– Привет, – бросила она. Все тем же лучшим похоронным тоном.

– Привет, – ответил он.

– Ну и что? – продолжала Софи, всячески изображая, что смотрит на часы. – Мы-то пришли вовремя.

Пол вспомнил, что надо кивнуть.

– Он ведь сказал в шесть, да? – Да.

– Так я и думал. Конечно, он мог иметь в виду шесть вечера.

– Нет, он сказал в шесть утра.

– Да, мне тоже послышалось, что он так сказал.

Пока, заверил он самого себя, все в порядке. Разумеется, это был легкий кусок, а не тот, второй, позорный, от которого хочется провалиться сквозь землю. Все болезненные моменты еще впереди, и начнутся они со следующей же его репликой, а именно...

– Как жизнь? – неловко спросил он. – О, вообще.

– Нормально. Я думала, ты со мной не разговариваешь.

Тут он иссяк. Он помнил, что эти ее слова застали его врасплох, и он запаниковал, но ни за что на свете не мог бы вспомнить, что, собственно, сказал. Прошла секунда, за ней другая, которые стремительно превращались в Мгновение, и один Бог знает, к какому результату это приведет. Придется придумать что-нибудь наспех, но никакой сколько-нибудь разумный ответ в голову не шел. Наконец от отчаяния у него вырвалось:

– О! Я думал, это ты со мной не разговариваешь. Огромная ошибка.

– А, – вырвалось у нее, и она покраснела.

Это было Мгновение. Хуже того, у него возникло ужасное ощущение, что, вполне возможно, это как раз одна из тех вещей, о которых вещал мистер Червеубивец («Вот черт, – подумал он, – я уже дважды прослушал эту дурацкую лекцию, ну почему бы мне ради разнообразия не выслушать было внимательно?»). Мина Последствий. А в таком случае...

– А! – повторила она. – А, ладно. С чего ты взял?

– Ну... – Мысленным взором он почти видел, как ветер уносит клочья временного потока. – Ну, с тех пор как ты подружилась с – как его зовут – Шазом, я, наверное, предположил...

– А!

Треклятые Мгновения теперь уже сыпались дождем, их можно было сгребать лопатой, подшивать и продавать на ярмарке, как календари.

– На самом деле все совсем не так, – тем временем говорила она. – Я хочу сказать, мы встречаемся, и, пожалуй, у нас правда есть отношения, ну вроде того, но это не... – Она помедлила, нахмурив брови. – На самом деле у нас сейчас ну... вроде как по-настоящему тяжелый период, я даже подумываю, не порвать ли с ним.

И снова, хотя уже по другим причинам, Пол не закричал во всю глотку «У-рр-аа!» и не сплясал джигу, даже не расплылся в улыбке. Вместо этого он съежился и стал ждать, когда спецэффект унесет его на вечные муки среди фанерных каньонов.

– На самом деле, – говорила Софи, – все сейчас чертовски неприятно. Он сильно изменился, правда изменился. Последнее время он только и говорит, что про все эти шоу да выступления, которые у него запланированы, можно подумать, это действительно важно. А хуже всего то, что в конечном итоге его интересуют только деньги.

Этот кусок Пол узнал, и, наверное, ему следовало бы испытать облегчение, но ничего подобного. Слова остались более или менее те же, но сказано это было совсем по-другому. Он даже видел, как появилась трещина. Достаточно крохотного колышка, который мягко задвинут пальцем, и горшечник отойдет в прошлое. Альтернативная история. Другой временной поток.

– Да будет тебе, – услышал он собственный хриплый голос. – Тебе не кажется, что ты малость несправедлива?

Софи поглядела на него проницательно, будто тоже почувствовала, что он отказался от утвержденного сценария и теперь позорно импровизировал.

– Это ты о чем? – ворчливо вопросила она.

– Ну... – Да, если подумать, черт побери, о чем он? Да ни о чем. – Ну, совершенно очевидно, что карьера для него очень важна. И если у него начинает получаться, тебе следовало бы радоваться.

«Чудесно, – подумал он, – теперь я еще больше напортачил. Вот тут-то она по-настоящему на него разозлится. И на меня в придачу».

– Конечно-конечно, – откликнулась Софи. – Значит, я должна его поддерживать и не путаться под ногами, молчать, пока со мной не заговорят, точно... Точно добрая женушка. – Она затрясла головой так яростно – просто чудо, что голова не отвалилась. – Это не...

– Я не это имел в виду, – отчаянно прервал ее Пол. – Я совсем не о том говорил. – («А о чем же, мистер Умник?») – Я хотел сказать, – продолжал он, – что ведь именно это тебе в нем так понравилось, именно это делает его таким хорошим горшечником.

– Художником-керамистом.

– Верно. И это тоже. Поэтому я просто хочу сказать, что если он не будет верен себе, то потеряет веру в свое призвание и все такое... Он ведь тогда уже не будет тем человеком, который тебе... э... действительно нравится, а станет кем-то другим. Я хочу сказать, если он вдруг решит перестать быть гор... художником-керамистом только потому, что это отнимает у него так много времени, и возьмется за что-нибудь, что он... Ну, не знаю, найдет себе работу в библиотеке или на стройке, или еще где-нибудь. Он станет тогда кем-то совершенно другим, и...

Тут она сжалилась и перебила:

– Понимаю, о чем ты. (Пол был счастлив, что хотя бы один из них понимает.) Иными словами, ты считаешь, что это я эгоистка, раз пытаюсь превратить его в кого-то, кем он не является, только потому, что хочу, чтобы он был таким, каким я хочу его видеть, вместо того, чтобы хотеть, чтобы он оставался прежним, тем, который мне понравился?

Пол сделал глубокий вдох.

– Да, – сказал он. – А!

Только Пол начал отчаиваться, как появился мистер Уэлс, и хотя бы у него хватило обычной вежливости придерживаться сценария. Как только они сели в микроавтобус, поле для отклонений от Истинного Пути, по всей видимости, сузилось, хотя Пол с некоторой долей отвращения заметил, что на сей раз Софи продолжала читать «Обливную глазурь против Франко» еще минут двадцать. Со временем он почувствовал, как у него слипаются глаза, и поэтому их закрыл, и заснул, но если сон и повторился, то, проснувшись, Пол этого не помнил. Тяги использовать переносную дверь не было и в помине. Он только поудобнее устроился в кресле и попытался думать о хорошем, в чем его ожидал полный провал.

Наверное, он снова заснул, потому что, когда они прибыли, Софи разбудила его, легонько хлопнув по колену. Подскочив, он едва не ударился головой о крышу микроавтобуса.

– Приехали, – возвестил мистер Уэлс. – Так вот, мне следовало бы коротко ввести вас в курс дела, но, наверное, это вылетело у меня из головы. Невелика важность, ничего трудного тут нет. Просто ведите себя тихо и делайте то, что я вам скажу. Уверен, вы справитесь.

Из микроавтобуса они вылезли в чистом поле. В некотором отдалении стоял большой белый шатер. Кругом бегали дети, десятки детей, а серьезного вида мужчины в костюмах стояли небольшими группками, попивая вино и ведя важные разговоры, пока обеспокоенные мамаши в широкополых шляпах старались помешать своим чадам причинить ущерб себе и другим.

– Детский праздник, – объяснил вполголоса мистер Уэлс, пока они шли к шатру.

Софи нахмурилась.

– Что мы тут делаем? – спросила она.

– Представление с чудесами, – ответил мистер Уэлс. Софи застыла как вкопанная.

– Представления с чудесами? Вы хотите сказать, фокусы и все такое?

Вид у мистера Уэлса сделался раздраженный.

– Ну, разумеется. Этим я и занимаюсь, я же кудесник. – О!

Тут мистера Уэлса перехватил очень крупный мужчина в сером двубортном костюме – надо думать, хозяин – и стал трясти ему руку, точно накачивал насосом воду. Любезно улыбнувшись, мистер Уэлс представил Пола и Софи как своих ассистентов, после чего хозяин указал на шатер поменьше, где они могут переодеться. «Погодите-ка», – пронеслось в голове у Пола, но потом он сообразил, что это только логично. Представление с чудесами. Магия. Кролики из шляпы, голубки из белых шелковых носовых платков, ваша карта – семерка треф. Судя по всему, ничего большего в магии и нет.

– Ваши костюмы, – сказал мистер Уэлс, когда они подошли к шатру для переодеваний, – вот в этом чемодане.