– Зажми это зубами, —сказала она и похлопала Кэлен по плечу. – Если тебя еще когда-нибудь ранят, позаботься, чтобы тебя привели к старой Ниссел. Я запомню, как надо обращаться с Исповедницей. Порой для целителя важнее знать, чего делать не следует. Может, для Исповедницы тоже, а? —Кэлен улыбнулась и кивнула. – А теперь, дитя, зажми зубами этот кусок. Да покрепче.

Закончив, Ниссел отерла лицо Кэлен мокрой тряпицей. Кэлен была настолько измучена, что даже не смогла сесть. Ниссел велела ей полежать, смазала рану коричневым бальзамом и наложила повязку.

– Поспи немного, перед пиром я тебя разбужу.

Кэлен накрыла морщинистую руку ладонью и заставила себя улыбнуться.

– Спасибо, Ниссел.

Она очнулась, почувствовав, как кто-то расчесывает ей волосы. Ниссел улыбнулась:

– Пока рука не заживет, тебе будет трудно расчесывать эти дивные кудри. Немногие достойны того, чтобы отрастить такие длинные волосы. Я подумала, тебе будет приятно, если я причешу тебя перед празднеством. Скоро начнется пир. Тебя уже ждет красивый молодой человек.

Кэлен села.

– Давно он здесь?

– Давно. Он тут почти все время. Я пробовала отогнать его метлой, —Ниссел нахмурилась, – но он не хотел уходить. Очень уж упрямый, правда?

– Правда, —улыбнулась Кэлен. Ниссел помогла ей одеться. Боль почти прошла. Ричард ждал на улице, прислонившись к стене. Как только Кэлен появилась в дверном проеме, он бросился к ней. Ричард успел помыться и привести себя в порядок. Он облачился в новую рубаху и надел штаны из оленьей кожи. Меч, разумеется, был на месте. Ниссел сказала правду. Он действительно был красив.

– Как ты? Что с рукой? Все в порядке?

– Все прекрасно, – улыбнулась Кэлен. – Ниссел замечательная целительница.

Ричард склонился и с благодарностью поцеловал старуху в лоб.

– Спасибо, Ниссел. Я даже готов простить тебе метлу.

Услышав перевод, Ниссел улыбнулась и посмотрела на Ричарда так, что ему стало немного не по себе.

– Не дать ли ему снадобья, —спросила она Кэлен, – снадобья, придающего выносливости?

– Нет, —отрезала Кэлен. – Я не сомневаюсь, что он справится и так.

С середины деревни доносились взрывы смеха и барабанный бой. Ричард и Кэлен шли между скученными темными хижинами. Небо смилостивилось, и дождь прекратился. Теплый воздух был напоен ароматами мокрых трав. Под навесами возвышались помосты, освещенные факелами. На площади горели костры. Гудело пламя, потрескивали поленья. По земле метались трепещущие тени. Кэлен знала, каких трудов стоило доставить сюда топливо. Обычно поленьев едва хватало на растопку очагов. Такую роскошь, как костры, люди Племени Тины позволяли себе нечасто.

До Кэлен донеслись чудесные ароматы готовящейся пищи. Но она не испытывала голода. Повсюду суетились женщины, одетые в праздничные наряды. Молоденькие девушки выполняли поручения матерей и присматривали, чтобы все шло как положено. Мужчины накинули на плечи лучшие шкуры, пристегнули к поясам богато украшенные ножи и намазали волосы жидкой грязью.

На огне готовилась пища. Люди бродили по деревне, пробовали еду, болтали, делились новостями. Казалось, все племя занято либо едой, либо готовкой. Дети радостно носились вокруг костров. Они кричали, играли, смеялись, переполненные восторгом от неожиданного огненного праздника.

Музыканты били в барабаны и производили оглушительный шум, водя палками по зазубринам, вырезанным на боддах – длинных полых трубах в форме колоколов. Жуткие выкрики и музыка должны были призвать на пиршество духов предков, обитавших на бескрайних равнинах. С другой стороны площадки сидела вторая группа музыкантов. Звуки, издаваемые обоими оркестрами, то сливались, то сталкивались, поднимаясь порой до таких неистовых высот, что закладывало уши. В центре площадки разыгрывалось представление. Люди Тины, надев маски животных и наряды охотников, передавали в танце историю Племени. Вокруг танцующих прыгали возбужденные дети. Молодые парочки смотрели представление издали, из темноты. Никогда еще Кэлен не чувствовала себя такой одинокой.

Савидлин, накинувший на плечи шкуру койота, разыскал ее и Ричарда и потащил к старейшинам. Он то и дело похлопывал Ричарда по плечу. Птичий Человек, как обычно, был одет в кожаные штаны и рубаху. Он не нуждался в переодевании. Везелэн тоже была здесь вместе с женами остальных старейшин. Она уселась рядом с Кэлен, взяла ее за руку и с неподдельным участием стала расспрашивать о ране. Кэлен не привыкла к тому, чтобы о ней беспокоились. Приятно было почувствовать себя одной из тех, кто принадлежит к Племени Тины. Пусть это была всего лишь видимость. Видимость, ибо она Исповедница. И как бы ни хотелось ей, чтобы все было иначе, она не могла ничего изменить. Кэлен поступила так, как поступала всегда: усилием воли подавила в себе все чувства и стала думать лишь о деле. О Даркене Рале. О том, как мало осталось времени. А еще она думала о Денни.

Ричард, смирившись с тем, что придется подождать еще день, старался оказаться на высоте: он смеялся и кивал в ответ на советы, которые сыпались на него со всех сторон и которых он все равно не понимал. Жители деревни неспешно проходили перед помостом старейшин, приветствуя новых людей Племени Тины легкими пощечинами. Кэлен пришлось признать: здесь к ней и к Ричарду относились с большим уважением.

Перед ними на полу лежали плетеные подносы и стояли глиняные миски, наполненные всевозможными яствами. Они сидели, скрестив ноги, приветствуя «соплеменников», порой кто-нибудь ненадолго подсаживался к ним. Ричард перепробовал все, не забывая брать еду правой рукой. Кэлен, чтобы не показаться невежливой, отщипывала крошки от лепешки из тавы.

– Здорово, – сказал Ричард, принимаясь за очередное ребрышко. – Это свинина.

– Дикий кабан, – ответила Кэлен, глядя на танцующих.

– И оленина тоже хороша. На, возьми! – Он попытался всучить ей кусок.

– Нет. Спасибо.

– Тебе плохо?

– Все нормально. Просто не хочу есть.

– Ты не ешь мясо с тех самых пор, как мы сюда пришли.

– Я не голодна, вот и все.

Ричард пожал плечами и принялся за оленину. Наконец поток приветствующих иссяк. Краем глаза Кэлен заметила, как Птичий Человек подал сигнал. Она заглушила в себе все чувства и, как учила мать, старалась, чтобы на ее лице ничего не отражалось. Лицо Исповедницы.

К ним робко приблизились четыре девушки. Волосы их были вымазаны грязью. На лицах играли улыбки. Ричард поприветствовал девушек улыбкой, кивком и слабыми пощечинами. Они жались друг к другу, хихикали и тихо обсуждали между собой достоинства Ричарда. Кэлен посмотрела на Птичьего Человека. Тот ответил кивком.

– Почему они не уходят? – спросил Ричард. – Чего они хотят?

– Они предназначены тебе, – спокойно ответила Кэлен.

Ричард оглянулся на девушек. На лице его заиграли блики от факелов.

– Мне?.. А что мне с ними делать?

Кэлен глубоко вздохнула и посмотрела на огни.

– Ричард, я твой проводник. Если тебе и для этого нужны указания, тебе придется поискать их в другом месте.

Наступила тишина.

– И что, все четверо для меня?

Кэлен повернулась и увидела, как его лицо расплывается в озорной улыбке. Нельзя сказать, что эта улыбка ее обрадовала.

– Нет, ты должен выбрать одну.

– Одну? – повторил Ричард. Дурацкая улыбка все еще не сходила с его лица.

Кэлен утешала себя тем, что по крайней мере Ричард не собирается протестовать. Он переводил взгляд с одной девушки на другую.

– Одну… Это непросто. Сколько у меня времени, чтобы решить?

Кэлен посмотрела на огонь, на миг прикрыла глаза и повернулась к Птичьему Человеку:

– Искатель желает знать, когда он должен решить, какую женщину выбрать.

Казалось, Птичий Человек был слегка удивлен этим вопросом.

– До того, какон удалится к себе. Он должен выбрать одну и подарить нашему народу ребенка. Тогда его свяжут с нами кровные узы.