужен был предлог, чтобы отвлечь их от общей беседы.

— Моя мать англичанка. Она много лет прожила в Беркли, но акцент все равно остался.

Хозяйка понимающе кивнула, увлекая гостей за собой. Оказалось, что мать Джейн живет в Эрколоджи, построенной в зоне Залива. Она могла себе это позволить, потому что пишет новеллы.

— О чем же, собственно, она пишет?

— Она пишет новеллы в готическом стиле под абсурдным псевдонимом — Бродячая Кассандра.

— Господи! — воскликнула Марджори. — Да я ведь читала несколько ее вещей. Они прекрасно написаны, учитывая жанр таких произведении. Потрясающе, я познакомилась с ее дочерью!

— Знаете ли, — вмешался Грэг, — ее мать — великолепный образчик люден, воспитанных в духе старинных традиций. Она еще совсем не старая, ей около шестидесяти, так, Джейн? Она переживет нас всех. Здорова, как лошадь, и малость с приветом; занимает высокие посты в Движении за культуру старшего поколения. В Беркли сейчас много таких людей, и она хорошо вписывается в их среду. Гоняет на велике, спит с самыми разными людьми, увлекается мистической чепухой. Трансцендентный змеиный яд. В общем, жизнь бьет ключом, да, Джейн?

Видно, это воспринималось как их любимая шутка. Джейн весело рассмеялась:

— Ты такой неуемный ученый, Грэг. Просто ты и мама живете в разных мирах. Только подумай, какой шок ты испытаешь, если после смерти подтвердится мамина правота. И все же я согласна, что в последнее время она стала немного эксцентричной.

— Ну да, как месяц назад, — добавил Грэг, — когда она решила раздать все свое имущество беднякам в Мехико.

— А зачем? — поинтересовался Джеймс.

— В знак поддержки испанских регионалистов, — пояснила Джейн, — которые хотят превратить Мексику и западную часть США в свободную зону, где люди смогут переезжать с места на место, если экономически им это выгодно.

— А не произойдет ли тогда миграции мексиканцев на север? — нахмурился Джеймс.

— Возможно, — пожала плечами Джейн, — но испано-язычное лобби в Калифорнии такое сильное, что оно, похоже, даже и выиграет.

— Странный образчик государства всеобщего благоденствия, — прошептала Хитер.

— Я бы назвал это “прощай, государство”, — вставил Грэг.

Взрыв смеха после этой фразы удивил Марджори. Похоже, это был повод разрядить накалившуюся атмосферу.

Позже Маркхем отвел Ренфрю в сторону и спросил, как продвигается эксперимент.

— Боюсь, что наши возможности ограничиваются значительной величиной времени реакции.

— М-да, понимаю. Нужна американская электроника, — кивнул Маркхем. — Я проделал расчеты, о которых мы говорили, как нацелить тахионы на 1963 год с достаточной степенью надежности и так далее. Думаю, все должно сработать. Граничные условия не так страшны, как мы думали.

— Великолепно. Полагаю, у нас будет возможность применить эту технику.

— Кроме того, я разнюхал кое-что. Я знаю сэра Мартина, босса Петерсона, с тех пор, когда он работал в Астрономическом институте. Я дозвонился до него, и он обещал вскоре сообщить нам решение.