– А если б не смог? – вскинулся собеседник. – Что, если бы этот ничтожный хорек выбрался по отметкам? Я вовсе не собираюсь рисковать своим благополучием, Джек. Меня, если ты позабыл, дожидается билет первого класса и дорога домой, и никто... слышишь, никто, не посмеет помешать мне уехать.

Они замолчали, погруженные в темноту, словно в вакуум...

– Похороним его здесь же, в пещерах, – снова нарушил молчание Грир. – Здесь его никто не найдет! А значит, и об убийстве никогда не узнает.

– Но я буду знать о нём, помнить! – бесцветным голосом сказал Джек. – Как после такого я посмотрю мисс Блэкни в глаза?

– Тебе больше и не придется, приятель: эта девица выскочит замуж за богача, и ты ее никогда не увидишь, – парировал Грир с безжалостностью гильотины.

Эти слова, словно последняя капля, переполнили чашу выдержки Джека, и он, заорав благим матом, бросился на собеседника с кулаками: первый удар пришелся чирком по его уху, второй угодил в область солнечного сплетения. Грир охнул, крутанулся на месте, и, обхватив парня руками, стиснул его в своих медвежьих объятиях.

– Ну-ну, успокойся, приятель. Ты чего это, сбрендил совсем? – говорил, прижимая брыкавшегося парнишку к себе. – Сделанного все равно не воротишь! Да и кто он тебе? Так, мелкая неприятность… Не рви себе душу! Не стоит этот жалкий хорёк ни единой твоей слезинки. Не стоит.

А Джека в самом деле прошибло на слезы: все события последних нескольких дней нашли выход в выворачивающей душу истерике. Намечающаяся разлука с Амандой, смерть бедной девушки, кража, а теперь и убийство Берроуза – всё это, скрутившись в один тугой узел под сердцем, теперь выходило слезами, такими горючими, какими Джек ни разу в жизни не плакал… И не считал, что в принципе на такое способен.

Какое-то время спустя Джек сидел на земле, подтянув колени к груди, Грир примостился неподалеку…

– Ты это, не трави себе душу, – увещевая, произнес он. – Этот тип все равно был конченым человеком.

– Констебль Саймон тоже был конченым?

– Скажем так, ему просто не повезло. А Берроуз был конченым! Я таких сразу вижу.

Джек поджал губы, ощущая, как внутри ворочается комок размером с хорошую тыкву.

– Меня тоже убьешь, если придется? – с вызовом кинул он.

– Надеюсь, что не придется, – усмехнулся его собеседник кривой, однобокой ухмылкой. – Ты ведь все-таки не дурак, хоть и плакса, каких свет не видывал...

За эти слезы Джеку не было стыдно, разве что самую малость, но Грир мог бы хотя бы тактично о них промолчать, впрочем, он просто не умел по-другому.

И желая перевести тему, Джек перешел к не менее важному:

– Уиллис Андерсен признался в краже приходских денег, – сообщил он Эмосу Гриру. – Но в убийстве дочери он не виновен...

– Знаю, – пожал плечами мужчина.

– Знаешь? – Джек подскочил на месте. – Как понимать эти слова?

Его собеседник плечами пожал.

– Буквально, – заметил меланхолично, – Андерсен-старший не убивал дочери. Я знаю, что произошло позапрошлой ночью...

Аманда Блэкни скучала... Скучала по Джеку и их свиданиям у реки, неторопливым, бестолковым беседам обо всём разом и ни о чём. Она не могла и представить, что стала настолько зависима от широкой улыбки и сияющих карих глаз, глядевших… с немым обожанием. Да, теперь она знала это наверняка… Обожание – вот что таилось в глазах ее спутника каждый миг их общения. Только он умел выслушать так, что сбивалось дыхание… И вообще, Аманда мечтала обсудить с ним события в Хартберне, поделиться догадками, мыслями – больше никто бы не стал ее слушать. Тем более будущий муж… Пусть он и оказался на удивление приятным мужчиной, истинным джентльменом, но вряд ли стал бы гадать на пару с Амандой, кто именно приложил руку к убийству бедной крестьянки.

Несколько раз, порываясь отправиться к миссис Уиггинс и вызвать Джека на разговор, Аманда останавливала себя воспоминанием о его удаляющейся спине в их последнюю встречу.

Он вряд ли захочет хотя бы видеть её – она разбила Джеку Огдену сердце.

– Так ты выполнишь мою просьбу, Аманда? – вопрос тетки отвлек мисс Блэкни от мыслей о Джеке.

– Простите, о какой просьбе речь? – осведомилась она.

Миссис Карлайл, недовольная, словно карающая Фемида, откликнулась зло:

– Надеюсь, твои мысли заняты предстоящим замужеством, а не иными неуместными грёзами. Все беды от книг: ты слишком много читаешь.

– Я думала о погибшей девушке, тетя, – покривила душою ее племянница, усмиряя тем самым всем недовольную тетку. – Случившееся не идет из моей головы...

– И напрасно. Убийства и другие подобные ужасы не должны занимать неокрепший девичий разум... Впрочем, – сменила тетушка тон, – мистер Уорд, похоже, тобой очарован! Уверена, свадьбе быть. Ты, должно быть, сказочно счастлива…

– Не передать словами насколько! – отозвалась Аманда неприкрытым сарказмом, однако тетушка этого не заметила и расплылась в довольной улыбке.

– Ты даже не представляешь, насколько я рада слышать об этом, – сказала она. И наконец повторила вопрос: – Так ты снесешь Андерсенам гостинец от нас? Передай, что мы соболезнуем от души постигшему их семью горю.

От одной мысли хоть ненадолго покинуть стены набившего оскомину дома, Аманда воспрянула духом. Но поспешила скрыть свою радость за напускной скромностью…

– Я буду рада поддержать несчастных людей. Мне вовсе не сложно!

– Вот и славно, моя дорогая. Ты понятия не имеешь, как сильно меня тяготит вид убитых горем родителей... Моя психика не выдержала бы это!

С такими словами она отослала племянницу на кухню за корзинкой с гостинцем, а сама поспешила к себе отдохнуть перед обедом.

На стук в дверь дома Андерсенов Аманде никто не ответил.

– Так нет никого, – прозвучал женский голос из-за спины. – Уиллиса арестовали за кражу, а Энисса, должно быть, отправилась в церковь грехи мужа замаливать. Хотите обождать в нашем доме? – предложила ей говорившая. – Полагаю, она скоро вернется. Меня Джин зовут, Джин Андерсен, я жена младшего брата.

Джин Андерсен, круглолицая, пышнотелая женщина, улыбалась приветливо и немного смущенно.

– Мисс Блэкни, племянница леди Карлайл, – назвалась Аманда. – Тетя послала меня выразить соболезнования семье. – Она качнула корзинкой с гостинцем.

Миссис Андерсен только кивнула.

– Я знаю, кто вы, мисс Блэкни: видела вас на ярмарке. – И поманила ее за собой: – Пойдемте, наш дом здесь, за углом. Мы сразу увидим, когда Энисса вернется...

Аманда прошла за женщиной в светлую чистую кухоньку и присела на предложенный стул. Любопытство одолевало ее, и потому она сразу спросила:

– Вы сказали, Уиллиса Андерсена арестовали за кражу. О чем идет речь?

– Так о краже приходских денег, ясное дело, – всплеснула руками хозяйка, выставляя на стол чистые чашки. – Вы разве не слышали? Срам-то какой.

Аманда сказала, что не слышала ни о чем, и миссис Андерсен с энтузиазмом поведала ей о случившемся обыске, найденных золотых соверенах и о признании, сделанном ее деверем.

– Уиллису, да простит его бог, отцовское завещание покоя всё не давало, – продолжала рассказывать женщина. – Все-то он полагал, что старик не по чести с ним обошелся, отдав ферму нам в обход старшего сына. Вечно мужу моему выговаривал, обвинял его, что он, мол, к отцу подольстился, обманом его благосклонность купил. И вот, поглядите, во что это вылилось! – Рассказчица подлила Аманде ароматного чая и вздохнула: – А ведь Уоррену, моему мужу, решение старика тоже не нравилось: сам не свой ходил в последнее время, словно в воду опущенный. Бывает не улыбнется мне даже, только сведет брови да глядит в одну точку. А ведь как дружно мы жили до смерти старого Андерсена: душа в душу, все нам завидовали. И вот ничего не осталось... ровнехонько ничего.

Где-то стукнула оконная створка, заголосили вспугнутые котом куры, и женщина, как бы продолжая внутренний монолог, продолжала: – Муж мой и спать в последнее время толком не может, все ворочается, кряхтит. А в ночь, когда исчезла Сюзанна, так вовсе ушел вечером в поле, сказал, проветриться ему надо, воздухом подышать...