Однако на этот раз дело было серьезнее. Помимо старых участников заговора, в нем приняли участие сам министр обороны генерал Пабло Мораторио, значительная часть офицеров ВВС и большое число политических деятелей. Истинные цели последних оставались неясными.

Было неизвестно, кто непосредственно замешан в заговоре, сколько людей посвящено в него, кто выжидает удобного момента, чтобы определить свои позиции, и кто решительно выступает против путча.

Не вызывало сомнений, что против переворота выступают сторонники «15–го списка», во главе которого стоял национальный советник Амилкар Васконсельос[11], сменивший Батлье после его смерти и выступивший за действия в строгих рамках закона.

Он зачастую с подозрением относился к Батльистскому союзу «Колорадо», особенно потому, что некоторые из его ведущих деятелей были связаны с генералом Рибасом.

Что же касается Национальной партии, то в ее рядах царил полный хаос. Предполагалось, что Демократический союз «Бланко» выступает против переворота, а новый министр внутренних дел Адольфо Техера[12] заявил о своей готовности сражаться на смерть. Советник Вашингтон Бельтран публично выступал против каких‑либо нарушений конституции, но при этом совещался с Николасом Стораче[13], который был связан с Агеррондо. В этой запутанной истории особую роль играли различные деятели, денежные интересы и личные амбиции политических руководителей.

Член Национального совета Альберто Эбер поддерживал идею переворота, на него указывали как на будущего гражданского руководителя мятежников. Микале особенно был угнетен тем обстоятельством, что в его группировке руководство взял на себя Титито. Его беспокоило также, что многие его соратники по ВВС участвовали в заговоре. Позднее я узнал, что ему даже предлагали примкнуть к заговору.

Мне неизвестно в деталях, как разрешился этот кризис. Микале, Одльякофф и я сняли квартиру над рестораном «Тип Топ» на перекрестке бульвара Испания и улицы Рамбла. Туда же переехал жить в самый критический момент — июнь — июль 1965 года — тогдашний министр внутренних дел Адольфо Техера. Эта квартира служила для установления неофициальных контактов с противниками переворота из партии «Колорадо» и для поддержания связей с конституционалистами из партии «Бланко». Министр быстро организовал здесь свой штаб: он привез оружие и ящик виски. Вот так, обеспечив себя оружием и продовольствием, он был готов сразиться с «гориллами».

По просьбе Микале я отнес в редакцию «Аксьон» записку, в которой указывался адрес нашей квартиры, и сообщалось руководителям «15–го списка», что Техера хотел бы провести секретную встречу с их представителями. Послание было передано Хорхе Батлье.

(Хотя номинальное руководство над группировкой «15–го списка» все еще принадлежало Васконсельосу, Хорхе уже готовился взять власть в свои руки.)

Позже я узнал, что Хорхе приходил на встречу. Сделать это, не привлекая внимания, было для него легко, так как он жил напротив. Существовали сомнения в отношении целого ряда лиц, поэтому предпочтение отдавалось неофициальным контактам. Кроме того, можно было предполагать, что полиция Монтевидео под командованием Вентуры Родригеса не дремлет.

Несмотря на занятые Эбером позиции, Микале вступил в союз с Техерой и вел свою «личную войну».

Опасались, что войска заговорщиков в любой момент могут захватить министерство внутренних дел и его радиостанцию. Для подстраховки была установлена запасная радиостанция в доме на улице Марселья, где с двумя техниками дежурил комиссар Хуан Карлос Брассейро. Микале взял под свое непосредственное командование дорожную полицию и расположился в ее штабе, откуда постоянно ездил на квартиру Техеры.

Большое количество оружия и боеприпасов, а также портативные радиопередатчики были перевезены за город в принадлежащую Одльякоффу старую каменоломню.

Наверняка поддерживались контакты с военными, стоявшими за соблюдение конституционной системы, но я в этом участия не принимал.

Однако я узнал о разработанном офицерами ВМФ проекте контрпереворота, а также о нейтрализации — благодаря твердой позиции в защиту закона генералов Помоли и Сереньи — отдельных воинских частей.

Вновь кризис отступал, но окончательно он был решен в декабре, после отстранения Вентуры Родригеса и замены его полковником Рохелио Улачем, который до этого был военным атташе в Парагвае и, естественно, не принимал участия в последних событиях.

Вскоре я узнал, что первый секретарь посольства США говорил Марио Эберу о своем отрицательном отношении к перевороту, так как боялся, что могут развернуться такие события и беспорядки, при которых нелегко будет контролировать положение.

Хотя и по разным причинам, но после кризиса полетели многие головы. Одновременно с Вентурой

Родригесом вынужден был подать в отставку Адольфо Техера. Его на министерском посту сменил Стораче Арроса. Потрясения произошли и в царстве Микале, в Главном полицейском управлении.

Мои первые контакты с американцами в Уругвае были, можно сказать, безобидными. Если не считать анкет Микале и встреч с первым Томасом, то я не замечал их деятельности в стране.

В начале 1965 года Данило попросил меня об одолжении. Он объяснил, что в рамках соглашения о технической помощи, подписанного уругвайским правительством и Агентством по международному развитию (АИД), есть статья, касающаяся помощи полицейским силам.

Хотя речь шла о вопросе, вызвавшем много противоречий, в том числе и в правительственных кругах, Данило решительно поддерживал идею осуществления уже вступившего к тому времени в силу соглашения.

— Мне нужно, чтобы ты точно узнал, попало ли соглашение в руки людей из «Аксьон» и думают ли приверженцы «15–го списка» извлечь из этого политическую выгоду.

— Не так‑то легко это будет выяснить, — ответил я, — но попытка не пытка.

— К твоему сведению, — продолжил Микале, — в скором времени в Монтевидео прибудут два американских специалиста по радиосвязи, которые займутся изучением радиосети министерства внутренних дел с целью ее перестройки.

— А как она будет использоваться? — спросил я.

— Ее использование сотрудниками АИД необходимо как можно дольше сохранять в секрете как в различных полицейских участках, так и в самом министерстве.

Данило, несколько драматизируя события, дал мне понять, что, выступая в пользу проекта, он поставил на карту свою политическую карьеру и что он боится, как бы американцы, несмотря на живейший интерес, не отложили во избежание политического скандала осуществление проекта до более благоприятного момента.

Одновременно Данило не хотел, чтобы техническая и материальная помощь попала под контроль полицейского управления Монтевидео, а главное — под контроль Агеррондо. Как это ни парадоксально на первый взгляд, но такого контроля можно было избежать, так как управление было очень большим.

В соответствии с соглашением, в распоряжение специалистов министерство должно было выделить переводчика. Данило хотел, чтобы я попросил отпуск в редакции и взял на себя функций не только переводчика, но и гида. Посольство США с моей кандидатурой согласилось.

Мы не сомневались, что в газете проблем не возникнет, когда узнают, для чего мне нужен отпуск. Конечно, я не должен был сообщать всех деталей предстоящей работы.

В качестве чичероне я буду в курсе впечатлений американцев, а также узнаю, какого мнения — отрицательного или положительного — они придерживаются в отношении реализации проекта технической помощи. Если бы произошли какие‑либо изменения в планах, Микале мог бы заранее перестроиться.

Получив отпуск, я отправился вместе с Данило в дом Адольфа Б. Саенса, сотрудника ФБР, недавно назначенного начальником Управления общественной безопасности АИД в Уругвае. Саенс уже несколько месяцев находился в Уругвае и завязал тесное знакомство с Микале. Конечно, он так же, как и Микале, был заинтересован в осуществлении проекта.