Усиба не очень-то был доволен этим предложением, но не сказал ни слова. Как старший уважаемый член Годайсю, он выступал лишь в роли советчика и миротворца. Конечно, Наохиро надеялся, что Акинага возьмет на себя Тёсу, самому ему не хотелось заниматься этим человеком. Но, с другой стороны, действия Тёсы, которые могли привести к краху Годайсю, очень его волновали. И сейчас он очень досадовал на Тёсу, что тот с ним даже не посоветовался.

Слушая монотонный гул моющих машин, Усиба думал о том, что сумеет получить немалое удовольствие, изобретая метод, с помощью которого приведет Тёсу к повиновению.

Поднявшись, он поблагодарил Акинагу. Теперь у них был совместный план действий, и они договорились подробно информировать друг друга обо всем, что произойдет.

Когда Кроукер вернулся в отель, он узнал, что Маргарита все еще не появлялась. Но никто ее из гостиницы не выписывал. Детектив взял распечатку компьютерного сообщения, которая ждала его у дежурного, спустился на лифте этажом ниже и направился к номеру Маргариты. Огляделся — коридор был пуст. Детектив вынул связку отмычек и без усилий открыл замок.

Комната была чистой и прибранной. Две шоколадные конфеты валялись на покрывале нетронутой постели, здесь же лежал поднос для завтрака. Он прошел в ванную. Мыло было неразвернуто, не тронут и рулон туалетной бумаги. Ни тем, ни другим, явно, не пользовались. Кроукер вернулся в комнату и подошел к сменному шкафу. Никаких вещей в нем не оказалось, и детективу стало ясно, что Маргарита в этом номере не появлялась, никто не приносил сюда ее чемоданов, хотя, он собственными глазами видел, как водитель лимузина Дедалуса заносил их в отель. Значит, в отеле ее зарегистрировал шофер. Это могло означать только одно: женщина знала, что ее преследуют с того самого момента, когда его такси последовало за ее лимузином от аэропорта.

Вернувшись в свою комнату, Кроукер ополоснул лицо холодной водой и заказал обед. До того времени, когда он должен был позвонить в офис Дедалуса и договориться о свидании с Веспер, оставалось еще два часа.

Он закрыл глаза, но сердце билось так тяжело, что он вынужден был сесть и сделать глубокий медленный вдох. Его мысли были заняты Веспер, Чем больше он узнавал ее, тем очаровательней — и опасней — она ему казалась. По-видимому, она стала женщиной Дедалуса с тех пор, как появилась в Йельском университете с деньгами «Авалона». А этот «Авалон», как он считал, был собственностью Годайсю. Но что ее связывает с «Морганой»?

Лью облизал губы и почувствовал солоноватый привкус. Так бывало всегда, когда он попадал в тяжелое положение. От мыслей о Веспер Архам его прошибал холодный пот. Такого не бывало с ним с того самого случая, когда он впервые убил человека, одного наркомана, который страшным ударом лома по черепу свалил на землю его партнера. Тогда он только начинал служить в полиции, это было много лет назад.

Принесли обед, и Кроукер с жадностью набросился на еду, одновременно просматривая распечатку — в ней был список зарегистрированных за последние три месяца телефонных переговоров. Он и сам толком не знал, что там ищет, но ничего необычного не нашел. Ни одного звонка сенатору Дедалусу, президенту или кому-нибудь, связанному с организованной преступностью. Его интересовали звонки, которые повторялись либо в течение одного месяца, либо из месяца в месяц. Таких было несколько, но они ни о чем не говорили: звонили поставщикам продуктов, виноторговцам, в прачечную и т. п. Но в чем можно подозревать представителей легального бизнеса? И все же несколько звонков в Лондон привлекли его внимание. Согласно записи, это были звонки в «Мэлори Энтерпрайзес», что в Хаммерсмите. Может быть, это ничего не значит, а может быть...

Кроукер взглянул на часы. В Лондоне уже вечер. Он снял телефонную трубку, пробился на международную линию и набрал номер.

— Мэлори, — ответил чистый женский голос с английским акцентом.

— О, привет, это Филип Мэрлоу. Я из «Моргана инк.». Правда, я здесь недавно работаю. Я говорил с...

— Подождите, пожалуйста, минуточку.

Некоторое время трубка молчала, потом в ней послышался голос.

Говорил мужчина:

— Мэрлоу? Филип Мэрлоу? Вас зовут как американского детектива.

— Угу, верно. Но нас не путают. — Кроукер попытался улыбнуться.

— Я ничего не слышал о вас, Мэрлоу. С какого времени, говорите, вы там работаете?

— Я там не работаю, — буркнул Кроукер и бросил трубку. Опустил взгляд на распечатку.

Итак, «Мэлори Энтерпрайзес» каким-то образом связана с «Моргана инк.». Детектив задумчиво развернул листок. Он поступил к нему от женщины, которая, как он полагал, была именно Веспер. Зарегистрированные телефонные переговоры, за исключением, как он полагал, хаммерсмитского номера «Мэлори Энтерпрайзес», были абсолютно бесполезны в расследовании. Она фальсифицировала материал. Умная девочка, но, кажется, не совсем.

Покончив с едой, детектив вынул карточку, которую дал ему Дедалус, и набрал номер офиса сенатора. Секретарь сказала, что Дедалус еще не прибыл, но предупредил ее о звонке Кроукера. Детектив назвал секретарю место, где намерен встретиться с Веспер, и, повесив трубку, глубоко задумался. Куда отправился сенатор после его отъезда?

Затем Кроукер подошел к столу регистрации, сказал, что ему нужен автомобиль напрокат, и попросил заказать его как можно скорей, Потом взял такси до Дюпон Сёкл. Выйдя из такси, прошел несколько кварталов до музея Филлипса. Дом Дункана Филлипса, унаследованный «Джонс и Логлйн Стил Компани», в 1921 году превратился в музей импрессионистской и постимпрессионистской живописи.

Кроукер стоял под самым знаменитым экспонатом коллекции Филлипса — картиной Ренуара «Завтрак во время лодочных катаний», которую Филлипс по счастливой случайности купил в 1923 году за сто двадцать пять тысяч долларов. Как и все лучшие произведения Ренуара, картина была живой и яркой, наполненной сочными летними красками и чисто галльской радостью жизни. Мускулистые мужчины были мужественны, женщины — жеманны, кокетливы, пышны. Все было таким, каким и должно быть.

Рассматривая картину, Кроукер думал о том, какой неестественной жизнью живет современный человек. В этой жизни было полно людей-химер, таких как Маргарита, Веспер, Доминик Гольдони и Чезаре Леонфорте, людей, которые не подпадали под обычную классификацию. Прежние качества человеческой личности, которые он с детства научился признавать или отрицать, настолько изменились, что теперь надо было полностью изменить и свою душу, и разум, чтобы как-то понимать и оценивать их.

Он бродил по музею до полудня, но Веспер так и не появилась. Тогда он взял такси и вернулся в отель. Арендованный автомобиль уже ждал его. Кроукер торопливо заполнил бланк, показал свою кредитную карточку и получил ключи.

Незадолго до назначенного часа он уже ехал к офису Дедалуса, размышляя о том, найдет ли там сенатора, потом снова прокрутил в мозгу весь их разговор. Дедалус сказал ему, что будет на совещании, потом дал карточку с номером своего офиса. Детектив задумался... Черт! Десять к одному, что сенатор все еще дома, увлеченно совещается... но с кем?

Свернув у следующего светофора, Кроукер выехал за город. В поместье Дедалуса он прибыл около двух. Проехал по вымощенной гранитом дороге, преодолел бордюр из бельгийских блоков и направил автомобиль через газон, к деревьям. Там он выключил зажигание, вышел и направился к усадьбе. Туман рассеялся, выглянуло солнце, и детектив вдруг увидел впереди себя садовника, спрятался за дерево, а потом, продираясь сквозь заросли, пошел за ним следом. Садовник остановился, вытер рукавом пот со лба, снял кепку. Золотом сверкнули на солнце белокурые волосы. С помощью заколок они были уложены в аккуратную прическу. Детектив двигался осторожно, но садовник, подобно лани, учуяв чужое присутствие, повернул голову, и сердце Кроукера бешено заколотилось: он узнал Веспер Архам!

Найти русского из института Курчатова оказалось делом несложным. Ван Кьет позвонил из своего офиса и сообщил, что русский попал в больницу Чо Рей за шесть часов до того, как Николас и Тати вернулись в Сайгон. Вернулись они вместе, но старший инспектор об этом ничего не знал. Русский, некто В. И. Павлов, был доставлен в травматологическое отделение больницы и провел на операционном столе семь часов, прежде чем врачам удалось вырвать его из лап смерти.