В этой-то внешней части здания Кливленду и дозволено было прогуливаться, главным образом потому, что тогда стража должна была следить только за одним выходом и, не слишком утруждая себя, имела возможность предотвратить всякую попытку узника к бегству. Да и самый характер здания хорошо подходил к мрачному душевному состоянию Кливленда. Высокие своды опирались на ряды массивных колонн саксонской архитектуры, четыре из которых, самые мощные, некогда поддерживали высокую колокольню; давным-давно обрушившаяся, она была впоследствии восстановлена, но в искаженном и словно обрубленном виде. Свет проникал в восточный придел через высокое, выдержанное в строгих пропорциях и богато украшенное готическое окно, а плиты пола были испещрены надписями на различных языках, указывавшими могилы благородных оркнейцев, в разные времена погребенных в священных приделах храма.

Здесь-то и прогуливался Кливленд, размышляя о событиях своей безрассудной и преступной жизни, которая, весьма вероятно, уже близилась к насильственному и позорному концу, тогда как он был еще в полном расцвете своих сил. «Скоро и я, — говорил он себе, глядя на могильные плиты, — буду, подобно этим мертвецам, лежать в земле, но слуга Господень не прочитает молитвы, рука друга не начертит надписи, и гордый потомок не высечет родового герба над могилой пирата Кливленда. Мои побелевшие кости будут в цепях раскачиваться на виселице где-нибудь на пустынном берегу или одиноком утесе, который станут из-за меня считать проклятым и приносящим несчастья. Старый моряк, проходя тем проливом, покачает головой, назовет мое имя и расскажет о делах моей жизни в назидание своим молодым товарищам. Но Минна, Минна! Что ты подумаешь, когда узнаешь постигшую меня участь? О всемогущее небо, сделай так, чтобы весть эту поглотил самый глубокий водоворот между Керкуоллом и Боро-Уестрой и она никогда не достигла бы до ее слуха! О праведный Боже, лучше было бы нам никогда не встречаться, если не суждено уже больше встретиться!»

С этими словами он поднял глаза и увидел стоявшую перед ним Минну Тройл. Лицо ее было бледно, волосы выбились из-под капюшона, но взгляд был спокоен и тверд и хранил обычное выражение величественной печали. На ней был тот же плащ, в который она закуталась, покидая судно. Первым чувством Кливленда было изумление, затем его сменила радость, смешанная со страхом. Он готов был закричать, готов был броситься к ее ногам, но она остановила его, приложив палец к губам, и произнесла тихим, но повелительным тоном:

— Осторожно… за нами следят… там, за дверью, люди… они с трудом впустили меня… Я не смею долго здесь оставаться, а то им покажется… они смогут подумать… О Кливленд, я решилась на все, чтобы спасти вас!

— Спасти меня? Увы, бедная Минна! — воскликнул Кливленд. — Спасти меня невозможно. Довольно того, что я снова увидел вас — хотя бы для того, чтобы сказать вам навек прости!

— Да, мы должны проститься навек, — ответила Минна, — ибо судьба и ваши преступления разлучили нас навсегда. Кливленд, я видела ваших товарищей. Что мне к этому еще прибавить? Сказать, что я знаю теперь, что такое пират?

— Вы были во власти этих негодяев! — воскликнул, содрогаясь от ужаса, Кливленд. — И они посмели…

— Нет, Кливленд, — возразила Минна, — они ничего не посмели — ваше имя подействовало на них как заклятье. И одна только эта власть над волей свирепых бандитов — только она одна напомнила мне о доблестях, которыми в мечтах наделяла я когда-то моего Кливленда!

— Да, — гордо ответил Кливленд, — мое имя имеет — и всегда будет иметь — власть над ними, даже когда они отдаются необузданным страстям, и если бы они посмели оскорбить вас хоть одним грубым словом, о, они узнали бы… Но что за безумные мысли… ведь я узник!

— Сейчас вы станете свободны! — воскликнула Минна. — Ваша жизнь, жизнь моего дорогого отца — все требует вашего немедленного освобождения. У меня есть план, как это сделать, и если выполнить его смело, он не может не удаться. Уже смеркается: завернитесь в мой плащ, и вы свободно пройдете мимо стражников. Я дала им на вино, и теперь они о вас и не думают. Спешите к Лох-оф-Стеннису и скрывайтесь, пока не забрезжит день, а тогда разведите дымный костер там, где суша, вдаваясь с обеих сторон в озеро, почти разделяет его надвое у Бройзгарского моста. Ваше судно находится недалеко от этого места и вышлет за вами шлюпку. Нельзя терять ни минуты!

— Но вы, Минна? Если этот безумный план удастся, — сказал Кливленд, — что тогда станется с вами?

— За участие в вашем побеге, — ответила девушка, — меня оправдает перед лицом Всевышнего чистота моих намерений, а в глазах людей — спасение моего отца, чья судьба зависит от вашей.

В немногих словах сообщила она Кливленду, как судно их было захвачено пиратами и к каким это привело последствиям. Кливленд возвел к небу глаза и воздел руки в порыве благодарности за спасение сестер из рук его преступных товарищей и поспешно прибавил:

— Да, вы правы, Минна, я должен бежать во что бы то ни стало, хотя бы ради безопасности вашего отца. Итак, мы расстаемся, но я верю, что не навеки…

— Навеки! — ответил ему голос, исходивший словно из-под сводов склепа.

Минна и Кливленд вздрогнули, оглянулись по сторонам, а затем с удивлением посмотрели друг на друга. Обоим показалось, что эхо старинного здания повторило последнее слово Кливленда, однако произнесено оно было слишком выразительно.

— Да, навеки! — произнесла Норна из Фитфул-Хэда, выступая из-за одной из тех массивных саксонских колонн, что поддерживали своды собора. — Здесь встретились нога в крови с кровавой дланью. Счастье для вас обоих, что зажила рана, из которой вытекла эта кровь. Счастье для вас обоих, а особенно для того, кто пролил ее. Итак, здесь вам суждено было встретиться, но встречаетесь вы в последний раз!

— О нет, — воскликнул Кливленд, порываясь взять Минну за руку, — разлучить меня с Минной, пока я жив, может только ее собственная воля!

— Забудь, — воскликнула Норна, становясь между ними, — забудь эти безумные мечтанья! Не питай напрасных надежд на встречу в грядущем; здесь вы расстанетесь, и расстанетесь навеки. Не летать ястребу в паре с голубкой, злодейство — не чета невинности. Минна Тройл, последний раз в жизни глядишь ты на этого гордого и преступного человека. Кливленд, ты в последний раз видишь Минну.