— А Даша весь год масла в огонь подливала или твоё уязвлённое, раздутое самомнение без стимуляции обходилось? — спрашиваю ровным голом, заглушая обиду. Столько времени отыгрываться за один инцидент — явный перебор, даже для самого непомерного эго.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Какая теперь разница, объясни мне? Что ты хочешь услышать? Тебе станет легче? — Рома рычит, повышая голос на каждом слове.

— Я хочу знать, что меня ждёт, когда всё между нами закончится. Что будет?! Мне снова ходить в наушниках и терпеть косые взгляды?! — оглушительным криком выплёскиваю свои опасения. — Ты снова начнёшь по мелочам доставать или сразу состряпаешь исключение? — обида и злость полностью подавили голос здравого смысла, требующего остановиться.

- Ты всё решила, да? Срок определила? Твоё мнение обо мне ничего не изменит? Для меня всё было реально, а ты как видела во мне морального урода, так и продолжаешь, — его лицо окаменело, взгляд потух, лишь сжатые добела кулаки выдают эмоции. Рома стремительно выходит, изо всех сил хлопая дверью.

Оседаю на пол, глотая горючие слезы. В груди разливается мучительная боль. Я сама себе отвратительна.

Он не заслужил моих слов, несмотря на его отношение ко мне ранее. Я не хочу, чтобы Рома так о себе думал, даже если это конец и исправлять уже нечего.

Трясущимися руками открываю дверь и обхожу квартиру. Толкаю дверь кабинета, из-за которой ревут басы. Бесполезно. Он заперся. Безуспешно тарабаню, пока руку не сводит от боли.

На ватных ногах слепо бреду в гардеробную. Хватаю свой пуховик с сапогами и выхожу на площадку. В голове пульсирует единственная мысль: "Я всё разрушила".

*Шоудаун — финальное раскрытие карт в покере.

Слёзы высыхают почти мгновенно. Спасибо, неслабому порыву ледяного, пробирающего до костей ветра. Не стоило выбегать из дома в домашних штанах и тонкой майке под пуховиком. Также как и орать на Рому, выплёскивая застарелую обиду. Эти колкие слова следовало высказать университетскому мажору, достающему меня. И почему я не удосужилась спокойно поговорить с ним раньше?! До того, как всё закрутилось… Ах да, сначала я усердно игнорировала его, потом отправилась в сплав по течению. Какие тут разговоры!

От одной мысли, что наши отношения закончились, всё внутри нестерпимо сдавливает. Я не хочу расставаться на подобной ноте. Я вообще не хочу расставаться. В любом случае, необходимо извиниться, объяснить всё. Обязательно. Хуже не станет. Пока что не буду ни особо раскатывать губу, ни кромсать на мелкие кусочки неугомонную теплящуюся надежду.

Утвердившись в своём решении, я прекращаю бесцельное блуждание по району. Возле подъезда останавливаюсь и окидываю относительно ясным взглядом дома. Сотни ярких огоньков радостно переливаются в окнах новостроек. Настроение чуть-чуть поднимается. Ком в горле неторопливо рассасывается. Всё будет хорошо.

- Ты примёрзла? — вздрагиваю от резкого голоса, разрушившего момент. Рядом со мной серебристое облако. Пирсинг и дерзкая ухмылка помогают опознать в этом чрезмерном оверсайзе Лилю. — А где Балбесина или вы наконец разлепились?

- Привет. Прогуляться вышла, — миролюбиво произношу, слегка улыбнувшись. Несмотря на Ромину относительно положительную характеристику, идти к ней на следующий день, рассказывать что-либо о нас с Ромой, я не стала. Изливание души едва знакомым людям — не моё хобби. С тех пор мы с Лилей виделись один раз. Я заходила в подъезд, она выходила. Поздоровались и всё.

В подъезде тепло мигом проникает под верхнюю одежду, вызывая незначительное потряхивание, хаотично чередующееся с резкой крупной дрожью всем телом. Осиновый лист, чтоб мне хорошо жилось. Главное, не заболеть.

— Пошли ко мне, чаем напою, — резкая перемена настораживает.

- Нет, — отвечаю без промедления. Нелепый фокус с соком я не забыла. После её чая оказаться пьяной мне не улыбается, я извиниться, как минимум, будучи в сознании, планирую.

- Забей ты на тот вечер, хочешь сама себе чай завари, — настойчивость Лили мне непонятна. Что ей от меня нужно?

Внезапно посетившая мысль останавливает меня от категорического отказа. Поговорить лучше утром. Рома, скорее всего, по-прежнему занят. Действовать на нервы, отвлекая, хочется меньше всего, поэтому я соглашаюсь. Пожалуй, посижу часок у Лили, подберу нужные слова, а когда вернусь домой сразу лягу спать. Поскорее.

Кривлюсь, заходя в лифт. Припухшие веки и выделяющийся на фоне бледного лица красный нос — шикарное зрелище.

- А ты давно Рому знаешь?

- Не считала. Скажу только, что пять лет нас почти каждый день запирали в одной комнатушке, — Лиля корчит забавную рожицу, высовывая язык.

С некоторой опаской я захожу в квартиру. Запах цитрусовых с порога атакует обоняние. Слишком сильный запах. Интерьер квартиры выдержан в пастельных оттенках. Нет резких линий, углов, каждая деталь лаконично смотрится на своём месте. Я ожидала увидеть буйство красок под стать розововолосой хозяйке.

- Так, вы одноклассники? — отвлекаюсь от разглядывания нежно-голубой кухни и перевожу взгляд на суетящуюся девушку. На уже столе стоят всевозможные сладости от барбарисок до рахат-лукума.

Лиля вместо ответа уходит и возвращается с одеялом. Кидает его мне и садится за стол, предоставляя мне заваривание чая.

- Да, а что Балбесина тебе разве ничего не рассказывал? — тревожные нотки выбивают меня из колеи. Может у них что-то было с Ромой!? Я определённо не готова к тому, что Лиля может быть его бывшей.

- Он только сказал, что ты безобидная и…своеобразная. А что он должен был рассказать? — мягко интересуюсь и почти перестаю дышать. Лиля с облегчением выдыхает, подстёгивая моё и без того разбушевавшееся воображение.

- Да так, одну школьную историю… — она не договаривает и с грустью смотрит на меня.

- Вы с ним встре…

Громкий смех обрывает меня на полуслове. Отпиваю чай, ожидая пока она перестанет хрюкать и сможет внятно говорить.

- Больше так не шути, ок? Девятов и я скорее поубиваем друг друга. Точнее, я его, — гордо заявляет, давясь остатками смеха.

Теперь уже моя очередь шумно выпускать внутреннее напряжение.

— А ты чего всё-таки по улицам ночью разгуливаешь? Грозовые тучи добрались до семнадцатого этажа? — без язвительности она явно не может.

Смотрю в искрящиеся неподдельным любопытством голубые глаза и взвешиваю. Если опустить подробности про родителей, регулярные обязанности и прочие личные детали, то можно и немного пооткровенничать. Поудобнее устраиваюсь на стуле, окуклившись в одеяло, и начинаю пересказ наших взаимоотношения с самого начала.

Лиля иногда меня перебивает комментариями, вроде: "вот ведь Балбесина" и "Гремлин вислоухий". Я стараюсь не заостряться на этих шутливых остротах, но под конец не выдерживаю и прошу немного придержать язык. Ишимская в ответ громко хихикает и качает головой.

Когда я рассказываю про роль Даши в этой кутерьме, Лиля начинает изобиловать идеями мести. Самая невинная из них — облить её краской. Я к мстительным порывам не склонна, поэтому отметаю всё. С Дашей с разберусь позже и словесно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Время летит незаметно и через два часа я выхожу от Лили, оставив ей свой номер.

Возле квартиры меня охватывает паника. А что если на пороге стоят мои вещи? А что если он до сих пор злится и мы поругаемся ещё больше?

Не узнаю, пока не зайду, поэтому выталкиваю удручающие домыслы куда подальше. Прикусываю верхнюю губу, носом набираю полные лёгкие и тихонько захожу в квартиру.

Замираю в нерешительности между двух дверей. Мои вещи уже давно перекочевали в Ромину спальню. В настоящее время я затрудняюсь решить, будет ли уместно лечь там. Выбираю наиболее безопасный вариант — свою первоначальную спальню. Быстро споласкиваюсь, завожу будильник и ложусь в одинокую, холодную кровать.