Вечер был слякотным и ненастным. Гнусно моросил дождь. Прохожих на улице было немного. Да и те, пробегая быстрой рысцой, прятались под зонтами, пытаясь побыстрей укрыться от ненастья. Ведь как хорошо скорей оказаться дома, снять мокрую одежду, всунуть ноги в домашние тапочки и с горячим чаем усесться перед телевизором!

У подъезда пятиэтажного дома в Марьиной Роще резко притормозил пикап с тонированными стеклами, подняв каскад брызг из глубокой лужи. Из него вышли трое парней в темных длинных плащах с поднятыми воротниками, в руках у каждого была спортивная сумка. Они быстрым шагом направились ко входу.

Пикап сразу тронулся с места и завернул за угол дома.

Мало кто мог услышать глухие выстрелы, легкими хлопками прозвучавшие на третьем этаже. Через несколько минут из подъезда вышли двое в низко надвинутых на глаза кепках и быстро удалились за угол. Вскоре появился третий и обогнул дом с противоположной стороны. Больше ничего не нарушало спокойствие в этом квартале.

Но только в этом квартале. Только в этом районе.

В другом конце города, на Каширском шоссе, в районе Кольцевой дороги, к четырехэтажному дому подкатил такой же зловеще темный джип «Тойота-Ленд-Крузер». Из него вышли четыре крупных парня, обогнув здание, они прошли в невысокие ворота и направились ко входу с надписью «Сауна. Бильярд».

В руках они держали кожаные саквояжи и черный полиэтиленовый мешок. Подойдя к двери и убедившись, что она заперта, один из «гостей» мощным ударом ноги выбил эту непрочную преграду

Неизвестные молниеносно просочились вовнутрь, на ходу извлекая из сумок короткоствольные карабины с глушителями. Вновь прозвучали одиночные выстрелы.

Неизвестные прошли через бильярдную, оставив там трупы любителей бильярда, и вошли в комнату отдыха, где методично расстреляли полуголых мужиков в простынях, которые до этого поглощали пиво с креветками. Несколько своих мишеней они обнаружили в парной и бассейне.

Для уверенности «гости» сделали повторный обход, подарив каждой мишени по контрольному выстрелу в голову.

Когда зачистка была завершена, все стрелки, бросив оружие и не оставляя следов, стремительно покинули утопающее в крови злачное заведение банного типа.

Несколько часов спустя к воротам одной из подмосковных дач подъехала пара иномарок. Два дюжих бритоголовых молодца выволокли из одной машины бледного, еле стоящего на ногах человека. Позвонив по домофону, они услышали из него хриплый, прокуренный голос:

— Кого еще черт принес?

— Ты сам черт. Прыщ, открывай, быстро. Это я, Мустафа, нужно к старшому.

— Боря, он сейчас занят.

— Я же сказал, это очень срочно. Ты че, не понял? Резко открывай.

Замок щелкнул, и прибывшие втянули еле живого человека во двор.

Внутренний телефон издал музыкальную трель. Здоровенный верзила с совершенно лысой головой, за которую, видно, и получил свою кличку Череп, оторвался от пышногрудой блондинки и снял трубку.

— Ээ… Прыщ, бля, я же сказал, меня не тревожить.

— Тут Боря Мустафа подъехал, кричит, что очень срочно. Рвется к тебе. Фраера какого-то приволок.

— Ладно, впусти, — и, повернувшись к блондинке, прохрипел: — Сквозани в другую комнату. Как освобожусь — позову.

Та, не сказав ни слова, закуталась в простыню и выскользнула в дверь. Сразу после ее ухода в комнату ворвался Мустафа — черноволосый крепыш с раскосыми глазами, получивший свое прозвище за восточную внешность. Он протолкнул вперед дрожащего человека.

— Кранты, Череп! Беда! Большие проблемы у нас, — затараторил Мустафа.

— Подожди. Не трещи так быстро. Говори толком. Это что еще с тобой за Дед Мороз?

— Это банщик из сауны на Каширке. Стрельба там была. Восьмерых наших замочили. Рыжего и его пацанов.

— Кто? — взревел Череп.

— Хрен его знает! Ворвались неизвестные и всех завалили. Одного банщика в живых оставили и вот что ему в руки всучили, — с этими словами он поставил на стол полиэтиленовую сумку.

— И что там? Вытряхни! — приказал Череп. Мустафа потянул за концы пакета, и оттуда на стол выкатилась голова с открытыми, выпученными глазами. Она была покрыта запекшейся кровью, а в плотно сжатые зубы была вставлена игральная карта. Крестовый туз.

Голову Череп сразу узнал. Это была голова Гены Рыжего. На его лице застыл панический ужас. Череп оторопело уставился на мертвую голову. Потом молча вырвал из ее зубов крестового туза и тупо уставился на него. Что это означает? Привет от крестовой масти или то, что на нем поставили крест?

— Что там произошло? — через некоторое время обратился он к банщику.

— Там… Это… Они…— еле выдавил из себя мертвенно-бледный человек, потом напрягся и сбивчиво продолжил: — У них были стволы с глушителями… Они всех перестреляли… Все очень быстро произошло. Очень быстро. Я ничего не успел понять. Все были уже мертвы… Крови… Столько крови… — Голос его опять сорвался.

— Лица разглядел?

— Они в масках были.

— Что дальше?

— Дальше. Один из них подошел ко мне, всучил мне в руки сумку с этим… — Он дрожащим пальцем указал на отрезанную голову и запнулся.

— Дальше! — приказал Антон Череп.

— Он сказал: «Передай привет Черепу, скажи, что это премия за выполненную работу». И еще сказал, что времени у Черепа мало осталось и чтобы он попытался успеть замолить свои гнусные грехи.

Возникла долгая напряженная пауза. Мертвые, тусклые глаза Гены Рыжего бездумно смотрели на окружающих. В них отражались удивление и панический страх.

— Да, — задумался Череп. — Что скажешь на это, Мустафа?

— Что я скажу? — растерянно опустил глаза вниз Боря. — По-моему, Череп, нам объявили войну. И я думаю, в натуре, это очень серьезно. Очень серьезно. Только кто это может быть?

— Кто! Кто! А как ты сам думаешь? — с мрачным видом проговорил Череп и кинул на стол перед Мустафой карту крестового туза.

За год до происходящих событий.

В Москве, как стихийное бедствие, как смертельная эпидемия появилась многочисленная Новокурданская группировка.

Ее непререкаемым лидером являлся Антон Шабалов, носивший мрачную кличку Череп. Когда-то он работал оперуполномоченным в новокурданском Управлении внутренних дел. Но за чрезмерную жестокость и садистские наклонности при исполнении служебных обязанностей был с треском уволен из органов.

После увольнения, не долго раздумывая, а точнее, не раздумывая вовсе, он сделал решительный шаг в сторону глухого криминала.

Будучи человеком амбициозным и считая себя на голову выше всех остальных людей, бывший старлей начал целенаправленно проламывать себе дорогу по выбранному пути. Являясь натурой хладнокровной и маниакально кровожадной, он шел напролом, буквально по трупам, в прямом и переносном смысле.

Шабалов многие годы посвятил спорту и в напряженном труде получил звание мастера спорта по вольной борьбе. Свою бригаду он начал сколачивать исключительно из молодых спортсменов, ранее не судимых, а также из бывших сотрудников правоохранительных органов. В его банде царила жесткая дисциплина, основанная на страхе. Человек, попавший в банду Черепа, мог покинуть ее только в виде трупа. Альтернативы не было. В бригаде безраздельно господствовал культ личности главаря. Любое мало-мальское ослушание подавлялось безжалостно, с молниеносной быстротой. Череп не доверял никому, даже своему близкому окружению.

Тщательно продуманными интригами Антон Шабалов технично замыкал управление всей преступной группы на себе.

В середине девяностых Череп перебросил все свое бандформирование из Новокурданска в столицу. В Новокурданске за ним тянулся длинный шлейф многочисленных убийств, да и провинциальные масштабы стали для него чересчур маловаты.

Его честолюбивые планы рисовали глобальные перспективы. Он мечтал ни много ни мало — подчинить себе весь криминальный мир Москвы. Обосновавшись в столице, Череп заявил о себе серией громких дел. Он был далек от всякого рода «понятий» и уповал на безрассудную силу и жестокость.