— Черт знает! Это невероятно!

— Невероятно, а факт. Поняли?..

— Понял…

— Далее условия такие: будете орать, ругаться или драться, переведут в буйное. Будете паинькой — оставлю в тихом. Разницу вы узнаете, пробыв в этом доме час. Далее уже на выбор. Если будете называть себя вполне нормально сыном дьякона, студентом семинарии Евтихием Беневоленским, то можете считаться выздоравливающим, к вам будут допущены ваши родственники, а если будете величать себя князем, графом или императором, то положение ваше в смысле психики будет угрожающим и вас придется долго лечить.

— А если буду считаться выздоравливающим, то сколько времени вы меня продержите?

— Самый разумный вопрос! Вот видите, как я успокаиваю даже самых буйных, между прочим, это моя специальность…

— Хороша специальность!..

— Да. Какая есть!.. Итак, продолжаю. Вас, как выздоравливающего, мы можем отдать отцу на поруки месяцев через шесть, а может, немножко раньше.

— Это же безобразие, издевательство!..

— Не орите, так как буйного мы будем держать гораздо дольше. Ну, до свиданья! Пока я вас отправлю в тихое отделение.

Затем доктор наклонился к больному и очень тихо сказал:

— А что лучше, быть застреленным в упор в затылок и валяться на шоссе или переждать несколько времени в сумасшедшем доме? Ручаюсь вам, что в тот самый день, когда войдут сюда красные, вы будете свободны и я первым буду хлопотать, чтобы считать вас лояльным к Советской власти. Да… забыл! Как ваше имя и фамилия?

— Евтихий Беневоленский… — проскрипел сквозь зубы больной.

— Да нет, не это, а другое, как вы себя в бреду называли. Князь… граф…

— Князь Багратион-Мухранский!..

— Ну вот, видите, какая ерундистика! Я, например, прекрасно знаю, что князь Багратион-Мухранский сегодня в 10 часов по приказанию начальника штаба фронта генерала Попелло-Давыдова, своего дяди, на аэроплане улетел к красным и уже, наверное, там. А вы в бреду уверяете, что вы он. Вы мебель не ломайте!..

А я сидел в аэроплане, как к санях, и был спокоен, как в корзинке. И теперь еще вспоминаю… знатно летел. Да что, в самом деле, было волноваться? Для генеральского племянника, да еще князя, дерьмовую машину не дадут, да и пилота-растяпу не посадят!..

Наверняка, самый лучший материал предоставили, и весь маршрут с местом посадки обмозговали — лети да посвистывай!..

Посмотрел я на часики, спасибо товарищу Ефремычу, свои на память подарил — браслетку.

Третий час в пути… Наверное, скоро приземляться будем.

Так и вышло…

Летели, летели еще немного и действительно чувствую — спускаемся…

Ура! Теперь, значит, наверняка у своих! На советской рабоче-крестьянской территории!..

И в двух естествах:

Его светлость князь Багратион-Мухранский, он же член Реввоенсовета Красной армии тов. Лисичкин!..

Ну и переплет!..

Спустились благополучно. Только товарищ Лисичкин немножко лоб стукнул, а князь Багратион-Мухранский мурлеткой перекладину изволил задеть…

А теперь за дело: учиним пилоту допрос. Начнем по-благородному.

— Позвольте вас, поручик, от души поблагодарить за благополучную доставку.

— Я только исполнял приказание, князь!

Мы пожали друг другу руки.

Я посмотрел при этом ему прямо в глаза.

Наверное, парень хороший. Главное, деляга. Свою специальность знает. Да-а, дела…

— Я бы хотел вас спросить, поручик… Объясните мне, где мы находимся, где ближайшее селение? Вам это, наверное, известно. Мне передавал дядя, генерал Давыдов, что маршрут будет выработан самим начальником отряда и вами, как лучшим летчиком всего отряда.

— Так точно, князь. Я хорошо знаю эту местность, так как часто делал в тылу у красных глубокие разведки.

— Укажите на плане, приблизительно, место нашего спуска.

— Извольте смотреть. Вот Тайгинск, откуда мы вылетели. Вот Красень, где стоит штаб армии большевиков. Вот Омулево, крайний пункт нашей железнодорожной линии. Эти три точки дают треугольник. По линии Красень-Омулево мы и находимся, конечно, в зоне красных. От Красеня верст двадцать. От ближайшей деревушки верст восемь. Здесь самое глухое место. Я раз даже здесь спланировал. Мотор испортился. Починил мотор, снова поднялся и никто даже и не подозревал.

— Какие были даны инструкции лично вам?

— Доставить вас приблизительно в эту территорию. В случае благополучного спуска вступить в ваше полное распоряжение, аппарат испортить, взорвать. Там под сиденьем есть заряд. Если вы не найдете нужным иметь от меня помощь, то мне приказано постараться перебраться обратно к себе. Явившись в отряд, сделать подробный доклад только начальнику отряда. А остальным объявить, что мы потерпели аварию во время глубокой разведки в тылу красных, что вы, князь, погибли, а я спасся.

— А вам известно, зачем я сюда прибыл?

— Совершенно не известно! Но я, конечно, догадываюсь.

— Ах, да! Какой я предложил вам нелепый вопрос!.. Вы правы. Догадаться очень просто.

— Конечно. Вы прибыли, чтобы переодетым пробраться в красный штаб и получить оперативные планы путем опроса или путем осмотра, так сказать, для разведки.

— Послушайте. Да вы читали мое предписание? — закричал я, сделав удивленное лицо.

— Ничего подобного! Честное слово! Я только логически мыслил.

— Приятно иметь дело с умным человеком!..

Я пожал ему руку с особой подчеркнутостью.

— Вы, поручик, откуда родом?

— Я? Из Иваново-Вознесенска. Из-под Москвы. Посад там такой есть. Фабрики.

— Где получали образование? Я разумею военное…

— Я сын рабочего. Отец родился крестьянином. Когда я кончил уездное училище, уехал учиться в Москву. В Комиссаровское техническое училище. Пошел по технической специальности. Был мобилизован в германскую войну в авиационную роту. Нижним чином. За боевые отличия получил офицерские погоны, Георгия и все ордена до Владимира включительно. Еще на германском фронте сбил 12 самолетов.

— Ваши родители живы?

— Когда уезжал, все живы были. А теперь не знаю. Четыре года не был.

— Когда же вы к ним, то есть к нам, — я улыбнулся, — к белым попали?

— Еще в 17 году в начале уехал в Приморск принимать самолеты из-за границы да так и остался. Потом пробраться в Москву было нельзя.

— А вам бы хотелось обратно к ним?

— То есть куда, к белым?

— Нет. К красным, тьфу, я хотел сказать, к своим родным!..

— Странный вопрос, князь!

— Так, значит, очень хочется?

— Да, если бы не служба!..

— Что же вам мешает именно теперь?

— Как что? Я снова должен служить!

— Кому?

— Как кому? Белым!..

— Зачем белым, когда вам хочется в Москву, к родным?

— Не понимаю вас?

— Почему вы не можете поехать в Москву повидать родных, именно теперь?

— Это невозможно!..

— Почему?

— Потому что я белый!

— Осторожнее! Теперь нам белыми себя называть нельзя. Мы красные. Поезжайте-ка лучше в Москву.

— Как в Москву?!

— Очень просто. Вы доставили меня. Вы в моем распоряжении. Я даю вам приказ ехать в Москву. Разрешаю заехать в Иваново-Вознесенск к родным. Сам я останусь здесь выполнять принятую на себя задачу согласно своего долга.

— Я поеду… А как же быть с документами? У меня никаких нет!..

— Я вам дам. У меня есть и для себя, дядя дал на всякий случай и для вас. Ну, согласны? Идет?..

— Один вопрос, князь! Что я должен делать в Москве? Когда я должен возвратиться?

— Я вам дам адрес, по которому вы явитесь в Москву, а затем вы получите там от меня дальнейшие распоряжения.

— Идет, князь!

— Бросьте! Что за «князь»? Теперь и вы и я товарищи! Одним словом «князь» вы можете погубить и себя, и меня, подведете под пулю. Вот вам документы на имя проводника вагона Василия Курносова.

— Я Василий Курносов?

— Да. Пока!.. Вы с этим документом явитесь к красным. Пройдете в штаб армии и спросите члена Ревсовета тов. Лисичкина. Предъявите ему документ и скажете, что вы бежали от белых, что вы проводник вагона. Я буду вертеться около штаба, собирать сведения. Мы еще там с вами увидимся.