Пришла я в себя, когда небо было уже сумрачным. Я все так же лежала на животе, а моя голова покоилась на коленях мужа. Его пальцы скользили по моей щеке. Я заворочалась, приподнялась и непроизвольно взмахнула крыльями. Они послушно поднялись и опустились.

   - Срослись, и, кажется, как надо.

   С усталой улыбкой сказал Арман. Но тут же нахмурился и отчеканил:

   - Но чтобы больше не летала!

   Я виновато потупилась. Должно быть, зрелище еще то, когда крылатый и клыкастый монстр опускает голову и отводит глаза. Я бы и заскулила, но не оборотень. А шипеть на мужа мне было не за что. И единственное, что я могла придумать, это вернуть себе обычный вид. Стоять перед ним всхлипывающим чудовищем мне не нравилось. Эта ипостась должна нагонять ужас, а не вызывать жалость. А Арман уже растерянно смотрел на меня, готовый жалеть. Он это и сделал, когда понял, что обратное превращение приносит мне неприятные ощущения.

   - А если я тебе скажу, чтоб эту форму ты забыла?

   - Забуду, если скажешь.

   Покорно кивнула я.

   - От обращений ты страдаешь.

   Но если ты ее забудешь,

   не будет ли от этого вреда?

   - Вреда не будет, но, Арман,

   я обращусь в нее, коль будет в ней нужда.

   - Нужды не будет,

   об этом позабочусь я.

   Согласно кивнув, я осмотрела себя, только сейчас опомнившись, что в этот раз я сняла даже сорочку, чтобы ничего не сковывало движения. И теперь моя нагота была особенно заметна в сгущающихся сумерках. Белая кожа казалась едва ли не бельмом среди мрака. Волосы тут же упали на плечи, прикрывая обнаженное тело.

   - А мне по нраву все.

   Закрыться можешь не стараться,

   и вечно я готов тобою любоваться.

   И ликом нежным, и твоею наготой.

   - Бессовестный нахал.

   - Нет, муж законный твой.

   Из оврага мы выбирались уже ночью. Видел в темноте Арман немногим хуже меня, зрение вампира ему досталось почти таким же совершенным. Когда мы вернулись домой, Виреи уже не было. Нас встретил остывший ужин, и мы жадно накинулись на него, даже не пытаясь разогреть. Добычи вот только не принесли, и спор решили перенести уже на завтра. А сегодня нас ждала купальня и гостеприимное супружеское ложе.

   - А, ну, его, весь этот спор.

   Мы на охоте будем вместе.

   - Согласна, вместе интересней.

   Но есть сомненья у меня,

   Когда пойдем и ты, и я,

   мы что-нибудь вдвоем добудем?

   - Быть может, об охоте не забудем.

   - Вирея нас убьет.

   - Или самих зажарит.

   Мы рассмеялись. Арман осторожно погладил меня по лицу, заглянул в глаза и прошептал.

   - Счастливей нет меня мужчины.

   Моя жена сама Эльмина.

   - Мой муж прекраснейший, Арман,

   Пьяна тобой, ты мой дурман.

   - Люблю тебя, виденье ночи.

   Смотрите же, смотрите, очи.

   Вы не смыкайтесь никогда,

   пред вами Эль, творенья совершенство,

   мое сладчайшее блаженство,

   моя красавица жена.

   - Мой лунный трепет, мой супруг,

   единственный мой добрый друг.

   Нет ничего важней тебя,

   и пусть разверзнется земля,

   тобой дышать не перестану.

   И пусть свидетелями станут: и звезды, небо, и луна.

   Что ты единственный на свете,

   кого я полюбить смогла.

   - Нет сил, чтобы закрыть глаза.

   Когда я сплю, тебя теряю.

   И сон все время подгоняю,

   чтоб вновь почувствовать тебя.

   - В тебе теряю я себя.

   А чтоб найти, не хватит мочи.

   Уснуть не бойся, я с тобой.

   - Ты маленький хранитель мой.

   - Любимый мой, спокойной ночи.

   - Виденье чудное, приятных снов.

   И снова повторять готов.

   И все ж, закрыть глаза нет сил.

   - Меня никто так не любил.

   И не полюбит, никогда.

   Сомкни глаза и засыпай, мой милый,

   с тобою верная жена.

   - Приятных снов.

   - И доброй ночи.

   Утро застало их спящими в объятьях друг друга. Белокожая, почти прозрачная тонкая, изящная рука девушки покоилась на смугловатой широкой груди молодого мужчины, еще более подчеркивая кажущуюся хрупкость девушки. Она прильнула головкой к его плечу и тихо посапывала, вызывая улыбку умиления. Только улыбка играла на губах спящего юноши, накрывшего пальчики юной супруги своей теплой ладонью.

   Больше никто в спальне не улыбался. Лица мужчин, стоявших рядом с ложем были хмуры. Князь Монтери бросил быстрый взгляд на лорда Одариана и успел заметить, как он обнажил клыки, разглядывая спящую дочь и ее человека. Вампир почувствовал напряженный взгляд князя и досадливо поморщился, но кивнул, уговор он помнил.

   Князь вновь посмотрел на спящую пару, еще не знавшую, что через мгновение начнется их самый страшный кошмар, и понимал, что этого ему сын уже никогда не простит. И, возможно, старый Монтери уже жалел о договоре с вампиром, составленном в запале, только изменить уже ничего было нельзя. Противостоять пяти вампирам даже десять человек не могли, и князь кивнул одному из своих людей, чтобы он забрал меч Армана, висевший в изголовье кровати.

   - Прости, сынок, - прошептал князь и тряхнул сына за плечо.

   Веки Армана дрогнули, он непонимающе посмотрел на незваных гостей и резко сел, разбудив свою супругу. Рука юноши метнулась к изголовью кровати, но схватила лишь пустоту. Он увидел, как один из воинов-людей отходит с его мечом и стремительно обернулся к отцу.

   - Отец, ты сына предал...

   Потрясенно прошептал он, но сразу же, прикрыв собой Эль, сжавшуюся в испуганный комочек, взглянул в глаза вампира.

   - Она моя жена!

   Венчала нас по всем законам вашим

   сама Кровавая Луна.

   Эльмину не отдам!

   - Арман! Вяжите.

   Князь дал отмашку и вышел из спальни, придерживаясь за грудь. Он слышал рычание сопротивляющегося сына, слышал шум драки и вскрик девушки. И ее горестный стон разбился душу князя на множество осколков.

   - Арман, спаси!

   - Я за тобой приду, Эльмина!

   - Люблю тебя.

   - А я тебя, и не оставлю никогда.

   - Забудь, тебе она не пара.

   Холодно отозвался лорд Одариан и выволок упирающуюся дочь из спальни. Князь обернулся и поймал умоляющий взгляд невестки.