Арен последует за ним по пятам и украдет все.
Из бани Граб вышел одним из первых. Арен выскользнул из укрытия и смешался с толпой, не сводя глаз с жертвы. Если кто-нибудь и заметит в тумане незнакомое лицо, узники слишком торопятся вернуться в барак и не станут разбираться. Вместе с чужой бригадой Арен пробирался по грязным дорожкам сквозь пелену тумана, превратившего лагерь в призрачный нездешний мир, где мерцают расплывчатые огни и мечутся смутные тени. Люди вокруг потирали руки и подталкивали друг друга, выдыхая облака пара.
Через некоторое время Граб отделился от толпы и шмыгнул в сторону так быстро и ловко, что Арен чуть не упустил его. Юноша втайне возгордился, что сумел предугадать действия своего противника. «Нужно думать на три хода вперед, — услышал он голос магистра Фассена. — Понять, чего хочешь добиться, а уже потом наносить удар». Он позволил Грабу немного вырваться вперед, а потом последовал за ним сквозь беспорядочное нагромождение бараков, где за квадратными окошками тускло мерцали фонари. По пути им попадались узники, которые тоже воспользовались туманом, чтобы украдкой обделать потайные делишки, но Арен не обращал на них внимания. Скарл едва заметным силуэтом виднелся впереди, то пропадая, то появляясь снова. Трудно было удержать его в поле зрения, но Арен не отваживался подойти ближе из опасения быть замеченным. В случае поимки ему грозит карцер, а то и хуже.
Они достигли северного края бараков, где простиралась полоса голой каменистой земли, за которой виднелась серая стена. Граб без колебаний направился туда, и Арен пустился следом.
От бараков до кладбища насчитывалось всего несколько десятков шагов, но едва жилые строения скрылись из виду, расстояние как будто увеличилось, и Арену вдруг стало страшно. Не осталось стен, за которыми можно укрыться, и пустота казалась гнетущей и необъятной. Он почувствовал себя уязвимым, беззащитным, сбившимся с пути; сердце бешено заколотилось. Но тут словно камень с души свалился: впереди проступили темные искривленные очертания покосившейся кладбищенской ограды.
Арен схватился за нее обеими руками, будто забросив якорь, и сделал несколько глубоких вдохов. «Что со мной? — подумал он. — Откуда этот безотчетный страх? Сказалось переутомление? Недостаток пищи? Или что-то поглубже?»
Вдруг он с ужасом понял, что потерял Граба из виду. За оградой виднелись только смутные очертания надгробий.
«Я его упустил!»
Он попытался успокоиться. Его била дрожь, сердце колотилось в ребра. Арен прислушался. Откуда-то спереди донесся слабый шорох, такой тихий, что он мог оказаться игрой воображения. Арен перелез через ограду и пошел на звук. Лучше идти хоть в каком-нибудь направлении, чем стоять на месте.
Среди могил росли низенькие узловатые кустарники и скрюченные деревца, словно огромные ведьмовские когти тянулись из мрака. Арен понимал, что кладбище — всего лишь огороженное пространство у подножия утесов, но размеры его были обширны, а ухабистую землю распирало от мертвых костей. Арена обступили надгробия. Одни представляли собой вкопанные в землю доски с вырезанными на них именами, другие — грубо сложенные из камней пирамиды. Мертвецы, лежавшие под такими надгробиями, были счастливцами, ведь у них нашлись друзья, которые постарались сохранить о них хоть какую-то память. Большинство исчезало бесследно.
Вдруг в лицо ему метнулась тень. Арен инстинктивно вскинул руки, подался назад и рухнул на землю, а в воздухе над ним вихрем пронеслась какая-то размытая фигура. Когда она скрылась в тумане, хлопая крыльями и каркая, он понял, что попросту вспугнул ворону.
Он поднялся, втихомолку бранясь и обхватив ребра, из-за падения разболевшиеся снова. Провел ладонью по опухшей губе — она целый день кровоточила — и огляделся. Он не знал точно, с какой стороны прилетела ворона и в какую сторону он смотрит сейчас. Один беглый взгляд на утес — и он понял бы свое местоположение, но мешал густой туман.
Граб давно пропал. Наткнуться на желанную добычу Арен мог только по чистой случайности, но с тем же успехом скарл сам может на него наткнуться, и добром это не кончится. Юноша продрог и рассудок подсказывал, что лучше отступить. Но Арен не хотел сдаваться и вслепую рванулся через кладбище. Если ему осталось полагаться лишь на удачу, так тому и быть.
Он по возможности быстро передвигался между надгробиями, стараясь не оступиться на неровной земле. Туман приглушал все звуки и искажал эхо, но Арен слышал, как поблизости возятся вороны, как со стуком осыпаются камни, как шелестит ветерок над рекой. Прозвенел колокол — последний перед отбоем. Арен постарался определить свое местоположение: если сообразить, где бараки, можно ориентироваться по ним. Он повернулся, направляясь к середине кладбища, но вдруг нога соскользнула, земля разверзлась перед ним, и он чуть не полетел в свежевыкопанную могилу.
Он выпростал ногу, отполз подальше спиной вперед и привалился к груде могильной земли. «Подумай, — строго сказал он себе, переводя дыхание. — Не суетись».
Пока он раскидывал мозгами, на могилу неподалеку запрыгнула ворона. Она устремила на Арена черный глаз, похожий на бусинку, потом прошествовала по верху доски, вертя головой, словно искала червей.
«Червей тут полно», — с горечью подумал Арен.
И тут его осенило. Сигары! Если Граб приходил сюда покурить, можно учуять запах. Главное, хорошенько принюхаться. Воодушевленный, Арен хотел было вскочить, как вдруг раздался глухой удар и ворона исчезла.
Арена обдало холодом. Там, где только что сидела птица, над землей колыхалось несколько перьев.
Он медленно поднялся на четвереньки, подполз к высокому надгробию и пригляделся. Ворона неподвижно лежала на земле, разметав крылья.
Он собирался рассмотреть ее поближе, как вдруг услышал нечто жуткое. Сквозь туман доносилось пение.
Голос был высокий, тонкий и тихий; слова на неизвестном ему языке, шипящем и пугающем, полушепотом выплывали из белой пустоты. Песня напоминала колыбельную, но здесь, среди мертвецов, казалась зловещей приманкой, которую выставил некий злокозненный дух, пересекший Разрыв, чтобы охотиться за живыми. В голове у Арена сразу всплыли рассказы Кейда о блуждающих огнях и призраках-обманщиках, которые ведут одиноких путников навстречу горестной судьбе. Он не осмелился бежать из страха привлечь к себе внимание, поэтому скрючился за надгробием, молясь, чтобы обладатель голоса его не обнаружил.
Внезапно между могилами что-то промелькнуло: существо, похожее на паука, но величиной почти с Арена. Спустя мгновение оно снова исчезло в тумане, однако пение продолжалось — неотвязная еле слышная мелодия, в которой сменяли друг друга мягкое мурлыканье, пронзительные вопли и свистящие выдохи.
«Сохрани меня Вышний!» — про себя взмолился Арен, бессильный перед сверхъестественным ужасом.
Существо опять вынырнуло из тумана и оказалось не пауком а мальчишкой — тщедушным оборванцем лет двенадцати-тринадцати с длинными космами и в разношерстных лохмотьях. В руке у него была кожаная праща, свисающая до самой земли. С ее помощью он и пришиб ворону.
Стало быть, просто мальчишка, никакое не чудовище. Однако его присутствие здесь было столь диковинным, что Арен не мог заставить себя в него поверить. Духи часто принимают детское обличье; говорят, сама Сарла является в виде безволосой девочки-подростка с ярко-красными глазами, одетой в черную мантию с капюшоном. Поэтому Арен продолжал прятаться, затаив дыхание.
Мальчишка присел на корточки рядом с вороной, поднял ее обеими руками и, оборвав песню, погрузил зубы в птичью грудь.
Арен охнул от неожиданности, и мальчишка обернулся к нему; на подбородок ему налипли кровь и перья. У Арена чуть сердце не остановилось, когда прямо на него уставились два жутких зеленых глаза.
Он вскочил и бросился бежать, подгоняемый страхом, что в любое мгновение неведомая сила схватит его и утянет прочь. Перемахнув через кладбищенскую ограду, юноша помчался к своему бараку. Запыхавшись, вскарабкался на койку и только тогда поверил, что дикая тварь его больше не преследует и теперь он в безопасности.
