Старик посмотрел на «общественного деятеля», но ничего не сказал. Он просто слушал, не веря, но, и не опровергая всю эту нелепицу.

— Зачем нам это?.. Есть люди, которым это интересно. Почему, не знаю, наверное, изучают возможности. Пока никаких изменений не было, мы только догадываемся, что происходит, научились в течение некоторого времени отслеживать испытуемых, или, как сейчас модно говорить, — попаданцев. Датчики передают информацию сутки, иногда чуть больше, потом переход полностью закрывается для передачи данных. Это интересно некоторым историкам, которые сотрудничают с нами. Иногда получается попасть на само событие. Существует не более двух десятков периодов, которые доступны для попадания. К примеру, 1917 год, или призвание Рюрика — да мы точно уже знаем, кто это был! Или Цусимское сражение. Назад дороги нет, — гость выдохнул.

— Вы понимаете, что звучит это как издевательство надо мной, бред, просто бред, — спокойно и отстраненно произнес старик. Хочет этот щеголь поиздеваться — пусть.

Одно выпадало из бредовой ситуации — помощь сыну. Если действительно выяснится, что они помогли ему… То и от него потребуется что-то. Почку отдать — да, пожалуйста, за последние две недели он все больше накручивает себя, что жизнь прошла, и все мимо.

— Безусловно, бред, Вы нормальный человек и поверить не можете, просто делайте все так, как будто это игра и готовьтесь к переходу, — спокойно сказал гость.

— Зачем Вам старик, даже если еще не сошедший с ума? — спросил Корней Владимирович.

— Вот, здесь и кроется еще один факт, который нам интересен. Мы не получаем практической, скажем так, коммерческой выгоды от того, что узнаем, пока работают датчики и попаданец записывает свою биометрию. Но все, кто совершает переход, становятся молодыми. Их организмы приходят в идеальное состояние, резко улучшается регенерация, клетки восстанавливаются молниеносно. Понимаете, насколько важно подойти к решению данной проблемы? — гость посмотрел на старика, ожидая, несомненно, бурной реакции.

— Понятно, — спокойно произнес старик, и на лице гостя промелькнуло разочарование. — Философский камень — бессмертие.

— Да, как видите, я откровенен. А для Вас — новая жизнь. И, как понимаете, мы тщательно выбираем людей, — продолжил гость.

— Да, больной старик, практически одинокий, увлекался всю жизнь реконструкцией, историк. Должен хвататься за предложение как за соломинку, да, и такому человеку поверить во все это будет легче, — сказал старик, все еще не показывая никакого интереса.

— Именно так, — констатировал гость.

— И, предположим, что все казанное — правда. Да я не могу в это верить, но предположим… Я могу делать там — в прошлом что захочу? А если прогрессорство? — ухмыльнулся старик, представив, как из крупнокалиберного пулемета косит шеренги наступающих наполеоновских войск.

— Да что угодно! На нас это не повлияет. Наша парадигма не изменится, скорее всего… Ну еще никак не изменялась. У нас есть предположение, что в наш мир приходили люди из будущего, как мы уже говорили, некоторые события и тенденции в нашей истории объяснить крайне сложно, если не учитывать фактор попаданца, но Вы измените другой мир, в котором нас, вероятнее всего не будет. Нам же важно, чтобы датчики зафиксировали как можно больше процессов по изменению в Вашем организме. Мы уже кое-что смогли сделать для долголетия, и работа продолжается, — сказал собеседник. — Вы же можете даже с собой что-нибудь взять, для прогрессорства и задать там всем жару.

— Эшелон с танками, — усмехнулся старик.

— Нет, вся электроника выходит из строя при переходе, да и механизмы из металла, — усмехнулся гость. — А то бы мы им, ух, как поддали, супостатам!

— А датчики? — спросил Корней Владимирович.

— Они будут в вашем организме, который только оздоровится, и они ну очень маленькие, из биологических материй, — ответил Илларион Михайлович.

— А если механизмы по отдельности? — уже серьезно спросил старик.

— Это возможно, — сказал гость и достал небольшой планшет из внутреннего кармана пиджака. — Есть пожелания?

— Современные джины обходятся без протирания ламп, — задумчиво сказал старик и резко воспрял. — Часы лучшие швейцарские механические с подробной схемой составления механизмов, винтовку с оптическим прицелом и тыщ пять боеприпаса к ней. Пистолет с глушителем и к нему патрончиков. Серебряных и золотых монет на килограмм 20 не меньше, лучший набор инструментов, саблю образцов 19 века, меч полуторный века 16-го, лучшие морозоустойчивые семена, обязательно подсолнуха и картошечки, перца острого, да и приправ побольше — гвоздики, перца. Хорошую одежду, палатку, топор, ну и… я подумаю еще что.

— Не утащите, — скептически произнес гость.

— Так пару лошадок. Скакуна арабского, орловского тяжеловеса, да хорошую повозку, я что, на плечах буду все нести? А еще компас, бинокль, и много литературы. Пройдет лошадка-то? — с азартом спросил старик и улыбнулся.

— Вы думаете, что издеваетесь? Что ж… Лошадь может пройти вместе, а может и не пройти, все зависит от устойчивости прохода — это секунд десять. Дело в том, что мы не знаем, в какое время вас закинет каждые десять секунд, в лучшем случае выход меняется. К примеру, Вы окажетесь в неолите, а конь в ноябре 1917 года, или часть коня, — собеседник развел руками. — Верхом, больше шансов, вероятно.

— Так разгоните платформу, на которой все это будет — и вперед! — рассмеялся старик, это начинало его уже забавлять.

— Ну, можно, наверное, — пробормотал гость.

— Что, не додумались до такого? — старик посмотрел на гостя с превосходством.

— Да, как-то другие задачи решали. Признаюсь, судьба попаданцев интересует только сутки после попадания, — сказал Илларион Михайлович и встал. — Следующий переход через три недели, мы сильно спешим. Все изложите на бумаге и через 17 дней вылетаем на северный полюс.

— Коней моих не заморозьте, да и семена, а вот еще, плуг самый-самый, из титана, — рассмеялся старик.

— И ящик бриллиантов! До встречи, Корней Владимирович, Вы же не против, если с Вами поживут два милых молодых человека? — сказал гость и вышел за дверь, а в квартиру вошли два амбала.

Интермедия 1

Виктор Семенович Шамес уже как двадцать лет работал на организацию, которая была настолько засекречена, что даже этот пронырливый истинный сын Израиля мало что мог сказать о своих работадателях. Да и чуйка Шамеса на неприятности прямо таки «вопила» об истинности поговорки «меньше знаешь — лучше спишь». Поэтому, когда им обуевало любопытство, он представлял свои похороны. Пару раз даже специально ездил на кладбище, что бы провести психологический тренинг. Это извращение помогало Шамесу быть склизким угрем в общении с сильными мира сего и оставаться полезным. Думать же о том, что все, с кем он начинал работать исчезали, категорически не хотелось. Двадцать лет тренинга и окончательно побеждено любопытство, которое было частью его характера.

Сегодня он начинал новый проект. Уже найден реципиент, уже найден донор. Уже пополнились старые офшорные счета и открыты новые. Жить хотят все, но богатые люди так цепляются за каждый год своего существования, что их организация уже могла бы составить конкуренцию по капитализации и гуглу, и АлиБабе, и многим другим.

Вчера операция, которую Виктор Семенович назвал «реконструктор», вошла в завершающую фазу. Шамес любил давать названия всем операциям. Так он казался себе более значимым. Три недели назад будущему донору на очередном медицинском обследовании удалось внедрить датчики в тело. Так же и, земля ей пухом, медсестричка ввела специальный раствор в организм этого Корнея, который резко ухудшит общее состояние и так болезненного донора как раз на три недели. Стоило порядка тридцати тысяч долларов согласовать и уход на пенсию Корнея Владимировича. Пришлось даже подсадить на наркотики сыночка донора, как и ввести его в долги. Парень, правда, оказался крепким орешком, даже попытался выкарабкаться, но «медовая ловушка» окончательно его подкосила. Влюбился сынок в элитную эксортницу, которой сделали отличную легенду.