В эту ночь граф плохо спал и долго не хотел вставать. Наконец позвал Браунинга и велел приготовить ванну. От него еще пахло фиалковой водой Лиззи.

Слуга содержателя гостиницы вкатил круглую дубовую лохань, которую установил в гостиной перед камином и вместе с Браунингом наполнил горячей водой. Граф сбросил ночную сорочку и ступил в лохань, улыбнувшись, когда колени высунулись из воды. Тепло проникало до самых костей, и он, почувствовав себя немного лучше, со вздохом прикрыл глаза.

– Браунинг, принеси поесть, – попросил он слугу. Дверь тут же хлопнула, и секунду спустя послышался всполошенный голос камердинера:

– Мадам, сюда нельзя! Мадам, умоляю!

Дверь со стуком распахнулась, и перед изумленным взором графа предстала леди Синара Стюарт.

– Ты, кажется, куда-то шел? – яростно прошипела она. – Вот и иди!

С силой хлопнув дверью перед носом бедняги, она подступила к лохани.

– И где это, спрашивается, милорд, вы были прошлой ночью!

– И вам доброе утро, дорогая Син, – сухо ответил он. – Не думал, что вас должно волновать мое местопребывание, и не совсем понимаю, какое отношение имеете вы к моим делам.

– Я думала, что вы приедете во дворец. И так вас ждала, что даже проиграла в карты, а я никогда не проигрываю! – выпалила она.

– В таком случае, может, удача вам изменила, – предположил он. – А теперь, крошка, либо уходите, либо сделайте так, чтобы от вас была хоть какая-то польза. Браунинг обычно моет мне спину, и буду счастлив, если вы его замените.

Синара постояла в нерешительности, прежде чем, к удивлению графа, расстегнуть жакет. Отложив его в сторону, она засучила рукава, взяла щетку и, намылив, принялась энергично скрести его спину.

– Иисус Мария! Вы сдерете с меня кожу, – слабо протестовал он, не сводя глаз со снежно-белых грудей, отчетливо видных под тонким батистом отделанной кружевами сорочки.

– Придется потерпеть, иначе никак не избавиться от этого мерзкого запаха фиалок! – отрезала она. – Вы были у шлюхи!

– Скорее у старого и верного друга, – ехидно поправил он.

– О! Вы провели вечер, объезжая потаскуху, когда могли побыть со мной? – окончательно взбесилась она, плеснув в него водой.

– Я с удовольствием провел бы с вами вечер, дорогая Син, но только при одном условии: если бы весь этот вечер усердно обрабатывал вас в постели. Боюсь, что такие развлечения мы с вами не можем себе позволить, – сказал он, беря у нее фланельку и намыливая лицо.

– Почему нет?

Она казалась такой соблазнительной, стоя на коленях рядом с лоханью, что у него сжалось сердце.

– Вы не глупы, Син. Далеко не глупы. Возможно, самая умная из всех девушек, которых я встречал или еще встречу. Поэтому я веду с вами честную игру и заявляю откровенно: я никогда не женюсь, а вы из тех, на ком женятся. Вы дочь герцога и кузина его величества. И при этом чертовски желанны, но я, к своему превеликому удивлению, отказываюсь обольщать вас, хотя, поверьте, ничего не жаждал бы сильнее.

– Почему вы отказываетесь жениться? – требовательно спросила она. – Воображаете, милорд, будто до меня не дошли слухи о вашем прошлом?

Он должен заставить ее уйти. Вынести это искушение не под силу простому смертному!

Гарри встал. Вода струилась по стройному мускулистому телу. Глаза девушки расширились, но, как ни странно, в них не было страха. Только восхищение. Взгляд голубых глаз остановился на его мужском достоинстве. Несколько секунд она смотрела на него, прежде чем встать, взять простыню, гревшуюся у огня, и обернуть вокруг его узких бедер.

– Думали, я закричу? – поддразнила она.

Граф безмолвно кивнул и, выйдя из лохани, принялся вытираться.

– Младшие братишки Сирены приезжали к нам каждое лето. Нужно быть слепой, чтобы не увидеть, как сложены мужчины! – усмехнулась она. – Говорят, ваша светлость, что вы убили собственного отца. Каким это образом?

– Сейчас не время... – начал он, но она зажала ему рот ладонью.

– Время как время, ничем не хуже иного.

– Не согласился позвать доктора, когда он лежал на смертном одре. Вместо этого всю ночь долбил его последнюю содержанку в соседней комнате так, что он слышал каждый звук.

Синара, хоть и шокированная, сообразила, что это вряд ли может считаться убийством, и облегченно вздохнула.

– Если он все равно умирал, врачи вряд ли спасли бы его. Может, только облегчили бы страдания, но не больше. Кстати, а зачем вам понадобилась его содержанка?

– Подайте мне рубашку, – попросил он, показывая на ближайшее кресло. – Потому что именно так он проводил время, когда умирала моя мать. Не послал хотя бы за повивальной бабкой, когда она выкинула дитя своего любовника и истекла кровью. Последнее, что она слышала, – стоны и вопли обуянного похотью самца. Я хотел, чтобы он на своей шкуре испытал все, что ей пришлось пережить.

– Расскажите мне о своей матери. Ваш отец любил ее?

– Она была единственным ребенком торговца из Лондондерри. Мои предки вряд ли достойны дочери герцога Ланди.

– Почему же? – усмехнулась Синара. – мать была дочерью торговца из Херефорда. Видите, как оказалось, у нас есть кое-что общее, милорд.

Она протянула ему рубашку и стала завязывать ленты у ворота. Голова Гарри закружилась от ее близости, но сил шевельнуться не осталось. И когда она встала на цыпочки и поцеловала его, он в отчаянии застонал.

– Ты хочешь меня, – тихо выговорила девушка.

– Хочу, – признался он, – но не могу жениться. Слишком я похож на своих родителей и принесу тебе одни несчастья. Поверь, прежде я не испытывал ничего подобного ни к одной женщине и не верил, что у меня есть сердце. Оказалось, я ошибался. Умоляю, не мучай меня больше. Если станешь продолжать в том же духе, я за себя не отвечаю.

Вместо ответа Синара протянула руку, осторожно коснулась его лица и провела кончиками пальцев по линии подбородка.

– Вам нужно побриться.

– Наверное, я готов убить тебя! – взорвался Гарри.

Синара наконец отступила. Но не из страха.

– Любовью? – лукаво осведомилась она. – Идите и наденьте панталоны, милорд. Я подожду вас.

– Поезжай домой! – вскричал он, но все же послушно отправился в спальню, а когда повернулся, она стояла на пороге. Не успел он оглянуться, как она шагнула за ним, и Гарри, потеряв голову, схватил ее и припал к губам в страстном поцелуе. Тихо вздохнув, Синара обвила его шею. Плутовка добилась-таки своего!

Последние остатки разума покинули его. Гарри Саммерс швырнул Синару на кровать и всем телом придавил ее к перине. И стал осыпать поцелуями ее лицо. Но больше всего его притягивала темная родинка над верхней губой. Он долго смотрел на нее, прежде чем коснуться губами.

Острые соски кололи его грудь. Гарри слегка приподнялся и ловко развязал ленты ее сорочки. Идеально круглые, твердые, как яблочки, надушенные груди так и просились в руки. Восхитительная приманка, манящая к погибели.

Он приник губами к каждой поочередно, зарылся лицом между ними и, не в силах устоять, принялся посасывать каждый сосок.

Синара тихо вскрикнула. До сей поры она никому не позволяла подобных вольностей. Но сейчас хотела, чтобы он касался ее и целовал. Сердце глухо билось, грудь тяжело вздымалась. И когда губы влюбленных снова встретились, казалось, даже само их дыхание смешалось. Он не мог отстраниться от нее, а она не хотела, чтобы он отстранился.

Но тут дверь гостиной намеренно шумно распахнулась, и камердинер, громко топая, внес завтрак хозяина. Гарри неохотно встал, увлекая ее за собой. Синара поспешно завязала ленты сорочки.

– Боюсь, вам снова придется навестить старого и верного друга, – ехидно заметила она. – Не будете так добры принести мой жакет? Не хотелось бы шокировать вашего лакея.

– Нет, это недопустимо, – сухо согласился он. – Поберегите свои эмоции для меня, дорогая Синара.

Он вышел из комнаты и тут же вернулся с жакетом.

Синара тщательно застегнула все пуговицы и попыталась уложить волосы в некое подобие прически.