— Мить, только дождись Машку, — мягко, совсем не тем колючим тоном, которым разговаривала со мной.

— Ты уверена? — он подозрительно глянул на меня.

— Уверена, — вытащила из салона спортивную сумку. — Не оставляй ее одну, пожалуйста, — еще раз настойчиво попросила.

— Не брошу, я же обещал, — заверил парень, — но этот тип мне не нравится, — и с презрением уставился на меня.

— Он никому не нравится, — Вика хлопнула дверцей, и, снова опережая меня, зашагала по парковке.

Ей не составило труда отыскать мой BMW и она с суровым видом дожидалась, пока я отопру двери. Забралась на заднее сидение и снова хотела отрезать мне путь, запираясь, но я успел проскользнуть и сел рядом, тесня ее к противоположному краю сиденья.

— Включи печку, — грозно приказала, — мне холодно.

Я дотянулся до панели прямо через передние сидения, и когда повернулся обратно к Вике, она сидела с тем же сердитым лицом.

— Теперь мы можем поговорить?

— Не о чем говорить, — скинула туфли и зло отшвырнула в мою сторону.

— Зачем ты пошла в клуб? — повторил ранее заданный вопрос. — Чего ты добивалась? Что пыталась найти?

— Деньги, неужели не ясно? — отделалась от меня заранее заготовленным фальшивкой.

— Тебе нужны деньги? — хотя и дураку ясно, она отправилась туда не за ними. — Могла бы попросить. Сколько?

Она пыталась расстегнуть платье и дергала за молнию на спине. Это окончательно вывело из себя и она сорвалась:

— Хватит разыгрывать комедию! Кто эта чертова Мадам? Почему она крутит тобой, как пожелает?

Она сжала дрожащие губы, а глаза блеснули в темноте поступающими слезами. Черт! почему она не позволяет себя обнять?

— Мы давно знакомы, — выбирал безопасную правду, чтобы хоть немного успокоить ее, — нас многое связывает. Это старая история.

Вика собралась и снова смотрела жестко:

— Вы спите? — без какой-либо живой интонации.

— Нет, — покачал головой и потянулся к ней. Она готова была покориться, но я ляпнул не к месту: — Забудь о ней, и не лезь в ее дела.

— Ты опять ее защищаешь! — оттолкнула. — Я не дура, и всё прекрасно вижу. Выбирая между нами, ты предпочел ее! Ты предупредил!

— Я сделал это не ради нее! — невольно вырвалось. Я так устал лгать, что правда сама лезла наружу.

Вика тоже это почувствовала и, наверное, прониклась сочувствием, потому что больше не пыталась силком выбивать из меня признание.

— Андрей, что происходит? — тихо и просящее, будто мгновение назад не кричала, яростно не колотя ладонями по моей груди. — Что мне думать, когда оставляешь меня среди ночи? Как не сходить с ума, зная, что ты с ней? Ты ничего не объясняешь.

— Так ты никогда и не спрашивала!

Осознание нашей полной несостоятельно в отношениях повисло в воздухе. Лишь гул мотора заполнял салон. Весь этот спор как разговор слепого с глухим. Как теперь расхлебывать эту кашу?

Тишину развеяла телефонная трель. Как конец молчаливого перемирия и начала нового раунда. Вика подтянула к себе сумку и начала шарить рукой в вещах.

— Не отвечай, — не хотел, чтобы нам мешали.

— Я должна, — извиняясь, — вдруг это Машка, она осталась внутри.

Не мог не улыбнуться, восхищаясь ее настойчивостью:

— У тебя там отряд девушек? Провернула целую тайную операцию?

— Я просто хотела знать, — будто чувствуя себя виноватой.

Елена права, Вика ей не соперница: моя девочка во всем ее превосходит. Во всем.

Вика ответила на звонок и в одночасье стала бледной. Она испуганно поглядывала на меня, потом отворачивалась, терзала зубами ноготь и изредка вставляла короткие фразы. Видимо, возникли проблемы с этой ее “Машкой”. Ну ничего, любезный “Митька” придет ей на помощь. Местный герой.

— Нет, я сама, — произнесла перед тем, как отключиться. — Это Рита, — неуверенно, — не могла до тебя дозвониться.

Я сунулся в карман и достал айфон — он не реагировал на попытки включить.

— Сел, — бросил на переднее сидение.

— Они в больнице, — тем временем продолжала.

— Роды начались? — первая мысль, что пришла мне в голову. — Ей еще рано.

— Они там не из-за нее, — покачала головой и замолкла.

— Они? — раздражался, что она не может нормально объяснить. — Дай сюда телефон, я сам выясню, — протянул руку.

— Андрей, — она крепко сжала мою ладонь, — у твоего отца случился сердечный приступ.

Вика

Переодевалась на заднем сиденье, пока машина неслась по городу, нарушая правила за правилами. Андрей плевал на безопасность и гнал на безумной скорости, рискую самому отправиться на больничную койку. Как смогла стерла салфеткой помаду и яркий макияж, и на ближайшем светофоре перебралась вперед к Андрею.

В такой момент не хотелось его отчитывать и наставить накинуть ремень. Понятия не имела что делать и как себя вести. Мне не доводилось терять близких. Родители не в счет, их я не знала и их утрата прошла для меня безболезненно. Вот дальнейшая жизнь была несладкой, но это совсем другое.

— Пристегнись, — осторожно попросила, — пожалуйста.

Андрей перестал барабанить пальцами по рулю. В уголках глаз, на лбу, между бровей трагической маской вырисовывались раньше незаметные морщинки. Он оглядел меня, будто я сказала полнейшую глупость. Знаю, сейчас его меньше всего волновал какой-то ремень безопасности, но меня беспокоил он сам, и поэтому я рискнула нарваться на грубость. Но Андрей задержался на мне долгим взглядом и сначала потянул мой ремень, после характерного щелчка замка, перекинул через плечо и свой. Загорелся зеленый и машина сорвалась с места.

В больнице мы плутали по коридорам, запутавшись в указателях. И только когда остановленный нами санитар направил в нужное отделение, нашли наконец семью Андрея. В сердце защемило от увиденной картины: Ольгу Алексеевну с покрасневшими мокрыми глазами обнимал за плечи Костя, лицо которого тоже выглядело серым и непроницаемым; Рита сидела на скамейке, привалившись спиной к стене и, как загипнотизированная, монотонно водила ладонью по круглому животу. Они все разом обернулись на наши шаги и их будто снова накрыло волной скорби. Андрей бросился к матери, сжимая ее хрупкое тело, и они втроем образовали нерушимы родственный круг.

Я присела рядом с Ритой, и она тихим, ослабевшим голосом о всех подробностях. О том, что Ольга Алексеевна нашла мужа без сознания на полу кухни. Как скорая привезла его в больницу, где его сразу же отправили на операцию. Она использовала кучу непонятных терминов, из которых более-менее понятным и знакомым мне было “шунтирование”. Операция вроде бы несложная, длится недолго, но всегда есть риск, как говорят врачи. И следующие несколько часов мы почти безмолвно дожидались ее окончания.

Ольга Алексеевна сидела каменным изваянием и с отсутствующим взглядом. Я могла лишь гадать, что твориться в ее душе. Какую боль она испытывает, переживая за любимого человека. И тут всё встало на свои места: я больше не удивлялась их странному дуэту, они уже не казались мне диссонирующими внешне. Они просто любил друг друга, и им не нужны были для это причины.

И Рита держала сейчас мужа за руку из любви и неподдельной заботы. В общих чертах была в курсе их общей истории. И если раньше во мне жило слабое убеждение, что она лишь удачно вышла замуж, отхватив себе мужа-знаменитость, то теперь не сомневалась в ее искренности, глядя как она положила голову ему на плечо, утешая.

Меня никто не учил любить. Окружение, сама жизнь демонстрировали, что ненавидеть проще, безопасней. Эфемерная любовь не спасет тебя от вечного холода, которым будто нарочно пропитан детский дом. Будто тебе решили заморозить только руки и ноги, но хотят, чтобы и внутри все заледенело. Не прогонит отступную безысходность. Не утолит голод и жажду маминой ласки, которой тебя никогда не было и остается только воображать какого это. Не защитит от тумаков озлобленных сверстников или жестоких взрослых. Не оградит от мальчишек постарше, что зажимают в темном коридоре и лапают своими грязными руками. Какой толк от любви?