Оставшееся до перерыва время я обхожу столик этого парня по широкой дуге несмотря на то, что интереса в мою сторону никто не проявляет. Прихожу к выводу, что, скорее всего, он человек общительный и для него такая манера общения нормальна.

Отдых встречаю с распростёртыми объятиями, еле передвигая ногами. В комнате для персонала первым делом скидываю туфли и делаю небольшую разминку. Внезапно дверь распахивается, на пороге стоит Андрей. Это нехорошо. Меньше всего на свете я хочу оказаться с пьяным парнем наедине. Он мертвецки пьян. Его глаза кажутся больше, чем были около часа назад, руки хаотично двигаются. При виде меня он расплывается в мерзкой ухмылке.

- Катенька, ты куда пропала? — делая шаг в мою сторону, чрезмерно бодро интересуется парень.

Я не могу пошевелиться. Стою как примороженная, боясь выдавить из себя хоть слово. Он стоит, осматривается, как ни в чём не бывало, а у меня внутри всё переворачивается.

- уйди, пожалуйста, это комната для сотрудников, — еле шевеля губами, делаю тщетную попытку вразумить парня.

- Плохо обещать подойти и спихивать свою работу на других. Мы ведь даже телефончиками не обменялись, — он не злится, скорее разочарован.

Безотчётный страх от его слов льдом растекается по венам. Происходящее ни к чему хорошему не ведёт. Он сюда не номерок спросить пришёл. У меня нет иллюзий на этот счёт, это лишь вопрос времени, через сколько он перейдёт к цели своего появления.

— Пожалуй, можно и здесь пообщаться, — намёк в его словах превращает страх в самый настоящий ужас.

Мои крики никто не услышит. Убежать шанс есть, но мизерный. Невообразимая паника подступает вместе с тошнотой. Пульсация в голове вторит барабанной дроби сердца, сглатываю подступающий комок и стараюсь унять дрожь в голосе:

— Андрей, пожалуйста, уйди.

Заставляю себя сделать несколько шагов в сторону, разделяя нас креслом. Эта преграда между нами придаёт немного надежды. Ложной надежды. Моё движение не остаётся незамеченным и через секунду его руки стальным кольцом удерживают мои. Я даже понять не успела, как оказалась в ловушке. Всё как будто в тумане и происходит не со мной. Парализованная страхом стою и пытаюсь хоть что-то сообразить. От него разит перегаром и табаком. Смотрю прямо перед собой. Он впивается пальцами во внутреннюю сторону запястья, нажимая на вены, тем самым вынуждая поднять голову. Зловонное дыхание обдаёт меня:

— не бойся, милая, я не сделаю больно. Поиграем немного и разойдёмся, — приторный шёпот скручивает все внутренности в тугой узел.

Водит носом по щеке, вызывая рвотные позывы. Пусть меня стошнит, появится вероятность вырваться. Пользуясь моей заторможенностью, он освобождает свою левую руку, удерживая мои руки перед собой второй рукой. Указательным пальцем он скользит по моему лицу, очерчивает рот, пытаясь пропихнуть мерзкий палец между плотно сжатых губ.

— Или ты только богатеньких предпочитаешь? Нехорошо лишать обычных парней возможности насладиться таким замечательным ротиком.

Момент недавней, но такой далёкой попытки отобрать шоколадку всплывает в голове. Пропускаю настойчивый палец в рот только для того, чтобы укусить его со всей силы. Почти до крови. Это срабатывает. Он скулит, отпускает меня и сжимает пострадавший палец второй рукой. Пользуюсь заминкой, толкаю его и выбегаю за дверь, где наталкиваюсь на Настю.

— Ты чего?

— Тварь, блять, тебе хана, — раздаётся злобное шипение.

— Что происходит? — девушка оттесняет меня и проходит в помещение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Андрей с отвращением плюёт мне под ноги и молча выходит.

— Вижу ты решила заработать больше чаевых. Для спецуслуг у нас есть отдельное помещение, сюда клиентов не таскай. Поняла? — рычанием Настя выплёскивает своё негодование.

— Что? — тихий всхлип вырывается вместе с вопросом.

Словно не услышав меня, моя коллега вальяжно устраивается в кресле и достаёт телефон.

— Почти каждая девочка оказывает услуги, не включённые в меню. Подойди к администратору скажи, что хочешь дополнительный заработок, тогда таких ситуаций не будет. Будешь отдавать половину денег клубу, зато охрана всегда будет поблизости. В тяжёлых случаях помогут и оплату вытрясти. Кстати, на перерывы сможешь ходить сколько потребуется, — равнодушно произнесённое объяснение меня шокирует. Возникшее ощущение нереальности происходящего оглушает. Это проверка для новеньких такая?!

— Какие услуги? — звук собственного голоса кажется чужим и далёким.

— Ты ж не маленькая. За особо изощрённые позы можешь брать дополнительную плату, — устало объясняет мне, как надоедливому ребёнку, закатывая глаза. Пока стою и вспоминаю как дышать, она берёт сигареты из сумочки и выходит.

Я не знаю, что поражает меня больше её будничный тон или факт оказания сексуальных услуг за деньги под покровительством администрации. Продолжать работать в этом, с позволения сказать, клубе мне противно. Девочек, может, всё устраивает, а я просто по залу циркулировать нанималась. До сих пор ощущение пальца во рту вызывает острое желание выпить антисептика.

Трясущимися руками вызываю такси через приложение и переодеваюсь. Подходить и объяснять причины своего экстренного ухода мне страшно, поэтому выхожу через дверь для поставщиков. Сейчас я подвожу людей и веду себя не как взрослый человек. Плевать. Я безответственная трусиха. Из данных обо мне у них только номер телефона. Вряд ли они станут настаивать на продолжении моей работы.

" В среду первых двух пар не будет".

С некоторых пор такое сообщение в групповом чате приносит облегчение. Решение отоспаться и прийти в себя, пропустив единственную оставшуюся пару, вызывает бурный протест. Но стоит только вспомнить напряжение последних дней и внутренняя борьба прекращается.

Поездка домой из клуба и большая часть понедельника прошли в тумане. Я не хочу, не могу и не буду забивать на учёбу из-за пьяного урода, возомнившего себя мачо, несмотря на страх встретить его в стенах университета. Два дня я провела в режиме максимальной осторожности: держалась поближе к одногруппницам и постоянно крутилась на триста шестьдесят градусов, опасаясь неприятной встречи.

Отсылка парня к слуху, пущенному Девятовым, не даёт покоя. Работать в клубе меня никто не заставлял, да и воскресный припадок Ромы видится своеобразным предупреждением, но мысль, что именно слова мажора послужили зелёным светом для пьяного парня, постоянно крутится в голове. Каждое слово университетского божества принимается за чистую монету, почти все стремятся выделиться перед ним, обратить его внимание на себя. А он или не понимает своего влияния или настолько гнилой, что забавляется этим.

Итогом часа имитации морской звезды в кровати становится твёрдое намерение разгрести свалку, в которую превратилась за последнее время моя жизнь. Да страшно, да мерзко, да хочется спрятаться, но жить как мышь-параноик в подполье — не вариант. Сегодня ещё пообтекаю, а завтра начну возвращение к привычному состоянию.

Переодеваюсь и собираю волосы в нечто похожее на французскую косу. Запихиваю в карманы три шоколадки и пакетик мармеладных мишек, поправляю наушники, беру кружку и шлёпаю на кухню. Стрессовать крайне невыгодно, от запаса вкусняшек из посылки осталось меньше половины.

Даже ухом не веду при виде Девятова на кухне. Я его с воскресенья не видела. Придумал ли он что-то в обмен на документы мне не интересно, слишком устала тратить из-за него нервы. Обхожу табурет-стремянку и начинаю готовить кофе. Эта лестница с запиской " Хватит пытаться свернуть себе шею" стоит посреди кухни с понедельника.

— Доброе утро, — надо же! Роман Кириллович может быть вежливым.

Самое время начать следовать рекомендации, которую он сам дал. Делаю музыку максимально громко и продолжаю заниматься своими делами. Чувствую, как тяжёлый взгляд прожигает спину. Не реагирую.