Ладонь дрогнула и я сжала ее в кулак, после чего ударила Кириана в торс. Один раз. Второй. Третий. Изо всех сил пыталась оттолкнуть его и не прекращая сопротивлялась, а он, будто не замечая этого, продолжал целовать. Уже теперь как-то по-новому. Совершенно не так, как в первые разы, но с таким же безумием.

— Зачем ты это делаешь? — спросила, в тот момент, когда Агеластос отстранился. Надеялась, что он отпустит, но Кириан лишь снял мои очки и, судя по звуку, положил их на стол. — Отдай. Я почти ничего не вижу.

— Они тебе сейчас не нужны.

— Не решай за меня, — я попыталась повернуться и дотянуться до очков, но Кириан опять подхватил на руки и усадил на кровать. Мою попытку встать он пресек и тут же усадил меня обратно.

— Побудь послушной хотя бы пять минут, — Кириан наклонился и опять поцеловал.

Он так и не отпустил мою руку. Продолжал сжимать мою маленькую ладонь в своей более крупной и сильной, а мне это казалось до невозможности личным и даже интимным. Более того — запретным.

Между нами не должно происходить нечто такое.

— Зачем? — спросила, отворачиваясь. — Чтобы ты попользовался мной, так же, как и другими?

— Разве ты дашь тобой попользоваться? — Кириан стиснул пальцами мой подбородок и заставил обернуться к нему. Сейчас я видела его слишком размыто, но, кажется, Агеластос смотрел мне в глаза. — С тобой борешься. Каждое гребанное прикосновение выгрызаешь.

Очередной поцелуй и Кириан укусил меня за губу. Она тут же заныла и пропустила по телу острые разряды, из-за которых я зашипела и поерзала.

— Не приезжала бы ты в Афины. Сидела бы в своей Кастории, — Агеластос опять вплел пальцы мне в волосы и, будто играясь, намотал их на кулак, но почти сразу отпустил, а у меня даже от такого по коже пробежали мурашки, взвинчено собираясь в определенных участках тела.

— Тебя забыла спросить, что мне делать, — огрызнулась, опираясь ладонями в торс Кириана, но очередного поцелуя избежать не смогла.

На самом деле, я уже скучала по Кастории. Жизнь там была очень тихой и спокойной. Можно сказать, что даже однообразной, но зато там не было таких наглых мажоров, которые разрушали жизнь лишь потому, что им было скучно.

Внезапно раздался стук в дверь. Я очень сильно вздрогнула, а Кириан, судя по всему, даже бровью не повел. Без очков я не могла быть в этом уверена, но, кажется, Агеластос вовсе не обратил на это внимание и все так же смотрел на меня.

— Чара, я поставил чайник. Когда договорите, приходите на кухню.

Было видно, что папа чувствовал себя неловко. Наверное, просто не знал, как себя вести, но хотел проявить гостеприимство.

— Кириану уже нужно уходить, — я опять попыталась оттолкнуть парня и очень тихо зашипела на него.

— Если получится задержаться, знайте, что чайник вот-вот закипит.

Послышались отдаляющиеся шаги и, когда вновь наступила тишина, я вновь уперлась в торс Агеластоса.

— Уходи. Немедленно. Мне все это уже надоело.

— Не переживай. Скоро я уйду.

Кириан наклонился и его губы коснулись моего уха, опаляя кожу горячим дыханием.

— Но сначала…

Я не успела опомниться, как оказалась на кровати и Кириан, нависая сверху, из-за чего мой старенький матрас сильно прогнулся, наклонился ниже и вновь поцеловал. Коротко, жадно и жестко. Будто нападая и истязая губы. Забирая себе эти поцелуи и взамен заставляя задрожать. Вообще забыть каково это дышать и не быть в состоянии даже пошевелиться. А когда губы коснулись шеи, я вовсе перестала что-либо понимать.

— Видишь, ты можешь быть послушной, — до меня не сразу дошел смысл этих слов, но больше я обратила внимание на то, насколько хриплым был голос парня. Он отстранился и сел на кровати. Некоторое время молчал и сидел ко мне спиной. Делал глубокие вдохи и на меня больше вообще не смотрел, но, растрепав волосы ладонью, сказал: — Я сегодня еще приду к тебе. Ближе к ночи.

— Не нужно, — тут же возразила, но Кириан на это не обратил никакого внимания.

Встал с кровати и пошел к двери. Уже вскоре вышел из комнаты.

Я старалась сохранять внешнее спокойствие, но почти сразу побежала в душ. Там до покраснений терла кожу жесткой мочалкой и даже намылила губы. Потом еще долго плевалась от вкуса мыла, но избавиться от ощущения поцелуев Кириана не смогла и, как бы не жгла кожа от горячей воды, на теле все так же чувствовались прикосновения Агеластоса.

— Чара, можно тебя на минуту? — папа позвал меня, как только я вышла из душа.

— Да, — я кивнула и села на табурет, стараясь вытереть полотенцем мокрые волосы.

— Я хотел бы узнать, что между тобой и Кирианом Агеластосом.

Я невольно напряглась, хоть и постаралась оставить при себе внешнюю невозмутимость.

— Я понимаю, что он неплохой парень, — папа продолжил. — Уже давно самостоятельный и своему отцу помогает еще с колледжа. То есть, сын господина Агеластоса ответственный, но… Как бы тебе сказать?.. — папа сильно нахмурился. Задумался. — Я давно работаю в их семье и кое-что слышал. К сожалению, у Кириана не всегда хорошее отношение к девушкам…

— Пап, между ним и мной ничего нет, — сразу сказала, поняв к чему шел этот разговор. — Мы даже не дружим. Просто знакомые.

— Правда? — папа приподнял бровь. — Мне показалось, что он интересовался тобой не просто как знакомой.

— Кириан что-то спрашивал обо мне?

— Да. Кое-какие вопросы про твое детство и почему ты переехала сюда. Еще рассматривал фотографии. Ну, те, которые в гостиной.

Я тут же поджала губы. При разводе почти все фотоальбомы остались у мамы. Папа забрал некоторые снимки и в рамках поставил их в гостиной на полки шкафа. Все бы ничего, но, как по мне, эти фотографии были отвратными. То я семилетняя в парке сижу в траве вся перепачканная мороженным, то растрепанная и грязная, как ребенок бомжей, бегаю за голубями.

— Чара, если что, ты всегда можешь поговорить со мной, — папа попытался приободряюще улыбнуться, хотя сам разговор получался очень неловким. И для него и для меня. — Или ты можешь поговорить с Хтонией. Господин Агеластос не простой человек. Такие как он вообще отличаются от нас, простых людей, но…

— Пап, между мной и Кирианом ничего нет, — сказала твердо и уверенно, но сама зацепилась за то, что папа и Кириана называл «господин Агеластос». Он ощущал социальное неравенство и то, что мы не ровня Агеластосам. — Пап, спасибо за то, что волнуешься, но у меня правда все хорошо, — я закинула полотенце на плечо и немного неловко улыбнулась, после чего встала с табурета. — Ладно, я пойду. Мне еще собираться на работу.

Прежде чем я ушла к себе, папа еще спросил, как у меня дела на учебе и на подработке. Было видно, что спрашивал он не из вежливости и не для галочки, а потому, что действительно переживал за меня.

В груди сразу расплылось тепло и я мысленно дала себе обещание, что, как только получится, сразу приготовлю что-нибудь вкусненькое, чтобы порадовать папу и Хтонию.

Проверяя свой телефон, я увидела несколько пропущенных — от мамы, Ксенона, подруги из Кастории. Но больше пропущенных было от Кириана. Ему лишь слегка уступил Иерон.

Стоило мне лишь задуматься над тем, почему Гатис так настойчиво пытался связаться со мной, как парень вновь мне позвонил.

— Наконец-то ты ответила. Я уже начал переживать.

— Извини. Телефон был на беззвучном, — я как раз застегивала куртку, собираясь выходить из дома. — Я не видела, что ты звонил.

— У тебя что-то случилось? Тебя не было на учебе.

Я сразу ничего не ответила, так как доставая из шкафа свою шапку, случайно в зеркале увидела шею, а так же проявившийся на ней засос.

Широко раскрыв глаза, я ладонью потерла покраснение и мысленно прокляла Агеластоса. Какого черта он сделал? Черт возьми, я была готова убить Кириана.

— Чара, ты меня слышишь? — спросил Иерон, так и не получив от меня ответа.

— Да… — растерянно пробормотала, продолжая тереть шею ладонью и царапая кожу короткими ногтями. И что мне делать? Когда вообще это покраснение должно исчезнуть? — У меня появились дела, поэтому я не смогла приехать в универ. Слушай, я спешу. Давай немного позже поговорим.