Про запой и жену Рекс выяснил уже сам, убедившись заодно и в том, что японцы в Хлебаловке действительно есть и не собираются никуда бежать.

Как раз к тому времени, когда Рекс получил эту информацию, она несколько устарела. Про публикацию в «Голой правде» Кусака и Ямагучи ничего не знали, но и одной статьи в районке, перепечатанной к тому же в областной газете, с лихвой хватило, чтобы забеспокоиться.

Прознав про таинственные события в Хлебаловке и полное фиаско участкового в их расследовании, начальник райотдела внутренних дел направил в деревню целую оперативно-следственную бригаду с заданием выяснить, кто же эти восточные единоборцы на самом деле. Причем не ограничиться проверкой документов, а установить цель их пребывания в Хлебаловке и дальнейшие намерения.

Тут, однако, случилось крупное преступление непосредственно в райцентре – настоящее заказное убийство молотком по голове. И хотя жертва – хозяин трех ларьков и автомобиля «Форд» 1984 года выпуска – выжила, на расследование были брошены все силы. Поэтому оперативно-следственная бригада выехала в Хлебаловку с опозданием и прибыла туда одновременно с палачами Якудзы.

Весть об этой бригаде бежала впереди нее семимильными шагами, и за те четыре дня, которые прошли между приходом вести и прибытием самой бригады, японцы и их спутница по имени Любовь благополучно успели смыться.

В качестве транспортного средства был задействован колхозный битюг Борька, которого совсем не смутил вес Гири Ямагучи. Телега тоже выдержала, так что с отъездом не было никаких проблем, даже финансовых и административно-технических. Хотя колхоз давно уже носил гордое имя ТОО, все вопросы в нем решались по старинке. Бутылку конюху в зубы – и порядок.

Сначала предполагалось задействовать машину Толика, но она, во-первых, была не его собственная, а тоже колхозная, а во-вторых, в отличие от коня, требовала бензина – а его-то как раз у ТОО не было. К тому же отъезд по лесной дороге на телеге был акцией гораздо менее заметной и шумной, чем отправление в грузовике по шоссе через райцентр.

Между райцентром и Хлебаловкой пролегала такая дорога, по которой грузовик в сухую погоду проехать мог, а вот микроавтобус уже с трудом. Во всяком случае, маршрутка, в которой путешествовали палачи Якудзы, застряла намертво на полпути.

Здесь ее и нагнал милицейский «газик», следовавший из райцентра.

Завидев вожделенных азиатов, которые силились вытащить микроавтобус из ямы, опера несколько удивились их количеству, но быстро справились с удивлением и потребовали документы.

Самураи предъявили удостоверения строительных рабочих, но этим оперов нисколько не удовлетворили. Паспорт имелся только у гражданина Чижикова Анатолия Петровича, который был единственным европейцем среди пассажиров маршрутки. Он пытался объяснить, что остальные – это жертвы распада Советского Союза, которые в свете антироссийской политики отдельных стран СНГ разучились говорить по-русски, но опера были непробиваемы и продолжали твердить:

– В таком случае у них тем более должны быть с собой паспорта.

Пришлось самураям применять свои специальные навыки. Но тут случилась неприятность. Один из оперов оказался большим любителем восточных единоборств и оказал решительное сопротивление. А когда понял, что с шестью противниками ему в одиночку не справиться, извлек из подмышечной кобуры табельное оружие.

Палачи Якудзы ловко уворачивались от пуль, но один все же не сумел уклониться, и с этой минуты среди семи самураев осталось только пятеро живых и двое духов.

Пока опер-единоборец устраивал кровавое побоище, его коллеги начали организованный отход и отбыли на «газике» задним ходом, отчаянно вызывая по рации подмогу.

Единоборцу, у которого кончились патроны, пришлось спасаться лесом. Устремиться в погоню за ним самураи не рискнули, памятуя о том, что в этой дикой России на каждом шагу встречаются медведи с офицерами на поводках.

«Вот оно, началось», – подумал Хиронага Сакисима, который принял оперуполномоченных районного угрозыска за охранников секретной базы Ясуки Кусаки. На эту мысль навело его умение одного из оперов вести рукопашный бой.

И тем не менее Хиронага смело повел своих людей вперед – пешком, потому что вытащить забуксовавший микроавтобус им так и не удалось.

Входя в деревню, палачи Якудзы были готовы к нападению детей-ниндзя, про которых писалось в газете, и даже испытали некоторое разочарование, когда на них никто не напал.

Тогда якудзы сами напали на детей и долго ловили их по всей деревне. Однако те редкие особи, которые дали себя поймать, в один голос утверждали, что никаких японцев в Хлебаловке отродясь не было и вообще тут уже год не видели никого чужих.

Любимая девушка Гири Ямагучи перед отъездом очень постаралась внушить ребятам, что пребывание в деревне сэнсэя и его ученика должно остаться страшной тайной.

– Какие же вы ниндзя, если не сумеете сохранить такой простой секрет! – сказала Люба, когда битюг Борька уже тронул телегу с места.

И теперь, по прошествии суток, все дети старались доказать друг другу и самим себе, что они самые настоящие ниндзя, и потому надежно держали рты на замке.

А когда палачи Якудзы окончательно созрели для того, чтобы начать допрос детей под пыткой, из своей избушки на отшибе вышел дедушка Макар со своей двустволкой. И, ни слова не говоря, начал палить в самураев пулями, рассчитанными на медведя.

Так что когда в Хлебаловку прибыла милиция, имея в своем составе даже двух омоновцев с автоматами, самураев в строю оставалось только четверо. И под натиском превосходящих сил противника им ничего не оставалось, кроме как поспешно отступить, так и не узнав, куда же делся этот неуловимый Ясука Кусака вместе со своим лучшим и любимым учеником.

Весть о возбуждении против него судебного дела с высшей мерой наказания в перспективе подействовала на Наблюдателя, как удар обухом по голове. Правда, головы у него в это время, как читатели уже знают, не было, и к тому же он не знал, что такое обух, поскольку топоры на планете Собратьев давно вышли из употребления. Однако удар неизвестным предметом по предмету несуществующему был настолько чувствителен, что Наблюдатель и думать забыл о наслаждениях.

Наблюдатель пребывал в панике. Он боялся возвращаться на корабль согласно приказу, потому что, зная безграничную доброту своих собратьев, не верил в обещанное ими помилование. Но оставаться на Земле, в чужом теле, было еще хуже.

Не зная, что предпринять, Наблюдатель все глубже впадал в депрессию и начал даже подумывать о смерти, которая все-таки лучше пожизненного лишения тела.

Опомнился он лишь когда с удивлением обнаружил, что его Носитель уже прилаживает к крюку люстры веревку с петлей на конце и явным образом собирается надеть эту петлю на шею.

«С чего бы это?» – подумал Наблюдатель, поскольку данный обычай был ему неизвестен.

Мысли Носителя выдавали намерение затянуть петлю на шее и спрыгнуть с табуретки. Наблюдатель быстро просчитал последствия и неопровержимо установил, что в течение нескольких минут после того, как петля затянется, произойдет полное и необратимое прекращение жизнедеятельности организма Носителя.

Это несколько отрезвило Наблюдателя и отвлекло его от собственных бед. Он поспешно дал Носителю императивную команду: «Прекрати немедленно!» – и медсестра Анжела Обоимова шарахнулась от петли так, что упала с табуретки.

Вчера вечером она окончательно поняла, что влюблена в мальчика из квартиры напротив, только в него одного и ни в кого больше, и плевать, что он моложе ее на семь лет и по всем признакам еще девственник.

Мальчик, который уходил к друзьям праздновать свое восемнадцатилетие, вернулся домой поздно, и все это время Анжела бесилась от ревности. Не выдержав, она выскочила на улицу и отдалась трем мужчинам подряд, но от этого стало только хуже.

Она ощущала себя шлюхой, потерявшей всякий стыд, и это ввергло ее в депрессию.