– Билли! – он нерешительно шагнул вперед и прислушался. Изнутри послышались тихие всхлипы.

– Билли! – во весь голос заорал Дуг и принялся лихорадочно шарить по стене в поисках какой-нибудь доски, которую можно было бы выломать и проникнуть внутрь, но строители работали на совесть, ничего не урчало, ничего нельзя было оторвать. В отчаянье он ухватился руками за крышу и попробовал подтянуться.

Отсутствие маломальской физической формы тут же дало о себе знать. Кости затрещали, мышцы пронзила боль. Под рукой хрустнула щепка, палец напоролся на гвоздь, но Дуг, упираясь ногами в стену, все-таки вытолкнул тело вверх и перевалился на крышу.

Рядом зияла открытая крышка люка. Заглянув внутрь и ничего не увидев. Дуг спрыгнул вниз. Всхлипы стали громче.

– Билли! – воскликнул он, озираясь.

В темном углу, скрючившись, как зародыш, поджав коленки к самому подбородку, лежал его сын.

Без штанов. Порванная рубашка была покрыта какими-то пятнами. В лице – ни кровинки.

– Билли! – Упав на колени. Дуг прижал к себе сына. В глазах потемнело. Ярость, страх и боль слились в одно неразделимое всепоглощающее чувство ненависти. Слезы неудержимо текли по щекам.

– Нет, – едва слышно произнес Билли. – Нет. Нет. Нет. Нет...

Дуг слегка отстранился, не выпуская сына из рук. Лицо мальчика было искажено от ужаса, – Нет. Нет. Нет. Нет...

На полу валялось испачканное подвенечное платье.

И окровавленные трусики.

И несколько бандеролей и конвертов с почтовыми штемпелями.

У Дуга перехватило дыхание, словно от удара под ложечку.

Блуждающий взгляд сына на мгновение сфокусировался.

– Я не надену! – вскрикнул он. – Я не дамся!

Тело мальчика передернуло судорогой.

Дуг прижал его к себе. Только сейчас он заметил, что Билли сильно лихорадит Усилием воли он постарался взять себя в руки, рассуждать логически, хотя переполняющее чувство ненависти затуманивало сознание. Дуг встал и собрался взять Билли на руки, но заметил уголок белого конверта, торчащий из складок одежды. Потянувшись, он вытащил конверт, увидел, что тот адресован ему, и одним движением вскрыл. На белом листе бумаги было написано всего пять слов с восклицательным знаком:

ТВОЯ ЖЕНА МНЕ ТОЖЕ НРАВИТСЯ!

– Нет! – издал дикий вопль Дуг. Вопль, адресованный в пустоту.

– Нет! – эхом откликнулся Билли. – Нет?

Нет? Нет! Нет!..

Не теряя времени. Дуг подхватил сына.

Всплеск адреналина придал ему сил. Одним движением он вытолкнул обмякшее тело ни крышу, затем выбрался сам. Мышцы сводило болью, внутри все горело, но он заставил себя спокойно спуститься вниз. Ребенка надо нести домой. Надо возвращаться к Тритии.

Трития положила телефонную трубку и почувствовала, что ладони вспотели от страха.

Она решила сходить на кухню и выпить стакан воды. На столике рядом с микроволновкой лежал конверт. Нахмурившись, она взяла его в руки. Кажется, раньше его тут не было. Сегодня в почтовый ящик она не заглядывала, равно как и Билли с Дугом, – в этом можно не сомневаться. Письмо было адресовано ей. Адрес отправителя не указан.

«Опять начинается, – подумала Триш. – А тут еще Билли пропал куда-то». Но она заставила себя отбросить эту мысль, вскрыла конверт и достала листок бумаги.

Я В СПАЛЬНЕ

Ее словно огрели дубиной.

Он вернулся. Это не кончилось.

Он вернулся и теперь принялся за нее.

Трития на ощупь выдвинула ящик посудного шкафа, вытащила искривленный нож, крепко зажала его в кулаке и, выставив руку вперед, медленно двинулась в спальню. Она отдавала себе отчет, что драться с почтальоном – полная глупость и идиотизм, что надо бежать отсюда куда глаза глядят, бежать к соседям, вызывать полицию, но он зашел слишком далеко. Она исчерпала запасы терпения. Будь она проклята, если позволит ему и далее терроризировать ее семью.

Если он здесь, она его убьет.

Она перережет его поганую глотку.

В спальне его не оказалось. Выставив перед собой нож и приготовившись в любую секунду нанести удар, она проверила шкаф, заглянула под кровать. Ничего. Триш сунула голову в ванную комнату. Все чисто. На кухне и в холле его тоже не было.

Значит, остался второй этаж.

Ей показалось, что наверху поскрипывают половицы.

«Беги! – вопил внутренний голос, управляемый разумом. – Беги отсюда немедленно!» Но она только крепче сжала нож в кулаке и начала подниматься по лестнице. Была середина дня, но единственного маленького окна в комнате Билли явно не хватало, чтобы осветить всю комнату, и верхние ступеньки тонули в полумраке.

Триш поднималась тихо, как только могла.

Пальцы, обхватившие рукоятку ножа, побелели от напряжения. Она почти уже достигла цели и пригнулась, чтобы почтальон раньше времени не увидел ее голову над уровнем пола, когда нога попала на расшатанную ступеньку. Лестница громко скрипнула. Триш замерла, не решаясь вздохнуть, но сверху не донеслось ни малейшего звука. Выставив вперед нож, она рывком преодолела последние пять ступенек, готовая ринуться в бой.

Комната Билли была пуста.

Не выпуская ножа из рук, она быстро проверила платяной шкаф. Никого.

Почтальон исчез.

Триш спустилась вниз и выглянула на улицу из окна гостиной, но тишину и покой семейных владений нарушала только склока двух голубых соек. Она еще раз проверила входную дверь, потом сходила проверить дверь черного хода, но обе были закрыты, и Триш позволила себе немного расслабиться.

От пережитого напряжения мочевой пузырь переполнился. Пришлось отправиться в ванную комнату. Однако нож она по-прежнему крепко держала в руке, поскольку не исключала, что во время перемещений по дому и разглядывания окружающей территории могла пропустить его. Не исключено, что почтальон прятался, например, за деревом, а в данный момент подкарауливает ее снаружи, подслушивая за дверью и выжидая удачный момент, когда она окажется в достаточно уязвимой позиции.

Не закрывая дверь ванной комнаты, Триш быстро спустила трусики и присела на унитаз.

Из-за душевой занавески вышел почтальон.

Она непроизвольно вскрикнула, выронила нож, но моментально нагнулась, чтобы подхватить его с пола. Однако нога в начищенном черном ботинке уже наступила на лезвие. Почтальон как всегда был в своей тщательно отутюженной синей униформе. Прямо перед своим лицом Триш увидела вздувшийся бугор на его брюках ниже живота. Прикрывая одной рукой свое обнаженное причинное место, она попыталась другой оттолкнуть его прочь. Пальцы заметно дрожали.

При этом она не переставала орать, но почтальон, судя по всему, совершенно не обращал на это внимания.

– Какая шерстка! – ухмыльнулся он. Непристойность этого выражения в сочетании с безупречно ровной интонацией испугали Триш гораздо сильнее, чем если бы он просто попытался напасть и овладеть ею.

Черт побери, как она могла не проверить за занавеской?!

Он нагнулся, чтобы поднять нож. В то же мгновение Триш пулей вылетела из ванной. В тесном пространстве перед дверным проемом она врезалась в почтальона и на какое-то тошнотворное мгновение почувствовала голой кожей его затвердевшую плоть. Но в следующую секунду она уже очутилась в спальне, захлопнула за собой дверь навалилась на нее всем телом и целую вечность, наверное, возилась с защелкой замка. Глаза лихорадочно обшаривали помещение в поисках какого-нибудь оружия.

За дверью послышался звон упавшего ножа.

Очевидно, убивать ее он не собирается.

В таком случае, что ему нужно?

Упираясь плечом в дверь, Триш непроизвольно испустила отчаянный вопль. Она была слишком напугана, чтобы броситься к телефону, стоящему в противоположном углу. Дешевый дверной замок казался слишком хлипким, и если она оставит дверь хотя бы на секунду, он ворвется внутрь.

Внутрь.

Она закрыла глаза, стараясь не потерять сознание от страха.

– Убирайся из моего дома! – приказала она, но дрогнувший голос выдал ее слабость, – Убирайся сию же секунду!