Его рука слегка коснулась моей, когда я нажала на кнопку и услышала характерный щелчок, и меня обдало жаром.

— Только и всего, — проговорил он, ухмыляясь. — Настоящая революция в фотографировании, не так ли?

— Потрясающе, — согласилась я, жалея, что не могу показать ему мой «Полароид». — Ты и проявкой занимаешься сам?

— Не с этой камерой. У нее сто кадров в кассете. Так что, когда она заканчивается, я просто отсылаю все назад мистеру Истмену. Он возвращает мне отпечатанные фотографии вместе с камерой, в которую уже вставлена новая кассета.

— Невероятно, — проговорила я. Итак, моим надеждам на приглашение в фотолабораторию Натаниэля не суждено было сбыться. Вспомнив о нашем поцелуе, я вспыхнула, чувствуя странное разочарование оттого, что лишилась шанса побыть с ним наедине в темноте.

В попытке скрыть смущение я вышла на улицу и сделала несколько снимков Стюарт-хауза, пока миссис 0'Хара не позвала нас к столу, сообщив, что ужин готов.

Облаченная в синее нарядное платье с глубоким круглым вырезом, я сидела за столом между Натаниэлем и Викторией, которая, похоже, совершенно оправилась от своего недомогания.

Напротив меня тетя Фейс без умолку говорила о предстоящей свадьбе, отвлекаясь от этой темы лишь для того, чтобы рассказать о каком-нибудь пикантном случае, который произошел с Натаниэлем в детстве.

— Вы знаете, когда ему было три года, он попытался, накинув на плечи простыню, спрыгнуть с крыши? По его словам, он думал, что может летать, — от смеха глаза тети Фейс превратились в щелочки.

— Да что вы говорите, — сказала я, обменявшись понимающей улыбкой с Натаниэлем, который выглядел необычайно красивым в темном костюме, крахмальной рубашке и черном галстуке. Мой взгляд скользнул к его губам, когда он взял в рот устрицу, и я вспомнила нежное прикосновение этих губ к своим. Поспешно я опустила глаза в тарелку, чтобы никто не увидел мгновенно вспыхнувшего на моем лице при этом воспоминании яркого румянца.

Истории, которые рассказывала тетя Фейс, были иногда весьма нескромными, но Натаниэль стоически переносил ниспосланное ему испытание, отражая в то же время с мастерством настоящего фехтовальщика ее непрекращающиеся попытки узнать побольше о моем происхождении. Дядя Эфраим, сидевший в дальнем конце стола, бросал украдкой взгляды на ложбинку между моими грудями, когда был уверен, что Натаниэль этого не увидит. Тетя Фейс поймала его за этим занятием и бросила на него грозный взгляд. Мне хотелось плюнуть на все приличия и убежать к себе наверх, и только одно меня удерживало: я была голодна, поскольку почти ничего не ела на пикнике, устроенном Натаниэлем после нашего полета на аэроплане.

К счастью, в еде недостатка не было. Сначала были поданы разнообразные закуски с совершенно непроизносимыми названиями, которые, тем не менее, на вкус были просто восхитительны. Затем настала очередь фирменного блюда Сан-Франциско — чиппино. Сваренные в томатном соусе с добавлением различных специй мидии, клемы и большие куски рыбы были поданы каждому в испеченной из кислого теста булке, из которой был вынут мякиш. Когда же внесли главное блюдо — покрытую блестящей оранжево-коричневой корочкой свиную голову, к которой, в качестве гарнира, были поданы молодой картофель, зеленый лук и артишоки, у меня буквально потекли слюнки. Но самым потрясающим был десерт — роскошный фруктовый торт с таким количеством взбитых сливок, что ими вполне можно было бы покрыть небольшую гору. Я завернула украдкой свой кусок в салфетку с намерением отнести его позже Аполлону вместо наших обычных ежедневных жареных пирожков с вареньем. Десерт он обожал больше всего.

После ужина, сославшись на усталость, я попросила разрешения удалиться. Когда я проходила мимо дяди Эфраима, он наклонился и прошипел:

— Тебе ни на секунду не удалось одурачить меня?

— Простите? — прошептала я в ответ, мгновенно приходя в смятение. Неужели Натаниэль все-таки рассказал ему о моем предполагаемом ремесле?

— Я знаю, кто ты такая, и если бы у моего племянника была хоть капля разума, он бы тоже давно тебя раскусил, — осклабился Эфраим в плотоядной улыбке, демонстрируя желтые зубы.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — пробормотала я и быстро пошла прочь. Что-то в нем вызывало у меня прямо-таки панический ужас, даже тогда.

Войдя в свою комнату, я сразу же заметила, что кто-то заменил стеганое одеяло, разодранное в клочья Аполлоном, шерстяным розовым пледом. Откинув его, я увидела свежие простыни — прохладные, хрустящие, так и манящие прилечь на них. Я зевнула, потянувшись всем телом.

Я поспешно разделась и, оставшись в одной лишь тонкой хлопчатобумажной сорочке, юркнула в постель. Я решила, что полежу несколько минут, прежде чем начать готовиться ко сну. В комнате было тепло, и я не стала накрываться, наслаждаясь свободой после тяжелой жаркой одежды.

Должно быть, я устала больше, чем думала. Не успела я прилечь, как тут же забылась беспокойным сном, в котором мне снилось, будто я вальсирую в танцевальном зале в объятиях Натаниэля. Люстра над нами сверкала огнями, и в ее свете его прекрасные черные глаза ярко блестели. Он заставил меня откинуться назад и впился в мой рот страстным поцелуем.

— Я хочу тебя, Тейлор, — зазвучал у меня в ушах его низкий голос, и я почувствовала прикосновение пальцев к своему лицу. Меня словно обожгло огнем, когда он начал покрывать поцелуями мою шею, постепенно спускаясь ниже, к ложбинке между грудями.

— Не отпускай меня… Поцелуй меня еще раз… — стонала я, охваченная страстью, чувствуя на своей коже его горячее дыхание.

Меня разбудила боль — кто-то с силой сжимал мне оба соска. Глаза мои открылись, и я увидела над собой лицо дяди Эфраима, напоминавшее в этот момент маску сатира.

— Что, нравится? — слетел с его губ отвратительный смешок. — Мне следовало догадаться. Ты совсем как Джессика — сходство несомненно.

— Убирайтесь сейчас же из моей комнаты! — Я села и схватилась за простыню, но он вырвал ее у меня из рук.

— Тебе не удастся одурачить меня, — проговорил он зло, проводя своими толстыми, как сардельки, пальцами по моей щеке. Рывком я подалась назад, ударившись спиной о спинку кровати. — Нет, ты не Стюарт. Ты родственница Джессики… Она слишком молода, чтобы иметь такую взрослую дочь, так что ты, должно быть, ее сестра и пытаешься запустить свои коготки в моего племянника, как некогда это сделала Джессика с моим братом Джошуа. Но я позабочусь о том, чтобы у тебя из этого ничего не вышло. — Он наклонился с явным намерением поцеловать меня.

— Нет! — Я с силой ударила его ребром ладони под носом, с благодарностью вспомнив свои занятия по самообороне, которые посещала в студенческом городке в прошлый семестр.

Эфраим взревел от боли.

— Сука!.. — Размахнувшись, он с силой ударил меня по лицу. Я вскрикнула. Одной рукой он зажал мне рот и, завернув мне за спину руки, начал расстегивать брюки. Меня охватил ужас. Господи, нет… только не это…

— Поглядим, так ли ты хороша, как твоя шлюха сестра. — Он рванул на мне сорочку, на мгновение освободив мой рот.

— Помогите! — крикнула я. — Нет, вы… вы ошибаетесь… Сейчас же покиньте мою…

Он засунул мне в рот носовой платок и влез на меня.

Дверь с грохотом распахнулась. Я услышала рычание, и в следующий момент в воздухе мелькнуло тело Аполлона. Вслед за Аполлоном в комнату влетела Виктория. Третьим был Натаниэль. Аполлон приземлился прямо на прикрытую брюками задницу старого развратника и тут же вонзил в нее зубы.

— Он делает ей больно, он делает ей больно! — пританцовывала на одном месте Виктория, тыча пальцем в Эфраима. — Я слышала, как она кричала «нет» и приказывала ему уйти, но…

Натаниэль кинулся вперед и стащил Аполлона с дяди Эфраима вместе с приличным куском брюк. После чего отвел назад правую руку и нанес кулаком дяде Эфраиму сильный удар в челюсть, отбросив старого извращенца к стене.

— Убирайся. — Голос Натаниэля был тихим и угрожающим, как змеиное шипение. Дядя Эфраим с трудом встал на колени.