Алекс собрался в далекий вояж — по странам и континентам. Звал Юру. Даже купил ему трехкомнатную квартиру, чтобы было, где оставить семью. Пошел на то, что оплатил жертве автокатастрофы несколько пластических операций. Но, получив все это, Юра отказался сопровождать хозяина. Сказал: «Не могу из-за жены». Алекс понял. Простились по-людски.

После отъезда Алекса Юра пропал с Галиного горизонта почти на год. Но однажды ветреной мартовской ночью приволокся. От кого-то скрывался. С какой стати на него охотились и кто именно, Кара-Ленская не поняла. Однако приютила. Они стали любовниками. Даже больше — они стали друзьями. Одного Юра не желал взять в толк: почему Галя психует, когда он заговаривает об Алексе? «Слуга» на сомнительном покое с наслаждением предавался воспоминаниям о блестящих аферах их молодости. О выкинутых Алексом на чай «четвертных». О том, как милиционеры в закатную советскую эпоху наткнулись в «бардачке» пьяного короля на такое количество долларов, что не поверили в их подлинность. «Парни, это же баксы», — шумел Алекс. Они сказали: «Проезжайте, шутники. Ксероксом баловались? Учтите только, чувство юмора есть не у каждого из наших…»

Медленно, но верно Галя связывала обрывки фраз любовника в единую цепь. Жалуясь на мотовку жену, Юра говорил: «Откуда у меня „лимоны“, я не Алекс». На призыв любовницы каким-то образом легализовать свое существование отвечал: «У нас только Алекс такие способы тысячами в минуту выдает». Алекс, Алекс, Алекс… И Галина Кара-Ленская постановила: надо заменить короля собой. Ей тогда было чуть больше двадцати, простительно.

Она стала вникать в детали криминальных хроник и придумывать способы обогащения. Юра оживлялся, заговаривал о людях, которые могли бы им с Галей помочь, обещал завтра же приступить. И исчезал сначала на месяц, потом на два, на три, на полгода.

Упрямая Галя распутала и этот клубок. Те, кого упоминал Юра, были в свое время друзьями Алекса, их давным-давно перестреляли. Чем чаще оставлял ее на произвол судьбы Юра, чем опытнее и умнее становилась Галина, тем спокойнее она относилась к бредням любовника. Девушка устроилась на денежную работу, преуспевала, научилась изменять Юре без самоедства. Наверное, она вышла бы замуж в следующую длительную отлучку жившего прошлым по годам почти вдвое ее старше любовника. Но тут появился Алекс, и совершенно обалдевший от счастья Юра преобразился. Сразу прекратились его неудачи, будто и не было их. Преследователи превратились в попутчиков, враги в приятелей. О том, во что превратился Алекс в ходе вояжа, Юра рассказал Гале, когда король умер. Зато «гувернер» по мановению чьей-то дрессированной на волшебство палочки получил в распоряжение готовую фирму.

И ошеломил Галину: ведь она годами засыпала под его исповеди и полагала, что готова поручиться за приверженного идеалам умеренности Юру с чистой совестью. Перво-наперво он взял себе в заместители парня по имени Саша, того самого стройного блондина, что представился мне коммерческим директором. Он звал его Александром, нет, АЛЕКС-андром и всячески подчеркивал зависимость сотрудника от своего величества, особенно на людях. В болтовне с Галей Юра именовал Сашу «шестеркой». Потом этот певец скромности и самоограничения купил себе печатку с бриллиантом, несколько суперкостюмов, гору дорогих ботинок, рубашек, галстуков. Нанял «Мерседес» а с шофером. При этом Гале от него не перепало ничего, а семье — чуть больше, чем Гале. Словом, Юра дорвался.

Разошелся. Галя не сдалась. Написала в газету письмо об автокатастрофе от имени Юры, Ю. В. Федорова. Изложила факты, не скрыла его фамилию, указала телефон. Полагала, что сумеет доказать: сигнал SOS обществу послала его жена. Ей с ним плохо. Она-де ищет повод расстаться. Немного Галочка не рассчитала, поговори она с самой супругой — все представила бы куда натуральнее.

— Полина уже приходила, — продолжала бредить Галина. — Этот удав вас придушит, — с угрозой проговорила она. — Недоумевайте, спорьте, ссорьтесь с ней. Мне ты, Юрка, не нужен. — Кара-Ленская заметалась на каталке.

— Низкий поклон тебе, Галюша, — откликнулась я. И, вообразив реакцию Федорова на мою персону, добавила: — Чужими руками с человеком ничего нельзя сделать, потому что никто никого по-настоящему не знает. Никто ни о ком всего не знает. А заставить Юру сделать с собой то, что тебе надо, силенок не хватает. Эх ты, интриганка задрипанная.

Галина Кара-Ленская еще немного пообличала любовника, выкарабкиваясь из наркоза. Сомнения в том, что Юра способен покуситься на жизнь Левы из-за выплаченного Алексом гонорара, меня оставили.

Галка вновь ненадолго забылась. Очухавшись на сей раз окончательно, заладила классическое: «Где я и что со мной?» Я отвезла ее домой на такси. Пожелала здравствовать. Она заверила, что с телефоном под боком быстро организует уход за собой.

Утром на очереди у меня была Мишелиха. С этой милашкой я церемониться не собиралась. Однако позвонила, прежде чем нагрянуть.

— Полинка, я до дрожи соскучилась! — воскликнула Ленка.

Елки-палки, а уж я — то вообще крупно тряслась без тебя.

По пути к укрывательнице недобросовестных водителей я, как обычно, увидела то, что мне не следовало. В четырехэтажный свежеотреставрированный особняк, по слухам принадлежащий преступному дельцу международного масштаба, вошел Саша. Коммерческий директор конторы Федорова, безусловно, обладал свободой передвижения. Но я прильнула к стеклянной двери и отметила, что охранник вскочил при его появлении. Неплохо для прилюдно тертой мордой об асфальт федоровской «шестерки». Передо мной никто не расшаркивается, а перед парнем, на котором бывший холуй Алекса отыгрывается за свое прошлое, — запросто. «Зависть — смертельный грех, Полина, — осадила я себя. — При чем тут ты? Достаточно было удивиться, не приплетая свою персону». Но даже огрызаться на замечание проснувшегося вдруг голоса совести я не стала. Потому что охранник — надо же! — щелкнул каблуками, когда Александр направился к лифту. Я отлепила нос от тонированной преграды и прибыла к Мишелихе несколько рассеянной.

Ага, шкаф уже стоял в углу, где раньше находилось кресло. Кресло же Ленка переместила на середину комнаты. По-моему, она агонизировала. Необходимо было менять квартиру, мебель и начинать сначала.

— До чего ты докатилась, подруга, — попеняла я.

— Не нравится? — встрепенулась Мишелиха. — Кажется, так уютнее.

— Мне не нравится другое…

Это была лавина. В ответ на произведенное мною сотрясение воздуха Мишелиха сначала выдала в мой адрес несколько нелестных определений типа «дура, фантазерка, идиотка». А потом понеслось:

— Оборзела, Поля? Да кто ее преднамеренно сбивал? Кому она нужна? Мы даже удара не слыхали! Иван не врубился. Кара-Ленская отпросилась в отпуск, чтобы ухаживать за приехавшей погостить родственницей. И вдруг возникает на проезжей части! Не лезь, Полина, он эту сучку на помойке подобрал. Она вешала лапшу на уши вкладчикам разорившегося банка. Ему тоже усладила слух, он и пригласил ее в ипресс-секретари. Не беспокойся, она за каждый свой синяк счет в баксах предъявит.

И так далее в течение часа. Можно подумать, что кто-то из скрывшихся с места наезда щадит побывавшего под колесами. Но поскольку я сама еще вчера не помешала Гале организовать ее маленький бизнес на полученной травме, ссориться с Мишелихой смысла не имело. Главное — не сбавлять тон. И на той же ноте я резко сменила тему. Ленка бросилась прикрывать тугой своей грудью честь мужчины, не сообразив, что я палю уже не по директору фирмы «Во саду ли, в огороде», а по Алексу.

— Иван — старинный приятель Алекса, — громко вещала Мишелиха. — Надо же мне с кем-то поговорить о нем. Ты представить себе не можешь, кого мы лишились.

Куда мне, убогой, рассуждать о реинкарнациях незабвенного Остапа Ибрагимовича Бендера.

Довольно скоро я поняла, что в отличие от Гали Ленка любила Алекса и ненавидела Юру.