– О, мадам! У нее ничего не было с начала мая! Но я тут ни при чем! Я не виновата!

– Еще как виновата! То зелье, которое я приносила тебе, и должно было уберечь нас от неприятностей! Но пока я не уверюсь в этом окончательно, держи наш разговор при себе, или, клянусь Богом, удушу тебя собственными руками!

Эстер начала плакать.

– О-о-о, миледи, я не думала, что это так важно! Моя хозяйка не нуждалась в укрепляющем! Могла веселиться день и ночь, без сна и отдыха! Я не посчитала за беду, когда она сказала, что ей противно его пить! О, я никогда себе не прощу!

Жасмин устало покачала головой.

– Я тоже виновата, Эстер. Следовало с самого начала сказать тебе, для чего оно предназначено, но я побоялась. Думала, ты в ужасе отшатнешься, узнав, какие зелья я варю, – вздохнула она. – Но может, и ошибаюсь. Подождем неделю-другую. Хорошо?

Но ничего не изменилась, только Эстер с каждым днем все больше мрачнела да Синару рвало с утра до вечера. Пришло время взглянуть правде в глаза. Синара беременна, и отец – Гарри Саммерсфилд. Нужно потолковать с Синарой, а потом сообщить неприятную новость родителям. Когда все оправятся от удара, следует послать за графом, чтобы он загладил свой грех и поступил, как подобает джентльмену.

«Я слишком стара для подобного рода вещей», – раздраженно думала Жасмин, разыскивая внучку.

– О Боже! – вскрикнула Синара, когда истина открылась во всей своей неприглядности. – Что мне теперь делать?!

– Я велю бросить в Тауэр этого... этого насильника! Достойный сын своего отца! – завопил Чарли.

– Он никого не насиловал, – заявила Синара разгневанному родителю. – Скорее уж я соблазнила его, папа, и он ничем не похож на отца!

– Он человек светский и опытный, – возразила Барбара. – А ты скорее всего не знала, что делаешь. Он хитростью заставил тебя поверить, что именно ты завлекала его, а не наоборот! Ах, мое бедное дитя!

Она попыталась обнять дочь, но та немедленно вырвалась.

– Я была девственницей, мама, а не деревенской дурочкой! Ради Бога, пойми, мы живем не в пятнадцатом, а в шестнадцатом веке! И девушки в наше время не столь наивны! Поверь, когда я говорю, что обольстила его, все было именно так, а не наоборот!

– Я не учила тебя быть шлюхой и заводить любовников! – неожиданно рассердилась Барбара.

– Я ваша дочь, мадам. Разве не вы отдались моему отцу в шестнадцать лет? Насколько я понимаю, он взял вашу невинность, по крайней мере в детстве я сама не раз об этом слышала! И вы были его любовницей еще при жизни герцогини Бесс! Так что не смейте осуждать меня! Я люблю Гарри Саммерса не меньше, чем вы любили отца! – вызывающе выпалила Синара.

– Завтра я пошлю за графом Саммерсфилдом, – объявил герцог. – И заставлю его сделать все, как полагается. Так что твое желание исполнится, девочка моя, хотя я предпочел бы другой способ его достижения.

– Нет, – спокойно бросила Синара.

– Нет?! – удивился герцог. – То есть как это?!

– Я не выйду за него, милорд. Не начну супружескую жизнь по образу и подобию его родителей. Мне страшно вспомнить, как бедная женщина была вынуждена стать женой негодяя. Кроме того, он еще не сказал, что любит меня.

– Но ты ведь знаешь, что любит, – мягко заметила Жасмин.

– Да, но вслух он этого не произнес, – упрямилась Синара. – Если ты пошлешь за ним, папа, мы никогда не узнаем, женится он ради меня самой или потому, что я ношу его ребенка. Я столько боролась, чтобы выйти за человека, который полюбит именно Синару Стюарт. Не ее богатство, не связи, не потому, что я ношу его сына. Умоляю, не посылайте за ним. Если он приедет за мной и откроет свое сердце, я с радостью стану его женой, но не позволю повторить историю его родителей. Ради него же самого. Ради себя и нашего ребенка.

Барбара Стюарт тихо заплакала. Ее муж растерянно моргал, не зная, что предпринять. Одна Жасмин утвердительно кивнула:

– Она, пожалуй, права!

– Но дитя родится бастардом! – возразил Чарли.

– Как ты. Как сама Синара. Все со временем было исправлено, и это тоже закончится благополучно, – заверила Жасмин. – Синара должна сама распорядиться своей судьбой, дорогие мои. А мы обязаны поддержать ее своей любовью. Ее и будущего внука.

– Но что нам делать, мама? – беспомощно пролепетал мгновенно состарившийся герцог. Он все еще был не в состоянии поверить, что его любимая дочь могла сотворить такое!

– Думаю, нужно спросить об этом Синару, – спокойно ответила Жасмин и обратилась к внучке: – Итак, дитя мое?

– Не знаю, бабушка. Вряд ли мы сумеем избежать пересудов и конфуза. Стоит мне остаться здесь, в Куинз-Молверне, или уехать туда, где никто меня не знает? Пожалуй, в такой ситуации нужно решать всем вместе.

Жасмин снова кивнула.

– Мэйр Лесли не сможет вернуться, пока ты не родишь, – твердо объявила Барбара. – Не желаю, чтобы и она последовала твоему примеру! Вдруг маркиз Роксли не дождется, пока она вырастет? Недоставало еще, чтобы она взяла дело в свои руки!

– Ей всего одиннадцать, мама! По-моему, у нее даже месячные не начались! – сухо заметила Синара. – Кроме того, она куда практичнее меня!

– Я согласна с Барбарой, – вмешалась Жасмин. – Мэйр останется в Роксли, пока вся эта история не завершится, дорогие мои.

– Хиллтоп-Хаус! – воскликнула Синара. – Я поеду в Хиллтоп-Хаус. Там я родилась. Почему бы и моему ребенку не появиться на свет именно там?

– Но это такое уединенное место! – нервно пролепетала Барбара.

– Да, но ты сама жаждала уединения, – напомнил герцог. – Время было такое, что почти всякий гость считался нежеланным. Ты не хотела, чтобы кто-то узнал о твоем одиночестве. Но дом очень удобен, и его можно обставить заново, сделав превосходное гнездышко для Синары. С ней поедут Эстер и несколько охранников, чтобы отпугнуть визитеров. Мы просто снабдим дом всем необходимым. Думаю, Синара предложила идеальное решение.

– Когда тебе рожать? – спросила Жасмин.

– В конце зимы или в самом начале весны.

– Значит, до осени по тебе никто ничего не заметит. Поживешь здесь до родов Дайаны, чтобы, как обещала, стать крестной ее младенца, а потом отправишься в Хиллтоп-Хаус.

– Но что будет, когда появится ребенок? – встревожилась Барбара.

– Я не расстанусь с плотью от плоти моей! – взвилась Синара. – И буду постоянно жить в Хиллтоп Хаусе!

– Но твое отсутствие заметят, дорогая, – напомнила бабушка. – И поднимется страшный скандал. Мы еще можем достойно выдать тебя замуж. Дитя останется в Хиллтоп-Хаусе под присмотром нянек и нашей семьи. Можешь видеться с ним, когда не живешь при дворе, но если внезапно и надолго исчезнешь, сплетен не оберешься! А этого допустить нельзя.

– Мне все равно! – бросила Синара. – Я не могу заставить себя выйти за другого! И хотя бы поэтому останусь здесь и буду растить своего ребенка. Мне абсолютно безразлично, что скажут люди.

– Что же, у нас еще будет время все решить окончательно, – заметила Жасмин. – А пока что ты с нами, и никто не выдаст твою тайну.

Синара кивнула:

– Я сама воспитаю сына. И возмещу отсутствие отца тем, что стану лучшей матерью на свете. О, мама, ты была идеальным примером для меня в те дни, когда мы даже не могли с уверенностью сказать, вернется ли домой папа.

С этими словами Синара медленно присела в реверансе, прежде чем выйти из старого семейного зала, где остались встревоженные родственники.

– Можно отдать ребенка приемным родителям на воспитание, – высказался герцог. – Ничего необычного в этом нет, и хотя я недоволен таким поворотом событий, Синара не первая девушка из знатной семьи, забеременевшая до брака. Как ни странно, мне немного легче оттого, что он не станет ее мужем.

– Не станет, если он не признается ей в любви, – напомнила мать. – Это совершенно другое дело. Синара очень горда и всегда мечтала, чтобы ее любили ради нее самой. Умница! Я откровенно удивлена тем, что он еще не приехал за ней, но гарантирую, что, когда Синара не появится при дворе осенью, Гарри примчится в Куинз-Молверн. Все само собой образуется, Чарли.