Когда они миновали отмель и последний контрольный буек, из рубки раздался нежный женский голос: «Задача выполнена, жду дальнейших указаний».

— Как насчет того, чтобы поцеловать меня в задницу для начала? — откликнулся Кармоди, тяжело поднимаясь в рубку. Как только он исчез из вида, Грир украдкой посмотрел по сторонам и подошел к Айку.

— Поговори со мной, напарник. Что-то мне не нравится твой вид. Надеюсь, ты ничего не замышляешь? Помнишь, с какой скоростью Кларк Б. вытащил свой «узи»?

— Ничего я не замышляю, Грир. Просто жду, что будет дальше.

— Мне не нравится, старик, когда ты так пьешь. Ты начинаешь относиться ко всему слишком легкомысленно…

— А я действительно считаю, что все это ерунда, напарник.

— Это мне тоже не нравится. Может, ты сразу поедешь к трейлеру, когда мы пристанем, а собрание проведет вице-президент Эмиль?

— Как раз об этом я и подумывал, старина: рвануть сразу к трейлеру, как только пристанем.

Кармоди прибавил скорость, чтобы успеть выбрать свободное место на причале: он все еще надеялся заправиться и выйти в море сразу же после того, как они поменяют сеть. Но он мог не спешить. Места было сколько угодно, зато у насосов не было видно ни одного рабочего, несмотря на то, что рабочий день был в разгаре. Единственным человеком, которого им удалось увидеть, был Альтенхоффен. Журналист с перевязанной головой, заложив вираж на новом «кадиллаке», выскочил из машины и бросился к ним навстречу. Кармоди был потрясен.

— Наверное, этим газетчикам неплохо платят.

— Я получил это во временное пользование от страховой компании два дня назад, —¦ пояснил Альтенхоффен.

— А что случилось с твоей бедной головой, Слабоумный? — чужим голосом осведомился Грир. Ему так и не удалось восстановить свой акцент после встречи с Омаром Лупом. И Альтенхоффену для того, чтобы идентифицировать собеседника, пришлось поменять очки.

— То же самое, что и с машиной, Эмиль, — вандалы. В разгар ночи мне позвонил Дарлин Херки и сообщил, что к редакции подъехали какие-то люди в масках, которые лезут на крышу. Я подъехал как раз вовремя, чтобы мне на голову свалился прадедушкин фанерный маяк, который разбил мой «шевроле» и оставил меня лежать бездыханным.

— Это портовые крысы! — объявил Кармоди.

— Я тоже так думал сначала, пока не зашел внутрь и не увидел, что они раздолбали мой печатный станок.

— Твой новый печатный станок? Вот эту огромную штуку, похожую на птицу? Bay!

— Да, мой новый гейдельбергский станок. Правда, основные механизмы защищены стальным корпусом, так что им не удалось пробить эту броню. Монитор и пульт управления они, конечно, уничтожили, но мы с Кальмаром подсоединились к тарелке Марио. Нельзя уничтожить прессу!

И он с широкой улыбкой вытащил грубо изготовленную газетенку со сбитым шрифтом и наезжающими друг на друга заголовками: «ЧЕРно-БУР КА В ОвечьЕЙ шкуРЕ».

— Это вдогонку той бомбе, которую я напечатал в прошлую пятницу — «благоДЕТЕЛЬство или НадУваТЕЛЬСТВО?» Тем же вечером и явились вандалы.

— Да ладно, Слабоумный, — ухмыльнулся Грир, поглядывая на Айка. — Не думаешь же ты на самом деле, что твою редакцию разгромили киношники?

— Или они, или кто-то, вошедший в сговор с этими обманщиками и пронырами, — беспечно ответил Альтенхоффен. — Прямо как в классическом вестерне. Приспешники Барона нападают на местного журналиста. Билли, конечно, уверен, что это дело рук Гринера. Поэтому-то он и смылся.

— А я говорю, это портовые крысы, — повторил Кармоди. — Ты сообщил копам?

— Дарлин Херки сказал, что одна из машин принадлежала полиции, мистер Кармоди. — Он похлопал себя по длинному носу и подмигнул. — В седло, пилигримы, форт Дворняг в опасности!

Айк забросил свой брезентовый мешок на заднее сиденье и залез в машину.

— Как насчет того, чтобы забросить одного пилигрима домой, Слабоумный? По-моему, я еще не готов к общественным мероприятиям. Делами Ордена займется брат Грир.

— Боже милостивый, Исаак! Это же величайшее событие в Дворняжьем корале! Ситуация нестабильна. Тебе необходимо там появиться хотя бы для того, чтобы тебя все увидели. Скажите ему, мистер Кармоди! Грир!

Кармоди сказал, что было бы жаль пропустить такое зрелище. И даже Грир поддержал его. Перспектива председательствовать на собрании колеблющихся Дворняг без какой бы то ни было поддержки затмила опасения относительно того, что его напарник может совершить какой-нибудь необдуманный поступок. Он сжал локоть Айка.

— Ты нам нужен, старик.

— Я уже слышал это от Слабоумного, только никак не возьму в толк — с чего бы это. По-моему, вам нужен адвокат по недвижимости…

— Нужно, чтобы ты выступил, Айк, — сказал Альтенхоффен.

— Выступил? Да пошел ты к черту, Альтенхоффен…

— Да, выступил. Произнес речь. Обратился бы к народу. Поднял бы дух. Я видел вас в деле пару раз, мистер Демосфен. Чему ты удивляешься? Не знал? Однажды я тебя видел в «Береговой линии», а потом на демонстрации, когда нас пытались разогнать слезоточивым газом. Помнишь?

Айк не ответил, и Альтенхоффен повернулся к Кармоди.

—¦ Наш молчун когда-то был неплохим оратором, представляете, мистер Кармоди? Вы бы только его видели! Он мог поднять дух до невообразимых высот.

— Верю-верю, мистер Альтенхоффен. И знаете, я бы с радостью взглянул на это, — он подхватил Айка под другую руку. — Давай, Айк. Давай заскочим, поднимем им дух, пока наша харизма все еще с нами. А? Вспомним доброе старое время!

— Ладно, о'кей. Но мне все равно надо заскочить в трейлер, чтобы переодеться и… кое-что прихватить с собой.

— Ты и так отлично выглядишь, — Грир вдруг сообразил, что собирался захватить с собой Айк. — Ты весь грязный и оборванный — как раз то, что нравится толпе, правда, Слабоумный?

— Правда, — Альтенхоффен завел двигатель. — К тому же у нас нет времени, Исаак, на всякие мелочи, учитывая, с какой скоростью нарастает этот снежный ком. Мне даже страшно подумать, что могло произойти на крыльце за время моего отсутствия. Вот увидите, как быстро все меняется! — он развернулся и, закрыв верхний люк, пересек стоянку.

Айк не сомневался, что больших перемен, чем те, которые предстали его взгляду по возвращении домой, произойти не могло, но он ошибался. Главная улица снова полностью преобразилась… вернувшись к своему первоначальному виду. Меньше, чем за неделю вылизанные фасады и мостовая приобрели прежний замызганный и запущенный вид. Еще недавно сиявшие чистотой витрины магазинов были забиты такими потертыми и облезшими досками, словно их не красили со времен изобретения краски. И все же что-то осталось от кукольного города. Что-то почти неразличимое. Айку вспомнился старый лимерик еще тех времен, когда он служил на флоте.

Красотка из южного порта, Живя под угрозой аборта, Связалася с призраком раз. И трахаясь с бледным отродьем, Она отпустила поводья И почти испытала оргазм.

Кармоди был страшно шокирован этим искусственным восстановлением первоначального вида города.

— Не понимаю! Абсолютно этого не понимаю! — Он считал обновление Квинака делом бесплодным, но вполне объяснимым, учитывая приток свежих средств в коммунальную кровеносную систему, но зачем потребовалось возвращать его в прежнее замызганное состояние — было за пределами его понимания. — Что они еще, черт побери, замыслили?

— Я вам покажу, — Альтенхоффен резко свернул на перекрестке, и фары машины осветили широкое утепленное окно. Айку потребовалось несколько мгновений, чтобы узнать здание боулинга. То есть здание бывшего боулинга — поправил он себя. Похоже, оно осталось единственным местом в центре города, сохранившим свой новый облик. Неоновая вывеска «Боулинг и пиво», как и легион разнообразных призов и трофеев, выставленных в свое время на витрине, давно уже исчезли. Их место заняла мультяшная карта. Она высилась на изящной подставке и была покрыта новым прозрачным слоем. Альтенхоффен въехал на пустой тротуар и остановился у самой витрины, так что голограмма пейзажа оказалась прямо перед капотом. Он открыл верхний люк.