Он шагнул к ней, собираясь отнять у нее лук.

— Сейко...

— Не подходи ко мне! — закричала она, делая шаг назад. — Я слишком хорошо тебя знаю. Ты не простишь мне того, что я спасла тебя от Тати. Ты думаешь, что я ослепла от ревности? Думаешь, что с помощью своего бесценного дара смог бы изменить его? Ошибаешься. Кроме всего прочего, он был еще и великим прагматиком и непременно нашел бы подходящий момент, чтобы убить тебя. — Она угрожающе взмахнула луком. — Я ненавижу тебя за твою праведность, за то, что ты не понимаешь, как много оттенков серого между черным и белым!

Николас одним прыжком выбил лук из ее руки. Он упал на землю и с сочным звуком выпустил стрелу. Она пронзила Сейко с такой силой, что буквально пригвоздила ее к огромной криптомерии. Ее глаза широко раскрылись от боли, и она обеими руками ухватилась за конец стрелы, торчавшей из ее живота.

Николас понял: если он выдернет из нее стрелу, через несколько мгновений она истечет кровью.

— Сейко!

Она безмолвно покачала головой. В ее глазах стояли слезы. Грудь тяжело вздымалась, рот наполнился кровью. Он не мог смотреть на ее страдания. Ухватившись за конец стрелы, он выдернул ее из дерева и из тела Сейко. Со вздохом облегчения она упала на землю. Николас схватил ее и прижал к себе, и она не оттолкнула его. Он приложил свою руку к ее ране и понял, что она умирает. Сейко тоже знала это.

— Держись, я отвезу тебя в больницу.

— Не надо, не лги мне. Ни сейчас, ни потом.

— Не буду. — Он убрал прядь волос с ее влажной щеки.

На мгновение ее глаза закрылись. Склонившись над ней, Николас нежно поцеловал ее в губы. Ее веки задрожали, и глаза снова открылись. Она долго смотрела на него невидящим взглядом. О чем она думала в эти мгновения?

— Николас, — прошептала Сейко. — Ты должен повидаться с моим отцом. Он расскажет тебе все, что ты должен знать.

Она изо всех сил боролась со смертью. Ее голова лежала у него на плече, как будто они были просто любовниками, наслаждавшимися близостью под звездным небом. Взор женщины помутнел, она стала задыхаться. Наконец ее глаза закрылись, и она едва слышно прошептала:

— Прощу тебя об одном — помни меня.

В мертвой зоне

Долго же нужно сидеть с открытым ртом, чтобы в него залетела жареная утка.

Китайская пословица

Токио

Лето 1947 года

— Мне кажется, я нашел нужного человека, — сказал Микио Оками.

— Да? — полковник Дэнис Линнер оторвался от работы над ворохом бумаг с такой же неохотой, с какой Оками уходил от любовницы. В последние дни полковник мало спал и редко бывал дома.

— Да, — кивнул Оками. — Он безупречен.

— Никто не может быть безупречным. И меньше всего потенциальный убийца.

Полковник откинулся в кресле и набил трубку. Оками нервно шагал по небольшой душной комнате. Лето только начиналось, но уже было невыносимо жарко. Он с содроганием представил себе, во что превратится Токио в августе, если жара удержится.

— Давай-ка прогуляемся, — сказал Дэнис, раскуривая трубку.

Токио лежал в развалинах. Целые городские кварталы необходимо было отстроить заново. Казалось, вместе с людскими жизнями и имуществом сгорело дотла и прошлое страны. Нестабильная экономика, бешеная инфляция, подъем коммунистических движений — все эти дестабилизирующие факторы делали страну легкой добычей беззакония.

Полковник знал, что у него и у Оками было мало времени. Генерал-майор Чарльз Уиллоуби и его команда допрашивали тех, кто принадлежал к верхушке японского генералитета — людей, которых они спасли от военного трибунала, чтобы сделать из них американских шпионов. Они должны были возглавить новую, возрожденную армию Японии, которой предстояло стать сторожевой собакой Америки и не допустить распространения коммунистических идей в странах Тихого океана.

Полковник был абсолютно уверен в том, что этот фашистский замысел погубит Японию, боровшуюся за экономическое выживание и восстановление своего статуса в послевоенном мире. Страна, которая едва кормила свое население, не могла позволить себе еще и затраты на перевооружение. К тому же дипломатические отношения между США и Японией находились под угрозой из-за того, что Америка сбросила на Японию две атомные бомбы.

— Хорошо, — сказал наконец полковник. — Так кто же этот человек?

— Токино Каеда. Он занимает важный пост в клане Ямаути, помощник оябуна. Крайне жестокий и честолюбивый субъект, из-за этих качеств он и стал любимчиком Кодзо. — Оками остановился и купил пакетик конфет у уличного торговца. — Для Токино власть превыше чести. — Он пожал плечами. — Боюсь, именно это станет основой того нового мира, который вы, американцы, нам принесли.

— Да, мир изменился необратимо, — задумчиво произнес полковник. — Жаль, что ваша страна потерпела поражение в войне. Но кого же в этом винить? — Они свернули за угол и пошли по улице вниз, к реке Сумида. — Но теперь не время для горьких сожалений и взаимных упреков. Чтобы улучшить настоящее, мы должны смотреть в будущее, и я убежден, что будущее мировой торговли — здесь, в странах Тихого океана. В Китае и Японии люди обладают коллективной волей и способны сотворить чудеса в экономике. И мы хотим, Оками-сан, дать Японии шанс возродиться к жизни из пепла поражения.

Они дошли до берега реки, изгиб которой походил на боа, наброшенный на плечи надменной женщины. Токио и был этой женщиной, изувеченной, оскверненной, голодающей, но все еще держащейся на ногах и пытающейся оправиться от страшных ран.

— Катсуодо, вот кто стоит у нас на пути. — Оками смотрел на бурую стоячую воду, опершись о чугунную ограду. — Он ярый противник того, чтобы якудза сотрудничала с американцами, и убежден, что оккупационное командование использует нас в качестве щита против коммунистов, заставляя делать грязную работу, которую сами американцы делать не хотят.

— В определенной степени он прав, — кивнул головой полковник, — но недальновиден. Если коммунисты вторгнутся в Японию, плохо будет не только американцам, но и самой якудзе. Так почему бы якудзе не пожертвовать кое-чем для американцев? В конце концов, членам этой организации очень неплохо платят за то, что они делают.

Оками проворчал:

— Не стоит обращать внимание на слова Катсуодо. Он оябун клана Ямаути и страшится моего могущества. Не забывайте, что именно я привел его к власти. Теперь вижу, что ошибся. Вопрос об отношении к сотрудничеству между якудзой и американцами стал для него своего рода лакмусовой бумажкой, с помощью которой он проверяет, кто из оябунов на моей стороне, а кто — на его. Вот почему он так упрям и несговорчив. И теперь, прилагая усилия, направленные на тотальный изоляционизм, он инспирировал серьезные столкновения между кланами. Такие действия, направленные на раскол якудзы, совершенно недопустимы. В подобной ситуации Япония уже была в конце шестнадцатого века, но к власти пришел Токугава, он объединил всех оябунов и держал их под контролем. Именно такой человек необходим нам сегодня.

Покуривая трубку, полковник глубоко затянулся.

— Это интересная мысль, мой друг. Однако до сих пор ни один оябун не мог с этим справиться. — Линнер выпустил изо рта облачко дыма и смотрел, как оно постепенно растворялось в воздухе. — Но на будущее... — казалось, эта идея заинтересовала Линнера. Немного помолчав, он сказал: — Знаете, даже слухи о появлении такого человека укрепили бы позиции якудзы. Это может быть полезным для всех нас.

В который раз Оками был поражен способностью полковника использовать простые идеи для достижения своей конечной цели. В этом смысле он действительно умел превращать камни в золото. Затем они приступили к обсуждению вопросов, которые требовали решения не в будущем, а в настоящем.

— Катсуодо Кодзо необходимо постоянно отговаривать и разубеждать, — сказал Оками. — Вот тут и пригодится Токино Каеда. Он сообщил мне о том, что есть абсолютно надежный способ покончить с Катсуодо. Оябун не умеет плавать. Это держится в строжайшем секрете, но Каеда, будучи одним из наиболее приближенных лиц Катсуодо, конечно же посвящен в эту тайну. И через неделю тело оябуна будет найдено где-нибудь в реке Сумида, вот тогда мы сможем продолжать переговоры с Уиллоуби и его кликой военных преступников.