— Если ты меня выручил, то не думай, что будешь диктовать свои условия. В первый и последний раз едешь со мной по делам. Твое занятие-дом сторожить.

Он сделал вид, что согласился. Впервые в жизни я нашел собеседника, когда мне приходилось говорить больше, чем ему.

— Ты точная копия доктора Ватсона. Жаль только, твои дневники никто никогда не прочтет. Я сел в машину, завел двигатель и сказал:

— Вперед, Ватсон!

В начале второго я подъехал к центральному вокзалу. Стоянка здесь запрещена для всех машин, и пришлось загнать свою колымагу на платную площадку. Убедив Ватсона, что ходить со мной не следует, я вышел и направился к билетным кассам.

В седьмом окне сидел молодой парень лет тридцати п железнодорожной униформе и по лицу его было заметно, что работа кассира ему претит, однако он старался быть вежливым.

— Слушаю вас, — улыбнулся он, когда я подошел к окошку.

— Я из управления криминальной полиции. Наши люди уже разговаривали с вами, но не все выяснили.

— А… Вы насчет женщины. Но мне нечего добавить.

— Не исключено. Значит, мои коллеги растеряли информацию по дороге. Пять дней назад вы работали в этом окне?

— Совершенно верно. Весь вокзал работал. Я имею в виду нашу смену.

— Женщина, которой вы продали билет, покупала его у нас в десять утра?

— В десять часов двенадцать минут. На корешке осталась запись. Мы фиксируем такие вещи.

— Замечательно. Меня удивляет другое. Как вы могли узнать ее по фотографии спустя пять дней, Ведь можно ошибиться?

— Я могу вам объяснить причину. Начнем с того, что вы стоите возле кассы и задаете мне дурацкие вопросы, а вас, тем не менее, никто в спину не толкает. Обратите внимание, что на вокзале очень мало народу. Туристский сезон кончился, скоро зима. Во-вторых, эта женщина меня удивила. Когда я спросил, какой поезд ее интересует, она долго думала. Если человек куда-то едет, он знает, куда ему надо.

И третье. Она мне понравилась. Очень симпатичная дама.

— Она вам в мамы годится. Вы видели ее фотографию?.

— Ну, на фотографии она выглядела неважно, а в жизни намного лучше.

— Во что эта дама была одета?

— Мне из окошка не видно одежды. Но воротник плаща я видел. Черный дождевик.

— Она была в очках?

— Совершенно верно.

— Вы не запомнили цвета ее глаз?

— Очки были темными. Глаз я не видел.

— А на фотографии?

— На фотографии? Ах, да. Ну, вероятно, она и показалась мне моложе в жизни. Из-за того, что на снимке изображена в простых очках.

— Брюнетка с пучком.

— Совершенно верно.

— Как вы думаете, она уехала этим поездом?

— Мне трудно судить. Поезд, на который она купила билет, отходит в восемь тридцать вечера. Подойдите к проводнику пятого вагона и узнайте у него. Этот поезд ходит до Лос-Анджелеса два раза в неделю. Если проводник мужчина, то он наверняка запомнил такую женщину из прошлого рейса.

— Отличная идея. Жаль, что такие мозги киснут в кассе.

— В стране кризис, а здесь твердый заработок. Возвращаясь назад, я миновал автоматическую камеру хранения и спустился на этаж ниже, где сдавали ручную кладь те, кто не доверял железным ящикам. Справа находился выход на перрон, слева стена. Я подал кладовщику квитанцию, найденную у Вэнса в кармане. Тот повертел ее и уставился на меня, как на пустую бутылку из-под джина.

— В урне подобрал?

— Не понял.

— Это же копия. Ее выдают с вещами.

— Меня интересуют не вещи, а кто их сдавал.

— Думаешь, я помню?

— Напряги память. В чемодане хранился динамит. Здоровенный детина с засученными рукавами дернулся так, что затряслись все его двести пятьдесят фунтов.

— Ну и шутки у тебя.

— Не до шуток. Я из ФБР. Ограблен склад с бое-припасами, У преступника найдена квитанция. Ше-вели извилинами.

Геркулес покрылся потом. Мне показалось, я услышал, как крутятся заржавелые гайки в его черепной коробке, Он внимательно прочел квитанцию, осмотрел полки и, видимо, вспомнил, где стоял чемодан.

— Да. Был такой. Чемодан помню, кто ставил нет. Рыжий, из свиной кожи. Ставил его… кажется, парень. Молодой парень. Точно, Вспомнил. Пришел дней пять назад. Заплатил вперед. Поставил чемодан и ушел. Получал без меня. В другую смену. Кто получал, не знаю.

— Мог получить другой?

— Квитанция на предъявителя. Когда человек получаст свои вещи, он ставит имя на документе. Здесь в этой графе прочерк.

— П какое время это было?

— Точно не знаю. Но определено до трех. У меня смена начинается и три.

— О'кей. Парню тому лет двадцать было?

— Не больше.

— Гляди в оба, приятель. Что заметишь подозрительное, звони.

— Куда?

— В местное отделение ФБР. Спроси Эдгара Гувера.

Возвращался я.тем же путем и не мог понять, почему на такую проверку у Харпера ушло столько времени. Что-то старый лис темнит. Когда я вышел на улицу, меня будто током ударило. Мне показалось, что я прошел мимо чего-то важного, но не мог сообразить, мимо чего. Пришлось вернуться. Я шел прежним маршрутом, не торопясь, стреляя глазами по сторонам. Кассир прав, пассажиров на вокзале кот наплакал. Редкие раззявы иногда пробегали мимо, опаздывая на поезд. Очередей возле касс не было.

Двигаясь по узкому проходу между ячейками автоматических камер, я заметил четырехзначные цифры на ящиках. Вот где собака зарыта. У меня не было уверенности, но я решил рискнуть. Первая цифра на конверте Стейна 1334, Ящик Такой имелся. Уже интересно. Воровато оглядевшись по сторонам, я убедился, что никто за мной не наблюдал. Наборный замок был также четырехзначным. Наступила волнительная минута. Компания Фэрри меня окончательно сбила с пути истинного. Я набрал код, замок щелкнул; дверца открылась. Небольшой черный чемодан из телячьей кожи не имел ничего общего с тем, о котором говорил кладовщик, но и люди, сдававшие вещи на хранение, не похожи друг на друга. Проверять находку на месте я не решился. Схватив чемодан, я отправился к выходу.

Пес уже скреб по стеклу, когда я вернулся к машине. Бросив чемодан в багажник, я осмотрел стоянку. Кроме моей, здесь скучало еще три машины, а места хватало для сотни. У въезда стоял охранник, точнее, сборщик податей. Ежась под осенним ветром, он дымил трубкой и поплевывал на мостовую. Скучная и бестолковая работа, но судя по клюке, стоящей у будки, страж чужих машин был инвалидом. Вряд ли он может рассчитывать на приличную работу с хорошим заработком.

Мысль о том, что не только у кассиров бывает хорошая память, заставила меня подойти к охраннику.

— Извини, старина, но мне кажется, что ты дежурил здесь пять дней назад.

— Я каждый день дежурю с восьми до четырех.

— О'кей. У меня в кармане есть кое-какие деньжата. Думаю, они тебе не повредят. Дарить деньги не умею, ты не нищий, можешь их заработать.

Я вынул пять долларов и сунул в карман его кожаной куртки.

— Но я еще ничего не сделал, черт подери! — возмутился сторож.

— Придется напрячь память, а это уже работа. Пять дней назад в десять утра приезжала женщина на «кадиллаке». Брюнетка в темных очках. В плаще. Что скажешь?

— Скажу, что ты из апельсинов делаешь отбивную с луком.

— Что-то не так?

— Тут был «кадиллак» и женщина на нем приезжала. Приехала она раньше. Плаща на ней не было. Зачем плащ, если ты в машине. В «чем она была, не помню. В основном сидела в своей тачке и курила сигарету за сигаретой. Ну я набрался наглости и попросил у нее одну. Она отдала всю пачку. Дорогие сигареты, сладкие. Что касается оч» ков, то они были обычными.

— Сколько примерно ей лет?

— Черт ее знает. Около пятидесяти. Может, меньше. Зашибает, небось. Руки сильно трясутся.

— Она одна приехала?

— Приехала одна, уехали вдвоем. В начале одиннадцатого появилась та, о которой ты говорил. В темных очках, в плаще, волосы не видел, убраны под шарф. Подошла к машине, села рядом с хозяйкой «кадиллака» и они уехали.