Днем 18 марта мы добрались до ныне заброшенного поста канадской конной полиции у фьорда Александры. От Канака мы прошли уже около 250 миль, и трое из наших эскимосских друзей покинули нас. Пири и Каунгуак опять уговаривали нас изменить наши планы и не идти через остров Элсмира проходом Свердрупа, представлявшим собой русло реки, по которому Кук без труда прошел от вершины залива Флаглер на противоположную сторону острова. Инутаскуак, старый охотник, с которым мы встретились в Сьорапалуке, подтвердил сообщение Кука о том, что это длинный легкий подъем, и предупредил, что нам придется сделать крюк к северу, чтобы обойти один участок речной долины, преграждаемый ледником. Пири и Каунгуак предостерегали нас, что, если в долине будет мало снега, мы столкнемся с большими трудностями, и предложили идти через ледяной щит к югу от прохода – значительно более безопасный путь перехода через остров, которым обычно пользовались эскимосы и канадская конная полиция.
Утром 21 марта четыре наших спутника один за другим просунули голову в рукавный вход нашей палатки, чтобы попрощаться с нами. Как всегда, Питер был первым. Более энергичного эскимоса я никогда не встречал; он унаследовал от своего знаменитого дедушки не только славную фамилию, но и способность к руководству и живой интерес к внешнему миру; в нем было также развито чувство юмора. У Питера была походка полярного эскимоса: он шагал вразвалку, но черты лица у него были европейские. Я не решусь утверждать, что в фойе какого-нибудь лондонского клуба его приняли бы за англичанина, однако ковры клуба – это не та мягкая поверхность на земле, по которой ему хотелось бы ходить, так как он охотник, притом один из лучших в округе Туле. А его жена Имангуак – одна из самых привлекательных и своенравных чистокровных эскимосок на всем Севере.
Даже когда Питер обменивался рукопожатиями с нами тремя, мы чувствовали, насколько напряжен пульс охотника. То же относилось и к крепкому рукопожатию его жены. Я и теперь вижу ее, одетую в штаны из шкуры белого медведя и в тонкий голубой анорак. Вижу и Каунгуака, его широкое темное лицо с несколько деланной улыбкой, ибо, даже после того как мы пережили вместе столько приключений, мы все же были для него «краслуны» – люди с юга.
Мы путешествовали с эскимосами почти месяц, привыкли доверять им и уважать их и с грустным чувством смотрели, как двое нарт исчезают в тумане. Впереди нас ожидал переход в тысячу с лишним миль, представлявший лишь тренировку перед более трудным трансарктическим путешествием, которое я планировал уже несколько лет.
У вершины залива Флаглер остров имел в ширину около 50 миль. По сообщению Кука, он пересек его за четыре дня. Мы потратили на это почти четыре недели.
К 6 апреля у нас оставалось всего на девять дней продовольствия для нас самих и на девять дней корма для собак, если мы убьем трех из них. Роджер считал, что надо убить пять, а Аллан придерживался мнения, что следует выкинуть все не слишком нужное снаряжение, как, например, кинокамера, фирмы Белл и Хауэлл и запасная радиостанция. Он хотел отрезать конец своих нарт, чтобы облегчить их, и бросить меховую одежду, так как стало несколько теплее. Однако при дальнейшем обсуждении мы пришли к выводу, что, выгадывая в весе, мы лишь незначительно улучшим свое положение. К тому же мы чувствовали какое-то недомогание. Вероятнее всего мы страдали от постоянного отравления угарным газом во время сна в отапливаемой керосинкой палатке. Налицо были все симптомы: головокружение, тошнота, чувство опьянения, расслабляющая сонливость. Нам не слишком шло на пользу и то, что мы сидели всего на одной четверти обычного рациона. Однако положение наше было бы не столь серьезным, если бы собаки находились в хорошем состоянии. Но они голодали еще сильнее, чем мы, и приходили в такое же замешательство, как и мы, когда попадались бесснежные участки. Если бы мы послушались совета эскимосов и попытались пересечь остров Элсмира по ледяному щиту, то к этому времени были бы уже на метеорологической станции Юрика. А теперь мы находились лишь на полпути через проход Свердрупа, и все тяжелые участки дороги были еще впереди.
Прошло две недели с тех пор, как мы расстались с эскимосами, а нам казалось, что с момента трогательного прощания с ними миновало целых пять недель. Это были самые тяжелые дни нашего путешествия, и начались разговоры о том, чтобы отказаться от его продолжения и запросить по радио помощь. Но об этом не могло быть и речи. Для нас стало очевидным, что Кук и горсточка других исследователей, которым удалось пересечь остров по проходу Свердрупа, оказались не в столь трудных условиях, как мы: снегу тогда было больше и санный путь лучше. Однако это сочли бы слабым извинением те, кто содействовал экспедиции; они знали только то, что до нас пересекали остров Элсмира, а нам не удалось. Я понимал, что в том случае, если мы прекратим путешествие, нам придется проститься с мечтой о пересечении Северного Ледовитого океана.
Мы убили одну собаку и скормили ее остальным. С этого дня мы стали спать на открытом воздухе и пользоваться палаткой только для приготовления пищи. Мы вступили в каньон, который местами был так узок, что нарты не могли пройти. Все грузы пришлось перетаскивать на спине, а нарты, поворачивая их боком и кое-где спуская по замерзшим водопадам, волочить самим. Так мы достигли конца каньона, выходящего на замерзшее озеро; западная его часть была преграждена языком глетчера, о котором нас предупреждали эскимосы и упоминалось в сообщениях Свердрупа и Кука об их пересечении острова Элсмира. Когда мы огибали край ледникового языка, все грузы пришлось опять тащить на спине. За ним мы очутились на реке, покрытой голубоватым льдом, и тут дело пошло несколько быстрее – мы направились вниз к заливу Айрен.
Теперь мы довели дневной рацион до одной шестой обычного, слабость у нас усилилась – это результат не только недостатка питания, но и последствия коварного отравления угарным газом. На острове Элсмира нам пришлось проделать путь, по меньшей мере в три раза превышавший кратчайшее расстояние от одной стороны острова до другой. Изможденные и усталые, пошатываясь, шли мы к фьорду. Даже на самом гладком льду нам редко удавалось заставить собак тащить нарты со скоростью свыше 2 миль в час; а иногда мы подталкивали нарты рукой, и они чуть не наезжали на собак. При планировании этого тренировочного перехода не было предусмотрено сбрасывание с воздуха запасов продовольствия, как это планировалось для предстоящего трансарктического перехода. К тому же с потеплением и вскрытием льда нам нельзя было терять время на охоту, чтобы раздобыть пищу для собак и для самих себя.
Как ни странно, но все же помощь с воздуха мы получили, хотя для собак большого прока от этого не было. Первым из намеченных нами пунктов пополнения запасов была канадская метеорологическая станция в Юрике, расположенная примерно на полпути вдоль берега острова Элсмира, в каких-нибудь полутораста милях к северо-западу от того места в Бей-фьорде, где мы находились. Обеспокоенные нашим запозданием, работники станции сообщили нам по радио, что на поиски нас вылетел самолет. Юрика в это время служила также базой для исключительно рискованного предприятия, которое возглавлял Ралф Плейстед и финансировала радиовещательная компания «Колумбия». Он задумал достичь Северного полюса, идя из Юрики (откуда до полюса было около 700 миль) на мотосанях «бомбардье». Уже через несколько дней после выхода этой экспедиции начались неполадки, а к тому времени, когда мы добрались до метеостанции, ее постигла полная неудача. Однако пока что участники экспедиции Плейстеда были полны энтузиазма, и вспомогательный самолет Плейстеда держал сейчас путь к нам, чтобы подобрать нас. Я представил себе «шапки» в газетах всего мира, оповещающие о том, что наша экспедиция спасена экспедицией Плейстеда, и по радио попросил Плейстеда оказать нам любезность и вернуться на свою базу. Но тем временем самолет летел уже над нами, и с него увидели нас. Он был оборудован лыжами, снизился и приземлился. После того как мы категорически заявили, что не собираемся прекращать путешествие, а Плейстед заверил нас, что им руководили самые добрые намерения, мы согласились взять кое-что из продовольствия и металлические нарты для замены тех, которые были изготовлены по образцу Пири; Роджеру пришлось бросить их во время перехода через остров Элсмира.
