— Да пошел ты!

— Молодец, Моубри! — зааплодировал Кармоди. — Вот и дальше выполняй свои обязанности.

— Да имел я тебя, Кармоди, вместе с Гриром. И Соллеса тоже. Вы тут вообще ни при чем. Сядьте на место и дайте нам заняться делом.

Айк сел, продолжая улыбаться и чувствуя себя полным идиотом, чего с ним не случалось в течение уже многих лет. Что он себе вообразил? Неужели он не понимал, что блистать здесь перлами риторики Пейна — все равно что метать бисер перед свиньями? Моубри прав. Они были здесь ни при чем.

Норман Вонг ударил молотком по кафедре и назвал имя следующего оратора

— Бетти Джо Гоухеппи. Бетти Джо курировала Дочерей в музее ПАП и с самого начала заявила, что сконцентрирует свое внимание на проблеме этнической аутентичности. Ее беспокоило то, что этнографическая достоверность во многом была нарушена в тех планах, которые она проглядывала, и она собиралась огласить подготовленное ею заявление. Бетти считалась крупным специалистом по истории чугачей, и ее имя было широко известно на всех кафедрах антропологии ведущих университетов. У нее было напряженное худенькое птичье личико, и она имела репутацию честного исследователя, преданного идее сохранения наследия коренных народов. Даже Алиса испытывала к Бетти глубокое уважение. К несчастью, у Бетти был такой же слабый птичий голос. Поэтому она не могла рассчитывать здесь на такое же внимание, как у студентов антропологического семинара. Не прошло и минуты после того, как она стала зачитывать свое заявление, как в зале опять поднялся гул, и публика, разбившись на группки, начала обсуждать более насущные вопросы: кто будет управлять курортной зоной? кому будет поручено строительство пансионатов? По прошествии нескольких минут Кармоди наклонился к Айку и Гриру и шепотом сообщил им, что он уже сыт по горло этим общественным мероприятием и теперь намерен улизнуть в «Горшок», чтобы немного оттянуться и промочить горло. Но завтра, — напомнил он, — прямо на рассвете они поменяют свою порванную сеть на новую и вернутся в эту чудненькую заводь, чтобы уже по-настоящему заняться делом. И он с заговорщическим видом окинул взглядом гудящую толпу.

— И никому не говорите, где мы были. Тогда эти тупоголовые никогда не догадаются. Значит, когда пробьет шесть склянок — на «Кобре», и никому ни слова. Вы меня слышите, мистер Грир?

— Отлично слышу, мистер Кармоди, — отрапортовал Грир. Теперь, после выступления Айка, он начал постепенно успокаиваться. — Что за проблемы? Когда пробьет шесть склянок.

— Исаак?

— Обо мне можешь не беспокоиться, Карм. Я тоже уже выполнил свой гражданский долг.

И Кармоди начал проталкиваться к выходу. Айк видел, как он остановился переброситься парой слов с Каллиганами и Вилли и выскользнул из клуба. А еще через мгновение за ним последовала блондинка. Трудно было сказать, видела ли это Алиса.

Через несколько минут и Грир заявил, что он хотел бы воспользоваться предоставленной ему свободой, и тоже направился к двери, прихватив по дороге в качестве соучастниц Мардж и Сьюзен Босвелл. Айку тоже не терпелось последовать их примеру, но он не мог позволить себе пройти сквозь строй, особенно после того, как его посадили в лужу. В течение многих лет эти люди мечтали о том, чтобы увидеть знаменитого бандита Бакатча и услышать его пламенные речи. И вот они увидели и услышали его, и это не произвело на них никакого впечатления. Он выступил и был подвергнут осмеянию. И даже если бы ему удалось набраться мужества и пройти сквозь толпу, у дверей, как Цербер в женском обличье, сидела Алиса. Добрая старая Алиса не упустит возможности высказать пару колких замечаний в его адрес.

У северной стены был еще пожарный выход, но тогда поднимется тревога. Черного выхода в клубе не было. Фермеры, строившие это здание сто лет тому назад, не могли предвидеть, что кому-то потребуется путь к отступлению.

И тут Исаак вспомнил о кладовке — узком помещении за подиумом, в котором ПАПы хранили свои выигрыши в бинго. Маленькая дверца, скрытая за флагом, всегда была заперта, но президент Дворняг знал код замка на случай пожара. Именно туда и направился Айк. Встав на колени за роялем, он приподнял флаг и набрал цифры. Его не удивило, что код так и остался прежним со времени его президентства. Кому могло понадобиться красть эти богатства?

Он незаметно проскользнул в кладовку, когда в зале снова поднялся шум, и прикрыл за собой дверь. Здесь было довольно темно, и единственным источником освещения являлась вентиляционная решетка под потолком. Айк подождал, пока его глаза не привыкли к темноте. Помещение было тесным и загроможденным, а полки, уставленные разнообразными призами — одеялами, посудой, часами, куклами, телефонами и микроволновками — и расположенные вдоль обеих стен, делали его еще уже. Айк не мог видеть, но точно знал, что в конце темной кладовки находится дверь, выходящая в переулок, к которой он и начал осторожно пробираться, когда прямо рядом с его ухом раздался мрачный голос.

— Ты очень смешно изображал Джимми Стюарта, Исаак. Это напомнило мне Дестри. Но фокус не удался. Эти люди даже до Дестри еще не доросли. Теперь с ними совладает только Деус.

— Кальмар? Это ты? Ты о чем, старик?

— О Деусе и Дестри. Дестри был бандитом поневоле, которого играл Джимми Стюарт в «Возвращении Дестри». С Марлен Дитрих. Он тоже применял тактику увещеваний, но в результате ему все равно пришлось пустить в ход оружие…

— Черт побери, ты где, Билли?

Голос звучал совсем рядом, словно прямо в голове Айка.

— А Деус, с другой стороны, это знаменитый Деус Экс из греческих трагедий. Deus ex machina — врубился? Никаких проблем. Все хорошо. Ты сделал все, что мог, Исаак, но мы уже миновали период увещеваний. Давно миновали. Но не отчаивайся, Исаак, Деус X уже на подходе.

— Черт бы тебя побрал, Беллизариус, я ни черта не вижу!

— Некоторые настаивают на пламени… — и рядом с лицом Айка вспыхнул голубой огонек, как язычок ящерицы, — но и оледенения будет достаточно. Добрый вечер, Исаак. Нет ли у тебя какого-нибудь спиртосодержащего напитка? Скажи, что есть. Когда я тебя слушал, я сразу подумал, что ты слегка под градусом. И тогда я сказал себе: «Никогда еще не видел, чтобы Исаак Соллес так горячился, и никогда не слышал от него такого красноречия. Готов голову дать на отсечение, что он чем-то освежился, и могу поспорить, что он поделится со мной». Потому что чернильница маленького Кальмара почти высохла, Исаак.

Айк заметил, как сильно дрожит огонек зажигалки. Он достал из кармана бутылку виски и протянул ее в сторону синего бутанового огонька. Квадратная бутылка была еще почти на четверть наполнена. Сначала в кружочке света появилась рука, а затем и суровый профиль Билли. Он был четким и резким, как рельеф на стене известняковой пещеры. Билли попытался задрать голову, чтобы глотнуть из горлышка, но это было нелегко, так как он лежал на одной из полок не более чем в фут шириной, поэтому Айку пришлось ему помочь.

— Что ты здесь делаешь, Билли? Тебя уже обыскались.

— Как будто я не знаю, — откликнулся Билли. — Особенно некоторые.

— Ты имеешь в виду Гринера? Да брось ты, старик. С чего бы Гринеру охотиться на тебя? Если он захочет рассчитаться, то скорее станет искать меня, но уж никак не тебя.

— Потому что он знает, что я знаю, Исаак. Он знает, что я — единственный человек, понимающий всю ущербность его фантазий. Он торгует адским пламенем, а я торгую льдом. Выпей со мной, Айк, ради старой собачьей дружбы.

Айк взял бутылку, сделал глоток из горлышка и вернул ее обратно. Теперь ему удалось рассмотреть, что Билли устроился на своей полке со всеми удобствами: под спину он подложил расстеленные одеяла, а другие скатал вместо подушек. Рядом стоял кувшин с водой, в изголовье были сложены книги и записные книжки, а к древней лампочке накаливания вел удлинитель. Здесь же стояли небольшая плитка и металлическая кружка. Использованные чайные мешочки валялись и на полке, и на полу — по два сразу.