Каково же было изумление доброго Клауса, когда он, проезжая на представительском «мерсе» по Октябрьскому проспекту нашего славного облцентра, неожиданно обнаружил справа по курсу солидный бетонный пьедестал, на котором возвышался, гордо тараня пушкой пространство, танк Т-34 с тем самым номером на башне! Наваждение, натюрлихь! Карпенштоффеля переклинило. И он, будучи человеком по европейским понятиям отнюдь не бедным, решил — раз папенькиной могилы на фатерлянде нет, пусть будет на фатерлянде хотя бы его танк. На добрую память и в назидание соседям. С кем можно из русских властей договориться, Клаус не знал, но слава Богу, на одном из деловых приёмов ему представили очень симпатичного пожилого еврея, который после четырёх тринков сообщил ему, что Россия — страна чудес. И здесь нет ничего невозможного, если с умом взяться за дело. Обнадёженный, Карпенштоффель отбыл домой, обещав вернуться летом для окончательного согласования вопроса. Герр Комаринский предупредил, что цена вопроса может варьировать в зависимости от политической коньюнктуры. Но к этому Клаус в России уже привык. Про себя решив — не больше трёх миллионов евро. Абзац.

Дядю Наташу, всё ещё потного от только что пережитого стресса во внутренней тюрьме ФСБ, его звонок застал врасплох.

Вас? Вас фюр панцер? А-а, герр Карпенштоффель! Страшно, страшно рад. В отеле? Я вам перезвоню.

«Ну, денёк! Не меньше пяти мультов с Бараковской лахудры, да тут ещё и этот бундес с баблом. Прямо не город, а бухта Золотой рог!» Он извлёк из широких штанин сотовый и набрал номер Бориса Бодунова.

Алло, Боренька? Боренька, таки есть тема.

Что такое, Натан Соломонович?

Да ведь фриц этот, Карпенштоффель, опять нарисовался! Ты знаешь, Боря, кто за ним стоит? Ведь если их концерн решит здесь у нас строить свою торговую сеть — то тебе кирдык, Боренька, с твоим «Полюсом». Растопчут ценами за месяц! А намерения у них серьёзные.

А что, у нас в Сером доме уже и власти нет?

Так ведь золотые твои слова, Боря. Именно, что нет. Шукляев спёкся, Кузякин третий день, как исчез. Прохор на нарах парится. Боря, короче, это трындец, так и передай Полине Самойловне. Трын-дец. И в ФСБ — я только что оттуда — какой-то кипеш, — на хрен меня послали.

И что будем делать, Натан Соломонович? Делать-то что? — Боря в трубке явно занервничал. Это хорошо.

А вот что, Боренька. Выставим ему условие. Пускай забирает свой сраный танк и катится на нём на все четыре. Россия велика, найдёт, куда своё бабло ухнуть.

Какой ещё танк? Не грузите меня вашим одесским сленгом!

Да танк ему нужен, который на постаменте на Октябрьском. Памятник.

Какого чёрта? Он же памятник. Маразм какой-то!

Боря! Для особо одарённых — немец забирает наш танк — и больше мы его здесь не видим. Аллес капут. Короче, скажешь в мэрии, что экспонат отправлен не реставрацию. Справки, хуявки — пусть твои люди займутся.

Понял, не дурак.

Ну, всё, ладно. И бригаду рабочих не забудь, чтоб разварили люки. Полине поклон.

Дядя Наташа скомкал отсыревший платок и кинул его мимо урны. Удалось!

Григорий! Ну, ты чего раскис с утра, братка? — Тайсон неумело потрепал пацана по вихрам короткопалой ладонью.

Она сказала, чтобы вас не будить. Вот, — он протянул сложенный вчетверо тетрадный листок и снова захлюпал носом.

Князь взял послание и, развернув, прочёл карандашные каракули, написанные полудетской рукой:

«Пора уходить. Иначе нижний мир. Встретимся. Борова на волю. Инд…».

Индига? — Князю стало не по себе.

Волчара такой огроменный! Она за ним ушла. А он как зыркнет на меня — я чуть не усрался. Она на него потом верхом — и ускакали… — Гришка залился безудержным плачем. Князь велел бабе Нюре увести рыдальца в дом. Все были, если честно, слегка деморализованы. Но — война слишком серьёзная работа, чтобы падать духом из-за неожиданностей. Отряд сделал вид, что не заметил потери бойца.

Бабай!

Я.

Транспорт готов?

Полный бак.

Князь набрал номер на мобильнике.

Доктор?

Да, мой командир! — раздалось возбуждённо в трубке.

Как у вас?

Зашибись! Мы с Хельгой их так…

Отставить! — Князь прервал захлёбывающийся монолог юноши. — Вылет по команде. До связи.

Офшорникову этого только сейчас не хватало. Он похлопал Каролину по щекам, потом попытался приподнять её подмышки. Полный ноль. Пришлось вызывать врача. Тот констатировал острое отравление и принял обычные в таких случаях меры. После промывания желудка и нескольких инъекций лицо больной начало розоветь.

Сутки покоя под капельницей, — вынес свой вердикт тюремный эскулап. — А вообще, коллега, не ожидал от вас… — он сердито помотал седой головой.

Да мы… Да разве… — зашёлся справедливым негодованием Офшорников. Тут в дверь поскреблись, и женская рука в белом халате передала капитану небольшую овальной формы капсулу.

Частоту отстроили? — нервно спросил Орест Фомич, косясь на врача.

Фомич, сукой буду, за кого держишь? — щёлкнул замок за ушедшей.

Ну, вот… В общем… — капитан прихватил доктора за рукав и увлёк в угол камеры. — Короче, она должна это схавать. Понял? И всё!

Что ещё за штуки? — попытался возмутиться гебешный Гиппократ, но, получив короткий апперкот в печень, сник и просеменил к Каролине. Она подняла на него умоляющие глаза.

Доктор! Комната кружится. Что со мной?

Ничего, ничего, милая, — врач переглотил жёсткий комок в горле. — Вот, примите, это вам поможет. Ну, вот и умничка…

Офшорников облегчённо вздохнул. Только бы не выблевала опять. Если приживётся — считай, наша взяла. Естественным путём чип выйдет не раньше, чем через сутки. Вполне достаточно, чтобы запеленговать всю эту партизанскую кодлу. Не станут же они ей вскрывать брюшную полость! Попались, братцы — кролики!

Будьте при мне, — приказал он лепиле. — Как скажу, вколете ей стимулятор, чтобы в течение получаса была как огурец!

За исход я ответственности не несу, — одними губами бормотнул врач.

А тебя никто и не просит! — прошипел ему на ухо Офшорников. JPSпеленгатору, по большому счёту, без разницы — живое тело, неживое… Контейнер, мать ети!

В это время в правом кармане брюк противно завибрировал телефон.

Белозерский? Да, у нас всё готово.

Потом слегка ожившую от укола, но всё еще слабо соображающую Каролину чьи-то грубые руки затолкали в чёрную «Волгу», и она оказалась сжата с двух сторон людьми в штатском. Следом за «Волгой» с территории внутреннего дворика здания ФСБ выехала «Газель», набитая сослуживцами Ореста Фомича при оружии. Но до кирпичного завода, назначенного партизанами как место встречи, микроавтобус не доехал — свернул на полкилометра раньше и затаился в перелеске. Таково было условие Князя — один легковой автомобиль с каждой стороны.

Тайсон, как и в прошлый раз занявший позицию на вершине трубы заранее, доложил, что всё пока идёт по плану. «Волга» остановилась напротив заводских ворот. Через минуту навстречу ей вынырнула из-за поворота тёмно-зелёная «Нива» и лихо тормознула в семи шагах. Тайсон в своем гнезде припал к окуляру снайперской винтовки. На случай неожиданностей — боевой опыт приучил его страховаться. Задняя дверца «Нивы» отворилась, и из неё вышел Князь. Дверца «Волги» тоже приоткрылась, и из неё выглянуло озабоченное лицо Офшорникова.

Где генерал?

Предлагаю всем выйти из машины и держать руки на виду, — ответил партизанский командир. — Генерал у нас на прицеле, так что попрошу без глупостей.

Кряхтя от досады, Орест Фомич выбрался с заднего сиденья и подал руку Каролине. Следом вышли и остальные сотрудники.

Павел Карлович Потопаев на затёкших ногах вылез из «Нивы» и встал рядом с Князем.

Ну, что ж. Всё по честному, — Князь слегка дотронулся до генеральского плеча, — Вы свободны. Не поминайте лихом, генерал.

Каролина с трудом добрела до «Нивы» и почти повисла на руках Князя. Он усадил её в салон, на ещё не остывшее после генерала место. Там её сходу облапил Домкрат и принялся с медвежьей нежностью гладить по волосам. Медленно дойдя до «Волги», Павел Карлович обернулся на своих недавних тюремщиков. Лёгкая ностальгия промелькнула в его взгляде.