– А почему ты сразу не сказал?

– Сам не знаю… – Арвет смотрел в сторону. – Не сказал, и все.

– Я думал, мы друзья.

– Друзья, – тускло повторил Арвет. Он надеялся, что такой разговор произойдет позже. Не сейчас. Дженни ждет его, а он тут…

– Раз друзья, так и скажи прямо, что случилось! – воскликнул Бьорн.

Лодку медленно повлекло вперед – это подводное течение реки, вливающейся во фьорд, зацепило ее своими прозрачными волосами, потянуло за собой. По чести сказать, если никуда не торопишься, весла нужны, лишь чтобы вернуться. Арвет вздохнул:

– Не могу, извини.

В несколько взмахов он развернул лодку и погнал ее обратно к пирсу. Весь обратный путь он старательно глядел поверх красного от злости Бьорна. Тот сопел, ничего не говорил. Копил в себе до берега.

Лишь когда лодку стукнуло о причальные сваи, он вскочил:

– Значит, ты все наврал, да? Про дельфина? Про раненый плавник?!

Арвет пожал плечами. Ни да, ни нет – понимай, как хочешь.

– Я думал, мы вместе… думал, что ты… – Бьорн пошел белыми пятнами. Выбрался на пирс и пошел домой, отрезая от дороги метры длинными шагами.

Арвет оттолкнулся от пирса и торопливыми взмахами погнал лодку вдоль скалистого берега, пока поселок не скрылся за изгибом фьорда. Переживать он будет потом. Бьорн без него проживет. А Дженни – нет.

Глава 5

Бьорн вяло разглядывал выдвигающиеся ему навстречу суровые красоты Люсефьорда. Скалы, граниты, редкие пятна зелени, схваченные седым инеем, уже застывающие с краев струи водопадов – все это он наблюдал ни единожды и особого восторга не испытывал.

«Арви… – подумал Бьорн. – Разве так можно?»

Бьорн был в растерянности. Он не знал, что и думать. Сначала он разозлился, да так, что хотел Арвета домой отправить. Завтра как раз паром приходит. Долгие проводы – лишние слезы. Примерно так он бабушке все и высказал, когда пришел домой. А в ответ схлопотал мокрым полотенцем по спине. Кристин метила в лоб, он успел увернуться.

Бабушка притащила его на причал, засунула в лодку. Лодку она одолжила у Гуннара, их соседа через два дома. Тот был не против. Еще бы! Попробовал бы он возражать. В бабушке, когда она была близка к разгадке очередной тайны, просыпалась бульдожья хватка. С усилием сто килограммов на квадратный сантиметр.

Тихо стучал электромотор, пластиковый винт бесшумно резал воду – сосед Гуннар был поборником экологии и категорическим противником загрязнения бензином Люсефьорда. Бабушка точными, едва заметными движениями поворачивала руль, и лодка скользила по волнам. А на носу, нахохлившись, в красном пуховике сидел Бьорн. И с мрачным видом простирал руку над водами.

– Ты знаешь, что когда драккары ^[6]возвращались из похода, перед тем как причалить, викинги с них снимали драконьи головы? – сказал он. – Чтобы духи – хранители земли не испугались морских драконов.

– Дорогой мой, ты не тянешь даже на резную русалку, – заметила Кристин.

– Мне неинтересно, что Арвет там прячет, – повторил Бьорн.

– Зато твоей бабушке крайне любопытно. И раз уж руль у нее, будь добр, закрой рот и смотри по сторонам. Вдруг мы в дельфина врежемся. Вот будет незадача!

Бьорн отвернулся. Спорить с Кристин, впавшей в детективный азарт, было бессмысленно.

– Скажи хоть, куда мы плывем?

– По следам нашего Ромео. Есть тут одно местечко…

– Местечко? – Внук мысленно пробежался по окрестным хуторам и малочисленным рыбацким домикам. – Ты про сеттер Торвальдсонов?

Кристин молчала.

– И это твоя теория?! Кристин, там лет двадцать никто уже не живет! По-твоему, Арви взломал заброшенный дом, натаскал туда продуктов и оттуда планирует начать завоевание мира? Или… нет. Он преступно проник в закрытый дом и нашел там спящую девушку. Точно. Внебрачную внучку Торвальдсонов, которая укололась об иголку осы и от анафилактического шока впала в кому. Арвет ее, значит, поцеловал, и она проснулась. Вот он ее и кормит – за столько лет девица аппетит нагуляла немалый…

Бабушка не отвечала. Мотор стучал, лодка плыла, и эпический задор Бьорна улетучился. Он стал бездумно смотреть, как от лодки разбегаются волны. А потом его словно что-то кольнуло. Он поднял голову и увидел маленькую заводь, в которой приткнулась лодка Арвета, отлогую насыпь и дом из черных бревен, прижавшийся к краю скалы. Дом с земляной крышей, уже присыпанной снегом. Рядом в расщелине гремел небольшой водопад, из каменной трубы вился дымок, и на высоком крыльце дома сидел Арвет. А рядом с ним – светловолосая девчонка.

Бабушка подвела лодку к берегу. Бьорн соскочил на камень, привязал лодку к причальному столбику. Нервно вытер руки о штаны, поднял глаза:

– Ну… привет.

Арвет стоял перед домом. И молчал. Девчонка тоже вскочила, вцепилась руками в перила. Бьорн Эгиль видел ее впервые, и это было довольно удивительно. Зимой в Люсефьорде остаются только свои, туристов нет. Откуда она взялась, с неба упала? Странная. Худая, осунувшаяся, тонкие пальцы, светлые, почти белые волосы и синие глаза. На девчонке болтался его старый свитер с растянутым горлом и арветовские джинсы.

«Лучше бы это был дельфин. – Бьорн не знал, что и думать. – Это понятней…»

– Привет, Арвет. – Кристин спрыгнула на берег. – Мы тут плыли мимо, глядим, у Торвальдсонов кто-то в гостях. Вот решили заглянуть.

Арвет оглянулся на девчонку (та молчала) и пожал плечами:

– Ну заходите.

Бьорн взглянул на Кристин. Та слегка теребила родинку на щеке. Верный признак, что Кристин чем-то до крайности заинтересована. А уж как он сам был заинтригован…

Кухня у Торвальдсонов была в старом стиле – беленый деревянный стол, простые стулья, старинный буфет из массивного дуба. Похоже, когда Торвальдсоны уезжали, они много чего оставили. Так что Арвет умудрился наладить вполне сносный быт для своей «русалки». Натаскал дров, протопил старинную печь, на ней же кипятил медный антикварный чайник и разогревал консервы.

– У нас только чай. – Арвет поставил дымящиеся чашки – какие-то нелепые, с пасторальными мотивами на пузатых боках, что-то про пастушков и овечек, и подвинул тарелку с печеньем.

С коричным печеньем, которое вчера испекла Кристин! А Бьорн еще удивлялся, как быстро его приговорили. Ну Арвет, ну молодец!

– Ты не познакомишь нас, Арвет? – Кристин с любопытством кошки, настигшей мышку, разглядывала девушку.

– Это Дженни. – Арвет привстал, подлил чаю девчонке. – Она англичанка, норвежского не знает. Давайте перейдем на английский.

Подобного Бьорн не ожидал даже от своего многозначительного товарища, поэтому арветовский чай пошел ему совсем не в то горло.

Полминуты Кристин, Арвет и эта… как ее… Дженни, сражались за жизнь Бьорна. Совокупными усилиями призрак костлявой был отогнан, «тупой внук», как некуртуазно выразилась бабушка, был нещадно бит по спине и шее и едва ли не подвешен вверх ногами. Наконец он выпрямился и вяло замахал руками, давая понять, что реанимационные процедуры более не требуются. Троица отступила и нависла над ним с выражением большой озабоченности. Спасение его, Бьорновой, жизни как-то их сблизило.

– Арви… – выдавил Бьорн, когда продышался. – Я тебе имя придумал. Такое средневековое. Ты будешь Арвет Скупой на Правду, но Щедрый на Сюрпризы.

Кристин улыбнулась, Арвет тоже ухмыльнулся.

«Русалка», как девушку для себя окрестил Бьорн, нервничала. Он не слишком хорошо разбирался в тонких движениях девичьих душ, но даже ему это было заметно. Она сидела прямо, вытянувшись, как струна, и все водила пальцами по чашке – туда-сюда, туда-сюда. Бросала короткие взгляды то на него, то на Кристин. И молчала беспросветно.

В ней проглядывало что-то щемящее, колющее сердце, как темная синева в тающем весеннем снегу, – в наклоне головы, в коротких жестах, какими она убирала волосы за уши, в растерянной улыбке, робко проступавшей на тонких бескровных губах. Она была хрупкая, как голубой японский фарфор, и сквозь нее можно было смотреть на солнце.