— Из Карабчанки?

— Да. Тоже записывали, как эта чернявая.

— О чем же они расспрашивали? — заволновался Гера.

— Да про Бондаря же.

Еще лучше! Значит, и в Карабчанке ищут Степана Бондаря.

— А вы сами-то что-нибудь слышали о нем? — спросила Муврикова у Степана Карповича.

— А как же, слышал. Меня даже еще в те годы спутали с ним один раз. За него приняли, как вот вы сейчас.

— Партизаны?

— Ну да. Пришли связные из другого отряда и говорят: где тут Степан Бондарь, он звал нас. Их ко мне, а я говорю: никого я не звал. Выяснили что к чему. Бондарь-то в другом отряде в то время находился.

— И вы его видели?

— Не приходилось.

— Говорят, он всюду бывал, — сказала Гутя. — И всегда важные указания, приказы привозил. Из главного штаба, что ли? Так нам дедушка Кондрат сказал в Красногорийском.

— Знаю Кондрата, — кивнул Степан Карпович. — Ничего он парняга был только путаник хороший. И сейчас путаником остался. Не мог он видеть Бондаря, потому как Бондарь везде бывал, это верно, да никому не объявлялся, никто его и не видел.

— Да что он, волшебник, что ли? — удивилась Райка.

— Или в шапке-невидимке ходил? — сострил Швидько.

— Как хотите гадайте. Был он и не было его.

— Легенда? — спросила Лидия Егоровна.

— Как хотите гадайте, — повторил Степан Карпович. — А Кондрат его не мог видеть, путаник.

— Да вы не так меня поняли, — пояснила Гутя. — Дедушка Кондрат его тоже не видел. Он сказал только, как и вы говорите, что Бондарь везде бывал.

— А-а-а, ну то-то. А все равно путаник Кондрат! Когда нас собирали на вечер красно-зеленых, уточнить кое-что, так Кондрат сказал, будто наступление на Чистый Ключ мы в двадцатом году вели на пасху. А какая тебе пасха, если блины ели? На масленку это было, а он, путаник, видно, во сне куличи ел, вот ему и пасха, — засмеялся. Степан Карпович, довольный своей шуткой.

И ребята смеялись вместе со старым партизаном над путаником дедом Кондратом, только Гера все думал: «Степан Бондарев не Степан Бондарь! Что же теперь делать дальше?»

— Слушай, Гера, — зашептала Гутя, — Карабчанка-то рядом! — Она больше ничего не сказала, но Гера понял. Если в Карабчанке есть ребята, которые интересуются запиской из музея, а Карабчанка рядом…

— Идем! — Гера схватил Гутю за руку и потащил к учительнице. — Лидия Егоровна, — начали они оба сразу. — А как бы нам съездить в Карабчанку? — Они спросили очень серьезно, как будто это было совсем не трудно сделать им. И учительница посмотрела на них тоже серьезно и сказала:

— Ну что же. У моря нам осталось провести еще три дня. Думаю, что за эти дни мы сумеем сделать разведку в Карабчанку. А главным разведчиком назначаю Семена — записывайтесь под его командование.

— Есть записываться! — в один голос закричали Гера и Гутя и побежали сообщать новость Семену. — Собираться долго не будем, — договаривался Гера с Гулей. — Завтра и поедем, верно?

— Конечно, — подтвердила она.

Только из этого плана у них ничего не вышло: они не смогли попасть в Карабчанку ни завтра, ни послезавтра…

Когда Гера утром выглянул из палатки, то увидел, что погода испортилась. Правда, косматые тучи ходили над горами и накануне. Над вершиной Хазаровского перевала даже гремел гром и сверкала молния. Но гроза не спускалась к морю, и над Новоматвеевкой, над туристским островом, все дни сияло солнце.

А сегодня тучи сползли ниже. Они совсем прикрыли Хазаровский перевал, и рваные их клочья висели уже над крайними домиками селения. Необычно сурово выглядело и море: оно недовольно рокотало и пенилось.

На острове было еще безлюдно — спали в наглухо застегнутых палатках туристы, дотлевали забытые после ночи седые костры. Лишь кое-где копошились повара.

Солнце все-таки пробило тучи. И, словно вспугнутый его лучами, заскользил прочь туман, теряя на лету невесомые обрывки. Но во время завтрака стал накрапывать дождь. А над горами он шел уже вовсю — там опять гремел гром и сверкала молния. Тучи наплывали и из-за моря. Солнце снова скрылось.

— В дождик самая рыбалка! — объявил Дроздик и храбро уселся мокнуть на берегу с удочками, тут же, около лагерной стоянки. Однако большинство ребят, позавтракав, предпочли забраться в палатки. Намеченные дела срывались. Лидия Егоровна, взяв трех человек, ушла в магазин за продуктами.

Гера надеялся, что погода наладится и тогда он подойдет к Семену и скажет: «Поехали в Карабчанку». Но с каждой минутой становилось мрачнее. Тучи шли, как по конвейеру. Похожие одна на другую, они непрерывно плыли над горами.

— Вот тебе и съездили, — проворчал Гера, когда по туго натянутому брезенту не на шутку забарабанили капли дождя. И зашумели, зашевелились ивы у реки, обнажая серебристую изнанку листьев.

В этот миг и раздался испуганный голос Дроздика:

— Полундра! Тонем!

Гера выскочил из палатки. Высыпали все ребята из всех палаток, какие были на острове. И засуетились, оттаскивая вещи, оставленные у воды. Вода в реке стремительно, прямо на глазах, прибывала. Она поднималась быстрее, чем в ванне, когда откроешь все краны на полную мощность. С противоположной стороны речки закричала живущая там и сейчас выбежавшая из невидимого за деревьями домика женщина:

— Уходите скорее с острова, уходите, а то зальет! Гера вспомнил, как об этом же говорил ему Степан Карпович. Заволновались всерьез и все туристы-соседи на своих участках. К лагерю торопливо подходила Лидия Егоровна с ребятами, нагруженными продуктами. Издали прокричала:

— Скорее, скорее сворачивайте палатки!

— Аврал! — завопил Швидько и обрушил палатку, выбив передний столбик.

— Стойте! — послышался опять голос Дроздика. На этот раз он был спокойнее. — Вода остановилась.

Все столпились у берега. Мутная, грязная вода захлестывала землю, подступая к самым ногам. Разбухшая, неспокойная после ливня в горах, река рвалась к морю, волоча за собой палки, щепки, старые листья, выхваченные из прибрежных зарослей и коряг. Да и сами коряги, сдвинутые с места, плыли мимо, черные, тяжелые, как подводные лодки, у которых видна только омываемая волнами верхняя палуба. Словно обессилев, разбушевавшаяся река вдруг начала утихать: спадал уровень воды, опять обнажились затопленные у самого берега кусты с налипшими на них длинными водорослями.

— Попробуем пообедать, — сказала учительница. — Но глаз с воды не спускать!

Соседи-туристы тоже обедали. Тревога на острове схлынула.

Серега разворчался на Толстого Макса: поспешил сломать палатку, а теперь вот ставь ее заново. Она лежала сиротливым бугром, возле нее на мокрой траве валялись ребячьи рюкзаки.

Но ставить палатку не пришлось.

— Смотри, что делается над горами, — сказала Лидия Егоровна Семену. — Дождь не прекращается. Возьми несколько человек и разведай на том берегу место повыше, будем перебираться.

— Я с тобой! — попросился Гера.

— И я, — сказал Серега. Подскочил и Швидько.

Стало вдруг темно. Тучи с гор и с моря сплошным шатром закрыли небо, надвинулись и на остров. Свинцово-сизое море с тяжелым гулом набегало на берег. Ветер раскачивал висячий мост, будто качели. Гера обеими руками хватался за проволочные перила и два раза чуть не полетел вниз. Когда перебрались с острова и побежали в гору, Швидько показал рукой вперед: «Смотрите!» Серый полог дождя плотно занавесил впереди даже самые близкие предметы — и деревья, и стоящие за ними здания.

— Назад! — крикнул Семен.

Разведывать было поздно, надо, не теряя времени, сниматься с острова. На острове уже укладывались, свертывали палатки. Тут и хлынул дождь. Настоящий водопад! Над головой трещало, сверкало, ветер рвал деревья. С вещами еле перешли мост. Порывы ветра сбивали с ног. Море, скрытое за пеленой дождя, угрожающе рычало, а под ногами, под редким настилом из досок, ярилась и бушевала пучина. Невозможно было ничего разглядеть и на берегу, все окуталось толстым слоем падающей с неба воды. Конечно, давно все были насквозь мокрые. Гера хотел свернуть на тропинку, куда побежал Семен с ребятами, но Лидия Егоровна крикнула: «Сюда!» Она направлялась к веранде какой-то кафе-столовой.