Енина отправила верную Лялю к заказчику вместо себя, сама пришла к условленному сроку в мастерскую, выдала Леве кейсы и попросила как независимого отныне эксперта оценить конкурсный проект Ерофеева. Открыла сейф в отделе ключом, который наверняка с незапамятных времен хранился у нее. Лева увлекся документами, она убила его Костиным пресс-папье, вложила в пиджак выписки. С прочими «доказательствами» его вероломства перемудрила. Она вытащила у пьяненькой Лиды ключи от двери, чтобы неповадно было баловаться при исполнении обязанностей ключницы. Знала, та прибежит к шефине каяться и извиняться. Но что, если у Ерофеева будет алиби на время убийства? Не взлом же имитировать. И Енина добавила ключи Лиды к якобы похищенным Левой бумажкам и «дубликату».

После этого Евгения Альбертовна пожертвовала деньги на операцию чужого мальчика, возможно, не одного, ушла на пенсию и собралась коротать век с Лялей…

— Какой роман! — заорал Борис Юрьев. — И куча долларов, и неописуемые чувства!

— Цыц, — на сей раз не пощадил его Измайлов. И повернулся ко мне: — Ляля существует? Енина перечисляла деньги на благотворительный счет? Лева получал валюту от Алекса, точно?

— Да.

— Принимайтесь за работу снова, парни! — рыкнул на лейтенантов полковник.

— Не спешите, — улыбнулась я ласково. — У Ениной у самой порок сердца. Она скрывала это, но факт есть факт — лечилась у Нинели Михайловны. Убить двух мужчин ей не под силу. И кроме того: деньги на операцию она перечислила между убийствами Некорнюка и Левы.

— Ты нас дуришь? — выразил робкую надежду Борис.

— Нет. Просто показала, что ты насочинял. Разукрасила психологическими деталями изложенное тобой. Это не мой, а твой роман, Боря.

— Как же по жизни? — предотвратил новую ссору Балков.

— Грубее, Сережа, Енина добровольно лишилась денег, отказалась продавать шикарную квартиру и бросила доходную работу. Им с Лялей светила до последних дней жизни своим тусклым фонарем нищета. И Ляля, как ни парадоксально это звучит, избалованная хозяйкой-подругой, сделала то, в чем Борис подозревает Евгению Альбертовну. Та ведь от Лялечки ничего не скрывала.

— С Некорнюком понятно, — кивнул Измайлов. — С Зингером она каким образом расправилась?

— Элементарным. За двадцать минут до окончания «загудона», как выразилась Симонова, Енина ушла к себе. Вероятно, впустила в кабинет пришедшую к заранее оговоренному часу Лялю. Евгении Альбертовне наутро предстояла сделка, которая обеспечивала аванс коллективу. А выдать чемоданчики отрезанному ломтю Зингеру вызвалась безотказная Ляля. Наверняка потренировалась в наборе шифра, открывании сейфа. Когда сотрудники покинули мастерскую, еще и дверь в отдел поучилась отпирать. Не знаю, каков был ее первоначальный умысел насчет Левы. Но она обшарила забытую сумочку Лиды, наткнулась на ключи, и какие-то контакты в ее голове перезамкнулись. Ключ от сейфа Ерофеева наверняка валялся дома у Ениной, и Ляля о нем знала. Далее по сценарию. Заманила Леву — якобы по поручению Евгении Альбертовны — посмотреть конкурсные материалы Кости.

— Врешь, — снова прицепился Борис. — Енина не могла не догадаться.

— Могла. Она столько страдала, что вряд ли помнила про старый ключ от сейфа общего пользования.

— Допускаю, — буркнул Юрьев. — Но остальное…

— Остальное — сущая ерунда. Ляля отчиталась: чемоданы Зингеру выдала, спустилась вместе с ним на улицу, простилась. Он велел кланяться Евгении Альбертовне. Вернула Ениной ее ключи. Та явилась в гостиницу. Там Лева застигнут за кражей «секретов фирмы», мертв, труп обнаружили пять человек, неразбериха с ключами Симоновой и Ерофеева полная. При чем тут услужливая Ляля?

— Я, кажется, гнал вас на работу, парни, — усталым голосом проговорил полковник. — Пока не проверите информацию Полины, Енину и Лялю не трогать.

«Парни» поднялись и исчезли.

Ругались мы с Измайловым долго. Он, как водится, интересовался, почему я лезу в мужской монастырь с уставом женского. Я отбрехивалась. Наконец полковник сардонически захохотал:

— Ты обещала и убийцу мафиози миру явить.

— Прокрути мне видеозапись из офиса, — встрепенулась я.

Вик тронул пальцем висок и принялся дубасить технику. Да, милый, когда ты только контролируешь своих сыскарей, а не подключаешься сам, недоразумения вероятны. Славно, что помимо Балкова и Юрьева у тебя есть я.

«Похоже, я у полковника была, а не есть. Господи, что сделали с моей головой? Не столько болит, сколько кружится. Интересно, сдохну я?..»

Не получилось. Верно, из вздорности характера. Я кое-как отряхнулась, выволоклась на улицу, поймала мотор, сошла за слегка обкурившуюся и предстала перед Виком, трепеща, будто перед детектором лжи.

— Что? — тихо спросил полковник.

— Столкнули с лестницы в подъезде приятельницы. — Сказать бы, что сама рухнула, но сил не было врать.

Он даже не пригрозил «пристрелить, чтобы не мучилась». Промурлыкал:

— Имя и адрес приятельницы.

— Я ее дома не застала.

— Имя и адрес.

— Память отшибло. Потерпи до утра, клянусь, вспомню.

— Ладушки, детка, — на удивление быстро согласился Измайлов, взъерошив мои волосы в поисках черепномозговых травм. — Завтра поедешь со мной в управление, там все вспомнишь.

— Это ультиматум?

— Знаешь, чем силен профессионал?! — заорал Измайлов. — Умением оставаться невредимым. За пять лет работы Юрьев постоянно бывает в самых разных переделках, но ему лишь раз переломали ребра. Да и то из-за тебя. Ты же, высматривая и подслушивая, постоянно травмируешься. Кошачья живучесть выручает.

И далее в том же духе.

— Вик, милый, то был, наверное, просто какой-то хулиган…

— Хватит. Перебьюсь без твоих предположений.

Мне даже огрызаться не хотелось. Я старалась сообразить, что со мною произошло…

Несколько часов назад Вик гонял видеозапись и распускал перья. После явно поспешных обвинений Евгении Альбертовны Ениной ему было неловко. На монологи он отваживается, когда уверен и весьма доволен собой, любимым. В этот раз он увлеченно излагал свои собственные идеи. Юрьева не упоминал.

Итак, глава крупного концерна и легиона мелких фирм был немощным стариком. Все, что тюрьмы и зоны могут высосать из человека, даже при материальной поддержке с воли, они высосали. Но интеллект дедок сохранил, видно, какую-то гимнастику для ума делал. Еще он обнаружил в себе задатки посланника дьявола, сляпал теорийку полезности зла из библейских цитат, блатных песен и Уголовного кодекса и прослыл в своей среде мудрецом.

— В любой среде, от землекопов до всяческих элит, такие есть, — вклинилась я.

— Ты тоже много о себе воображаешь, — осадил меня Вик.

И продолжил. Сей господин охране доверял настолько, насколько мог ее проверять. Поэтому не копил в больших количествах. Три нижних этажа особняка занимали офисы подвластных ему организаций, а верхний был в его распоряжении. Причем, кроме вечно запертого зала заседаний, там располагался только кабинет-секретарская, рабочее помещение и комната отдыха. Последняя была обставлена как стандартная квартира — стенка, диван, два кресла, бар и журнальный столик. Но задняя панель секретера перемещалась, открывая или скрывая встроенный в стену сейф.

— У нас есть информаторы; в тайнике хранилась дань, которую каждую пятницу в шесть часов вечера приносили папаше сборщики-курьеры, — пресек возможные вопросы Измайлов.

В пять здание пустело. В нем оставались охранник у входа и двое — в секретарской босса. Недоверчивый дед выпроваживал курьеров, запирал дверь и в одиночестве перекладывал валюту и рубли в сейф. Потом уезжал домой в сопровождении все тех же телохранителей. Собственно, парни были при нем сутками. Но с двух до четырех старикашка почивал. В это время они обедали. Сначала один, потом второй с секретаршей.

В роковую для тугого на ухо преступного авторитета пятницу некто проявил чудеса сноровки и удачливости. Охранники были так ошарашены внезапной кончиной хозяина, что не удосужились убрать из пепельницы пустые пластиковые ячейки от таблеток. Поэтому пришлось признаться милиции; тому, кто обедал в столовой первым, явно подсыпали лошадиную дозу снотворного. Он вернулся в секретарскую, отпустил коллегу и девушку, а сам приготовился охранять сон босса. Не тут-то было. Дважды, выбегая по нужде, он запирал дверь на ключ. Коридор был пуст, и еще два раза он не возился с замком. Похоже, тогда злоумышленник и проник в комнату отдыха к похрапывающему старикану. Нервы человек имел недюжинные то ли от природы, то ли ни единой нервной клетки потратить не успел. Отсиживаться за креслом несколько часов подряд, вытерпеть возню с курьерами, дождаться, когда дед откроет тайник, начнет его загружать, выбраться, схватить сифон, врезать жертве по лысому затылку, уложить труп на диван, напечатать записку с «приветом от Алекса», раскидать рубли таким образом, чтобы бросались в глаза с порога и манили охранников, затаиться где-то в кабинете и выскользнуть, пока телохранители пребывали в замешательстве, добежать по лестнице до мужского туалета на втором этаже и выпрыгнуть из окна на клумбу — на подобное мало кто способен.