Хоть бы меня взяли в клубе на полную неделю. Надо как можно скорее выбираться отсюда. Родители настоятельно советуют не рубить с плеча. Ухватиться за первую попавшуюся возможность легко, а потом оказаться в ещё более невыгодном положении. Призрачная надежда вернуться в общежитие по-прежнему маячит на периферии. Обременять родителей обязательной ежемесячной помощью себе, мне хочется меньше всего. Взрослая девушка как-никак.

Всеми силами стараюсь отвлечься от невесёлых мыслей, и с головой ухожу в недоделанный практикум. Прерывает меня неожиданное и сердитое бурчание возле уха:

— Где твоя транспортная? Час прошёл.

Застигнутая врасплох, подскакиваю и падаю под стол.

— Сту. стучаттться нне уч. учили? — теперь ещё и заикаюсь! Разумеется, надо подкинуть мажору свеженьких поводов для насмешек, вдруг, его фантазия иссякнет.

— Неплохо смотришься. Так что? — сейчас подпрыгивать начнёт от нетерпения.

Поправляю съехавшую майку, выползаю из под стола и, скрестив руки на груди, сажусь на кровать. Мне хочется наорать, выплеснуть все эмоции накопившееся во мне. От опрометчивого шага меня останавливает нежелание подкармливать его внутреннего извращенца. Я подметила: чем очевиднее и острее моя реакция, тем шире его усмешка и ярче нездоровый блеск в глазах.

— Я помню, ещё не звонили, — произношу ровным голосом с почти нормальной улыбкой.

Он прищуривается, глаза полыхают злостью, ноздри раздуваются, желваки ходят ходуном. Рома ставит руки по обе стороны от меня, коленом прижимая мои ноги к кровати. Мне не больно, но в таком положении у меня мало шансов выбраться. Он выше и определённо сильнее меня. Мне становится по-настоящему страшно. Горячее дыхание бьёт в лицо, вонзаясь сотней иголок в каждый миллиметр кожи.

— Если у тебя дела, то я сама как-нибудь… — тихо произношу и виновато смотрю на него Не хочу доводить его до крайности.

— Хотел ведь после…,- бормочет сам себе.

В следующую секунду рядом со мной приземляется мой чемодан. Замираю и кусаю почти до крови нижнюю губу. Значит, наигрался в добрячка. Подсознательно я знала, что так оно и будет.

— Ты. Что. Здесь. Устроила? Какого. Хрена. Воронова. Живи. Пользуйся. Всем. Что непонятного!? Блять, устроила филиал общаги, — ревёт мне в лицо. Сейчас он похож на разъярённого быка, нежели на сына олигарха.

Не успеваю опомниться, как он хватает бутыльки с прикроватной тумбы и вылетает из комнаты, попутно отыгрываясь на двери. Он их выбросить собрался? Крадучись, иду на стук бутылочек и сердитое бормотание. Нахожу его в ванной возле навесного шкафа.

Высокий, широкоплечий парень стоит боком ко мне, сосредоточенно изучает этикетки, сдвигает брови, вздыхает и перемещает содержимое полок. Производит впечатление серьёзно занятого человека. Прикрываю рот рукой, заглушая вырвавшийся смешок. Я догадывалась, что Девятов не совсем в адеквате, теперь получила доказательство. Пойду, пожалуй, облегчу задачу местному маньяку, разберу чемодан с сумкой.

Через минут пятнадцать меня прерывает звонок представителя транспортной. Машина подъехала. Нахожу Девятова, занятого тем же увлекательнейшим занятием.

- Ром, машина приехала.

- Ага, — рассеяно бросает, не прерывая своих действий.

— Ладно, я пошла, — и чего я только ожидала! После своей резкой отповеди он, скорее всего, забыл, что вызвался побыть грузчиком. Чувствую себя навязчивой девицей, которая трётся рядом, ожидая маленькую крошку внимания звезды университета.

Если бы родители не переусердствовали, отправив коробку весом почти двадцать пять килограмм, высосой немного больше метра, не потребовалось бы помощи. Они искренне заботятся, поэтому быть недовольной у меня, в общем, повода нет. Быстренько утепляюсь и плетусь к лифту. Придётся прибегнуть к помощи консьержа.

Как только двери лифта открылись, рядом оказался Рома. Испытываю лёгкое облегчение. Всё-таки, второго акта выступления моего неуравновешенного соседа не будет.

Вернувшись в квартиру, Девятов ставит коробку в гостиной и начинает отрывать скотч. Высказать своё мнение на этот счёт абсолютно не тянет, слишком высока вероятность оказаться в этой же коробке на пути в родной город.

Присоединяюсь к процессу. Зная родителей, где-то притаился пакет с шоколадками.

Рома уносит мой пуховик и зимние сапоги в гардероб. И чего он до сих пор не успокоился?! Я тем временем достаю стопку свитеров и джинс. Некоторые из вещей с бирками. Мамочка, ты лучшая!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Удобно жить, постоянно копаясь в чемодане? — устало трёт лицо и продолжает разбор вещей.

Пожимаю плечами и тоже продолжаю. Удобно или неудобно, какая разница!? Обживаться особо времени, да и желания не было. Всю неделю после пар каталась по общежитиям, хотела лично убедиться, что мест нет. По учёбе пропустила два дня, а по заданиям как будто полгода волынила. Ещё было четыре собеседования, лишь одно из которых оказалось результативным. Конечно, про обязанности уборщицы я тоже не забыла — график уборки разработала, за неделю по всей квартире прошлась.

Если мажора и удивляет содержимое коробки, то он вида не подаёт, иногда только хмыкает. Родители прислали всё от верхней одежды, заканчивая небольшим запасов круп и домашних солений. Иногда наши с Ромой руки соприкасаются. Удивительно, положенной неловкости не возникает. Такое чувство, что рядом хороший знакомый, даже друг. Стряхиваю минутное помрачение. Друзьями мы вряд ли когда-нибудь станем.

Несу пакет с банками фирменных огурчиков тёти Оксаны на кухню. Придя обратно, застаю соседа в окружении разбросанных шоколадок, упаковок жевательных конфет и пакетиков мармеладок. Заразёныш добрался до него первым и сию минуту решает какое из моих сокровищ присвоить. Он выглядит как маленький мальчик в магазине сладостей: лицо светится от радости, в глазах неподдельный восторг, озорная улыбка на губах. Загребает охапки вкусняшек и внимательно разглядывает этикетки. В это время я медленно иду, не в силах оторваться от комичного зрелища.

— Стой! Не смей походить, у меня заложники, — трясёт рукой, демонстрируя "заложников". — Я ещё себе не выбрал!

Нахожу взглядом свою любимую шоколадку со взрывной карамелью, а в следующий момент воришка хватает её.

— Девятов, верни на место!

— Она твоя! — поднимает руку с шоколадкой над головой. Это вызов?!

Подхожу вплотную, смотря в хитрющие глаза. Я совершенно точно не достану, прыгать, как кенгуру, не научилась пока. Не карабкаться же по нему, как обезьянка по дереву! Принимаю самое разумное решение. Кусаю его за бок и пытаюсь выхватить желаемое, пока он в шоке. А он определённо в шоке! Вытянувшиеся лицо и круглые до неприличия глаза тому подтверждение. К несчастью, оправляется он быстро, перехватывает шоколадку в другую руку и с победным кличем бежит в сторону комнаты, Миссия провалена.

Утро воскресенья встречает меня полуденным солнцем, головной болью и гудящими ногами. После вчерашнего происшествия с шоколадкой мы с Ромой больше не виделись. Я закончила раскладывать вещи, прибралась в гостиной и игровой, слопала кучу сладостей, а после отправилась на работу.

Роль официантки в ночном клубе не вызывает у меня восторг. В любом случае гораздо лучше, чем вообще ничего. До четырёх утра я лавировала между столиками, диванчиками и веселящимися посетителями под давящие на уши басы и пьяные комментарии. А сейчас, несмотря на семичасовой сон, я больше смахиваю на развалину. Натягиваю свободные шорты и любимую футболку, кладу телефон в карман и бреду в ванную. В квартире тишина, значит, можно спокойно привести себя в порядок и насладиться дозой кофеина.

На кухне первым делом замечаю, что моей кружки, которую я предусмотрительно оставила рядом с чайником, нет. Блин. Она стоит на верхней полке навесного шкафа с посудой. Каждый раз во время исполнения обязанностей домработницы, чтобы достать до этой треклятой полки, я должна залезать на кухонную тумбу. Широкая кухонная тумба и барные стулья не облегчают задачу. Привычно становлюсь коленями на тумбу и тянусь к кружке. Надо оставить соседу-педанту записку. Я обратила внимание — он помешанный на порядке. Если я в процессе уборки ставлю что-то не так, как было, то на следующий день нахожу это поправленным. Подозреваю, что по ночам он ходит с линейкой и лупой и вносит коррективы.