– И вы решили ускорить процесс с помощью букетов с цветами, заказанных вашим сообщником Грисби?
Девушка пожала плечами.
– На ее месте должна была быть я, – сказала она так просто, словно речь не шла о жизни и смерти родного для нее человека.
И Джек спросил:
– Как вы узнали о болезни сестры? Даже доктор Энглманн находился в полном неведении.
– Доктор Энглманн – полный кретин, – охарактеризовала эскулапа девушка с револьвером. – Деньги значат для него намного больше здоровья собственных пациентов. Он и лечит-то всех сплошными кровопусканиями... Откуда ему знать о всяких там задыхающихся по весне девицах? Я и сама узнала о том лишь случайно: отдыхала у подруги в Норфолке прошлым летом и познакомилась с ее хворой сестрицей. У той те же симптомы, что и у Матильды... Местный доктор запрещал ей любые прогулки в саду, говорил, цветочная пыльца забивает ей легкие. Стращал смертельным исходом...
Мисс Эдвардс опустила шприц на пол и подтолкнула его носком туфли в сторону Джека.
– Будь хорошим мальчиком, – сказала она, – и сделай себе укол самостоятельно. Мне бы не хотелось стрелять тебе прямо в сердце...
Джек поглядел на подброшенный ему шприц, однако в руки его не взял.
– Значит, все это только ради денег мистера Френча? – поинтересовался он через силу. Кровь из разбитого носа неприятно хлюпала в носоглотке...
И девушка вскинулась.
– Все это ради свободы, – сказала она. – Ради возможности жить по собственному желанию! Без необходимости пересчитать каждый цент, чтобы не выбиться из семейного бюджета. Без оглядки на злобного бога, карающего грешника за малейшую провинность. – И еще более эмоционально: – С этими деньгами я сама стану богом. И ни маменька, ни подставной отец не станут указывать, как и что мне делать... Ради этого никакая цена не кажется слишком высокой. – И приказала: – Коли себе это снотворное. Немедленно!
Джек покачал головой.
– Я не стану этого делать. – Поднялся на ноги и расправил плечи.
– Хочешь, чтобы я выстрелила? – спросила мисс Эдвардс металлическим голосом.
И Джек пожал плечами:
– Вы этого не сделаете. Побоитесь огласки... – И снова: – В любом случае, вам придется самой сделать мне этот укол – я вам здесь не помощник.
Лицо девушки полыхнуло неприкрытой ненавистью. И, схватив все ту же диванную подушку, она приставила к ней дуло револьвера...
– А что, если я выстрелю прямо вот так, грязный проныра? – сверкнула она злющими глазами. – Слыхала, подушка способна заглушить звук выстрела. Желаешь проверить?
Они замерли друг подле друга… И вздрогнули от раздавшегося в дверь стука.
Джеку хватило доли секунды, чтобы броситься к отвлекшейся на сторонний звук противнице и схватиться за руку с зажатым в нем револьвером. Однако вырвать его из рук мисс Эдвардс оказалось не так уж просто: утробно зарычав, она извернулась и нажала на курок. Звук выстрела оглушил обоих, и Джек краем глаза заметил, как пулей сорвало одну из подвесок хрустальной люстры под потолком... Силами девушка не уступала самому Джеку, и они, перелетев через боковину кресла, как были, в схватке за револьвер, повалились на пол.
Здесь и прозвучал второй выстрел... Пуля чирком прошла по Джековой щеке и вошла в стену над платяным шкафом. Вот тогда-то он и вырвал оружие из буквально припаянных к нему пальцев: отбросил его в сторону и прижал мисс Эдвардс к полу, более не делая скидку на ее женское платье и ангельское личико.
– Что, думаешь, победил? – прохрипела она, тяжело дыша. – Думаешь, тебе спасибо скажут? Как бы не так. Ты просчитался!
Джек спросил:
– Где ваш сообщник? Или вы желаете отвечать за содеянное самостоятельно?
Мисс Эдвардс улыбнулась. Прикусила губу и произнесла горячим полушепотом:
– Давай разрешим все к взаимному удовлетворению... Пожалуйста, Джек. Спишем случившееся на нелепую игру... разделим отцовское наследство на двоих. Обещаю, ты не пожалеешь...
И с такой беззащитной трогательностью поглядела на удерживающего себя юношу, что тот невольно ослабил хватку. И тогда-то повисшая было тишина распалась на десяток разрозненных звуков одновременно: кто-то громыхнул распахнутой дверью за спиной, кто-то закричал... Зазвенела упавшая на пол посуда. А мисс Эдвардс, высвободив прижатую к полу руку, потянулась... и с всадила Джеку в плечо шприц со снотворным.
– Он напал на меня! – услышал он ее истерический вопль, обращенный в сторону обоих отцов сразу. – Хотел, чтобы я молчала о принесенных в комнату сестрицы цветах. Он помогает ирландцу – сам мне в этом признался! Едва не убил меня из револьвера.
В ушах странно звенело... Звуки растягивались, плавились и плыли по комнате длинными туманными нитями, убаюкивая Джека, подобно колыбельной.
Последнее, что видел Джек, закрывая глаза, – это бьющуюся в объятиях отца девушку со всеми задатками талантливой актрисы.
Он лежал в тесном пространстве деревянного ящика, в полной темноте... Где-то, так далеко, что это казалось простой галлюцинацией, мерно трезвонил колокольчик.
Где он?
Почему здесь так темно?
Неужели...
Осознание взорвалось болью в разбитом носу и ломотой в костях: он похоронен заживо.
Его заживо похоронили!
Нет... нет, только не это. Только не так...
Он даже не успел проститься с Амандой.
Не успел ничего... никому сказать...
Слезы ужаса и отчаяния вскипели, брызнув из иссушенных жаждой глазниц. Кулаки невольно заколотили по крышке над головой...
…Джек приоткрыл глаза, и яркий дневной свет буквально ослепил его на мгновение.
– Он просыпается! – послышалось над головой, и гомон нескольких голосов мерно потек в его направлении. Присутствующие обступили его со всех сторон и замерли в ожидании...
Ожидании чего?
Джек огляделся по сторонам. Он лежал в своей постели на Карнаби-стрит двадцать один, во флигеле, выделенным ему мистером Барретом, и солнечные зайчики, отражаясь от зеркальной поверхности маленького трюмо, скакали по шелковым обоям, как оглашенные.
Горло казалось сухим, словно пески Каракума, глаза... Джек потянулся и ощупал их пальцами. Сухие... Слава богу! Еще не хватало ныть, как девчонке. А судя по последнему кошмару, у него неплохо получалось это делать.
Воспоминание дрожью прошлось по всему его телу.
– На, промочи горло, – Мара, а она почему-то тоже была здесь, протянула ему полный стакан воды.
Джек с жадностью опрокинул его в себя и только тогда рассмотрел остальных присутствующих: инспектора Ридли, мистера Баррета и Тодда. Все они глядели на него с нескрываемым интересом...
– Что происходит? – с трудом прохрипел он, силясь припомнить предшествующие события. Кошмар, пережитый во сне, все еще казался слишком реальным, заслоняя собой все остальное.
– Ты все-таки проснулся, и это самое главное, – произнесла Мара с так непохожей на нее серьезностью. И, заметив недоумение в глазах собеседника, поспешила добавить: – Доктор Максвелл волновался за дозировку препарата. Говорил, что ее могло быть слишком много... К счастью все обошлось.
И тут-то Джека прошибло:
– Мисс Эдвардс, она – главная злодейка! Вы должны немедленно взять ее под стражу. – Он даже принял вертикальное положение, от чего в голове изрядно зашумело.
– Ну-ну, герой, – донесся сквозь шум голос инспектора Ридли, – побереги силенки, приятель. Все уже сделано без тебя. Мисс Эдвардс арестована и дожидается суда в ньюгейтской тюрьме.
Джек выдохнул от облегчения.
– Значит, вы обо всем догадались? Это она сама пошла на подлог с похоронами, и все ради денег мистера Френча, ее родного отца.
– Мы знаем, Джек. Рассказ Мары про ваше посещение склада в Сохо лишь подтвердил мои и без того достаточно весомые подозрения в адрес мисс Эдвардс. Когда же нас вызвали в дом мистера Френча, и я увидел шприц, которым тебя укололи, все сразу же встало на свои места. Множество мелких нестыковок так и вопияли о причастности девушки к данному делу... – И присовокупил: – Я распорядился найти и арестовать проходимца Грисби. Не знаю, каким образом эта парочка спелась между собой, но они явно стоят друг друга.
