Она обхватила ладонями его лицо, вынудив замолчать.
— Кто, Бретт? — спросила она, не в силах сдержать ревность. — Кто прогнал тебя? Кто тебя не хотел?
Он поморгал, глядя на нее, потом улыбнулся, закрыл глаза и крепче прижался щекой к ее ладони. Вздохнул:
— Не отпускай меня, Сторм.
— Кто, Бретт? Кто не хотел тебя? Он взглянул на нее:
— Моя мать. Мать продала меня моему отцу. И знаешь что? Ужасно смешно. По какой-то чертовой причине я любил ее — даже тогда.
— О, Бретт, — в ужасе, сочувственно воскликнула Сторм. — Она не могла… ни одна мать не может продать своего сына.
— Она смогла, — сипло сказал он. — Шлюха смогла. Иди сюда, милая. М-мм.
Сторм обняла его и без смущения ответила на его поцелуй. Она вплела пальцы в его густые, жесткие, курчавые волосы и охотно подчинилась, когда он коленом раздвинул ей ноги. Разум говорил ей — остановись или хотя бы подожди, но сердце и тело были едины, словно сговорились…
Она гладила его по спине, пока он не спеша, детально исследовал ее рот. Она позволила своим рукам осторожно, застенчиво спуститься к его груди, бедрам, ниже. Они скользнули по его крепким, округлым ягодицам. Завороженная, она замерла, не двигаясь, только касаясь. Бретт лежал неподвижно, уткнувшись лицом в ее шею. Его теплое дыхание возбуждало, она снова нашла этот твердый изгиб и осмелилась сжать его. Ее обдала жаркая волна, и она непроизвольно выгнулась, бессознательно предлагая себя.
Она не сразу поняла, что предложение осталось без ответа.
С неровно бьющимся сердцем, не шевелясь, Сторм открыла глаза, вглядываясь в лицо Бретта:
— Бретт!
Она попробовала снова:
— Бретт!
На этот раз она задвигалась, сотрясая его своим телом, но вес было напрасно — он лежал на ней мертвым грузом.
Глава 11
Она не видела Бретта весь день, с тех пор как оставила его утром тихо похрапывающим в своей постели. Сторм понятия не имела, когда он встал и ушел, по-видимому по делам. Сейчас, за ужином, он был сдержан и занят своими мыслями. Сторм было интересно, помнит ли он прошлую ночь, помнит ли, как она поощряла его. Прошлой ночью он был полон желания, а сегодня это безразличный незнакомец. За вес время еды он почти ни разу на нее не взглянул. И это не просто сбивало с толку, это сердило ее.
Научится ли она когда-нибудь понимать его?
— Вот, сэр, — сказал Питер, вручая Бретту стакан — Это поможет.
— Что ты в него намешал? — потирая висок, подозрительно спросил Бретт.
Питер улыбнулся:
— Вы сразу почувствуете себя другим человеком.
Он вышел.
Бретт сделал глоток и встретил ее взгляд. На этот раз он не отвел глаза. И она тоже. В конце концов он поставил стакан.
— Сторм… насчет прошлой ночи.
Она молча ждала.
Он бесцельно перекладывал нож.
— Я… э… был немного пьян.
— Да.
Он бросил на нее взгляд:
— А как… э-э… надеюсь, я вас не побеспокоил.
Она легонько пожала плечами.
Еще один краткий, испытующий взгляд.
— Послушайте, что произошло?
Она чуть приподняла бровь, сдерживая улыбку:
— Что произошло?
У него слегка раздулись ноздри.
— Да, черт побери, что произошло?
— Ну, Бретт, вы же сами сказали. Вы были пьяны.
Он наклонился вперед, и глаза его потемнели:
— Черт побери, нечего играть в игрушки именно сейчас. Мы… проклятие! Я проснулся в вашей постели, и я не помню, как туда попал. Мы занимались любовью?
Она невольно вспыхнула:
— Вы были ни на что не способны и почти сразу уснули.
Вместе с облегчением он ощутил разочарование и некоторое смущение — как от своей нетрезвости, так и от провала в памяти.
— Прошу извинить меня, что побеспокоил вас, будучи в таком состоянии.
Сторм поймала себя на мысли: «Я не против», и чуть не ахнула от удивления. У него это снова вышло — играя на жалости, вынудить ее к покорности, и она, похоже, ничего не могла с этим поделать. Она видела, как он отодвинул десертную тарелку, и, понимая, что ужин окончен, ощутила страх неопределенности. Она должна знать.
— А сегодня вы тоже уйдете? — Еще не успев договорить, она готова была пнуть себя за легкий сарказм, с которым произнесла слово «тоже».
Он слегка улыбнулся, и взгляд его потеплел, отчего Сторм стало не по себе, ни она в ответ нахмурилась. Его улыбка стала шире, он поставил свою кофейную чашку на стол и сказал соблазняющими тоном:
— Неужели вас это волнует?
— Нет, — парировала она, — это значит, что мне любопытно.
— Только любопытно?
— Да.
— Если вы можете предложить мне что-нибудь получше, — голос его стал сиплым, — я с удовольствием останусь.
Она не сразу его поняла, потом вспыхнула, зная, что он только и ждет приглашения прийти к ней.
— Вам так уж необходимо… делать это каждую ночь?
Бретт улыбнулся:
— Что делать? Она еще больше покраснела и промямлила:
— Ничего.
Бретт не сводил с нее глаз. На ней была простая юбка и блузка скромного покроя, оставлявшая открытой лишь верхнюю, плоскую часть груди. Но ее волосы были распущены, кудри волнами спадали на грудь, и он ощутил острое желание поднять прядь, навить ее на руку и притянуть Сторм к себе.
— Вам стоит только сказать, — хрипло проговорил он.
Она уставилась на него, чуть приоткрыв рот. Ее волосы были так прелестны, что устоять было невозможно. Он ухватил тяжелую шелковистую прядь и медленно обвил ее вокруг кисти, все еще не сводя глаз с се лица. Она не шелохнулась. Прядь развилась, и он потянул се, как поводок, притянув к себе голову Сторм. Она широко раскрыла глаза. И рот тоже.
Его губы были нежны, но ничего нежного не было в дрожи сотрясшей его с головы до пят. Взрыв желания имел силу динамита, напугав Бретта своей ошеломляющей мощью. Но он только плотнее приник к ее губам, ладонью поглаживая нежную плоть плеча, проводя языком по губам и вокруг них и потом плавно проскальзывая внутрь. Их языки соприкоснулись. Она отпрянула, насколько позволяли волосы, все еще навитые на его руку.
— Отпустите меня, — задыхаясь, потребовала она,
— К черту аннулирование, — сказал Бретт низким, прерывающимся голосом.
— Нет уж, — сказала Сторм, и в се глазах вспыхнул вызов. — Нет уж, я никогда не стану вашей женой. Никогда! То я вам нужна, а через минуту уже нет. Я вернусь домой, как только приедет папа.
Ее нетерпеливое предвкушение того, как она его покинет, было равносильно холодному душу: он почувствовал, что его чресла расслабились столь же чудодейственно быстро, как перед этим напряглись. Он отпустил ее волосы.
— Пожалуйста, говорите потише, — сказал он, когда снопа обрел голос. — Слуги обожают сплетничать.
— К черту их всех, и вас тоже! — закричала она, вскакивая и роняя стул. Она отерла рот тыльной стороной ладони, скривившись от отвращения и ненависти. Никогда еще ни одна женщина не испытывала отвращения к нему — к его прикосновению и тем более к поцелуям. Его переполняли досада, раздражение, усталость, и он вдруг ощутил нарастающий гнев. Бретт встал, а она ринулась вверх по лестнице.
Невероятно, по он все еще желал ее. Он знал, что мог бы ее соблазнить, — он мог соблазнить любую женщину. Через пять минут она бы уже дрожала и стонала под его руками и губами. Напряжение в чреслах снова стало нарастать, и он глубоко вздохнул, пытаясь мыслить рационально.
С тех пор как он женился на ней, у пего нет ни минуты покоя. С этой мыслью он мрачно расхаживал по дому. Он не будет знать покоя, если останется женатым на ней. В этом нет никаких сомнений. Она слишком дика, слишком не приручена. Безусловно, все из-за ее апачской крови. Боже милостивый! Да происходи она от любого другого из индейских племен, все было бы лучше, чем от апачей. Он все знал об апачах — они уже несколько столетий совершали с гор набеги на юг, на Сопору, Нападали и убивали. Он вспомнил, как она напала на него вчера и как проблема, что с ней делать, довела его до пьяного загула. Теперь он припоминал, как в приступе временного безумия решил осуществить на деле свой брак! Боже! Чтобы заполучить женщину, ему этого вовсе не требовалось.