Коридор, начинавшийся в дальнем конце Белого Зала, располагался почти напротив входного и уходил в глубину пещеры в том же направлении. Входное отверстие в эту осевую галерею напоминало довольно симметричный овал с заостренным нижним краем. Для Эйлы, которая не раз принимала роды и осматривала многих женщин, это отверстие показалось удивительным воплощением женского материнского органа. Ей невольно вспомнилась скругленная верхняя часть родового канала, который сужался в анальной области. Видимо, именно это имела в виду Зеландони, упомянув Чрево Матери, хотя, в общем-то, любая пещера считалась входом в Ее Чрево.

Войдя в этот коридор, исследователи сразу обнаружили, что он довольно узок и труден для продвижения, хотя в верхней его части белые стены слегка расходились и завершались высоким сводчатым потолком. Длина его была примерно такой же, как у входного коридора. В конце, стены расступились, оставив в середине каменный столб, который, казалось, подпирал потолок, но на самом деле он не доходил до пола более чем на двадцать дюймов. Коридор обходил справа этот большой каменный палец, потом резко заворачивал налево и через несколько футов заканчивался тупиком.

Около колонны пол ступенчато опускался фута на три, и этой нижний уровень сохранялся примерно на протяжении десяти футов. Это было практически единственное более или менее удобное место для того, чтобы постоять или посидеть. Улучив момент, Эйла присела, чтобы посмотреть на колонну под другим углом зрения. Она заметила, что под этим выросшим на потолке каменным пальцем легко можно что-то спрятать. И также обнаружила маленькую нишу в противоположной стене, напротив столба, в которой можно было бы хранить какие-то вещи. Она подумала, что в следующий раз захватит сюда какую-нибудь подстилку или просто охапку травы для утепления холодного пола.

Вернувшись в Белый Зал, исследователи посмотрели в сторону еще одного отверстия, находившегося немного правее, но за ним начинался низкий туннель, по которому можно было пролезть лишь ползком, и на дне его поблескивала вода. Было решено отложить его исследование до следующего раза.

Когда все направились к выходу из пещеры, Волк побежал вперед вместе с Джондаларом и двумя вождями, Джохарраном и Тормаденом. А Джоконол шел сзади рядом с Эйлой и остановил ее вопросом:

— Это ты попросила Зеландони пригласить меня?

— Я подумала, что ты непременно должен увидеть эту пещеру, вспомнив твои творения в галерее Родниковой Скалы, — сказала она, — или ее лучше назвать Вертепом Дони.

— Так же как и Родниковый Вертеп. Когда ей присвоят особое имя, то жрецы будут называть ее вертепом, но пока это просто пещера. Спасибо, что пригласила меня сюда, Эйла. Я никогда не видел более красивого зала. Просто потрясающе, — сказал Джоконол.

— Да, я тоже потрясена. Но интересно, как же эта пещера будет называться? Кто будет выбирать название? — спросила Эйла.

— Все произойдет само собой. Рассказывая о ней, люди начнут описывать ее особенности и чувства, которые она вызывает, и в итоге сложится общепринятое название. А как бы ты назвала ее, если бы стала рассказывать о ней кому-то? — спросил Джоконол.

— Ну, я не знаю точно, может, пещера с белым залом, — сказала Эйла.

— По-моему, что-то в этом роде и получится, по крайней мере таким будет одно из названий, но мы еще многого не знаем о ней, и, кроме того, Совет жрецов даст ей особое название, — заметил Джоконол.

Эйла и Джоконол последними покинули пещеру. После пещерного мрака, освещаемого лишь несколькими факелами, солнечные лучи казались просто ослепительными. Когда глаза привыкли к свету, она с удивлением увидела, что ее поджидает Мартона вместе с Джондаларом и Волком.

— Тормаден пригласил нас на ужин, — сказала Мартона. — Он поспешил вперед, чтобы предупредить своих о том, что пригласил нас. На самом деле он пригласил тебя, но потом попросил прийти меня и всю вашу исследовательскую группу. Включая и тебя, Джоконол. У остальных сейчас много других дел, большинство людей обычно очень заняты во время Летних Сходов.

— А почему бы нам всем вместе не пойти прямо в наш лагерь? — сказала Эйла. — У нас тоже готовится особая трапеза, а я еще даже палец о палец не ударила.

— Во-первых, если вождь принимающей Пещеры Летнего Схода приглашает кого-то на трапезу, то невежливо отказываться от такого приглашения без крайне уважительной причины.

— А с чего это он надумал пригласить меня?

— Ну не каждый же день, Эйла, люди находят подобные пещеры. Все мы очень взволнованны, — заметила Мартона. — И поскольку такая святыня находится на территории Девятнадцатой Пещеры, то статус ее хранителей явно повысится.

— А ты привлечешь к себе еще больше внимания, — вздохнул Джондалар.

— Внимания мне и так оказывают слишком много, — сказала она. — Я вовсе не хочу привлекать его. Я хочу лишь стать твоей женой, родить ребенка и жить как все остальные люди.

Джондалар улыбнулся и обнял ее за плечи.

— Потерпи немного, — сказал он. — Ты пока еще новенькая. Постепенно люди привыкнут к тебе и успокоятся.

— Что верно, то верно, интерес поутихнет, но ты же понимаешь, что никогда не будешь такой, как все остальные. Для начала все остальные не водят дружбу с парой лошадей и волком, — сказала Мартона, с усмешкой поглядывая на этого крупного хищника.

— Ты уверена, Мардена, что они знают о нашем приходе? — спросила пожилая женщина, осторожно переходя через мелкий ручей, бегущий к Реке.

— Она пригласила нас, мама. Она просила прийти и разделить с ними утреннюю трапезу. Правда ведь, Ланидар?

— Да, бабушка, она сама пригласила нас всех, — подтвердил мальчик.

— Почему они разбили лагерь так далеко? — спросила бабушка.

— Не знаю, мама. Почему бы тебе не спросить их самих об этом, когда мы придем, — сказала Мардена.

— Конечно, у них самая большая Пещера, и им требуется много места, — сказала женщина. — А большинство Пещер пришло пораньше и заняло более удобные места.

— Я думаю, они выбрали эту окраину из-за лошадей, — сказал Ланидар. — Их надо держать в специальном месте, чтобы люди не приняли их за обычных лошадей, на которых можно охотиться. Они могут стать легкой добычей, потому что не убегают от людей.

— Все только говорят о них, но нас не было здесь, когда они прибыли. Неужели эти лошади действительно позволяют кому-то сидеть на своих спинах? — спросила пожилая женщина. — И вообще, кому может прийти в голову залезть на спину лошади?

— Я пока не знаю, но не сомневаюсь, что кому-то пришло, — сказал Ланидар. — Эти лошади позволили мне погладить их. Я погладил жеребца, а кобыла подошла и тоже подставила мне свой бок. Они ели морковку из моих рук, из обеих рук. Она сказала, чтобы я покормил их одновременно, иначе они будут завидовать друг другу. Она сказала, что кобыла — мать этого жеребца и может приказать ему делать то, что она захочет.

Когда они подошли к лагерной стоянке и увидели множество людей, оживленно беседующих около вытянутого кухонного очага, Мардена замедлила шаги и озабоченно нахмурилась. Да, здесь и правда целая толпа. Может, она ошиблась, и их никто не ждет?

— А вот и вы наконец! Мы уже заждались вас.

Две женщины и мальчик обернулись на звук этого голоса и увидели высокую миловидную девушку.

— Вы, наверное, не помните меня. Я Фолара, дочь Мартоны.

— И верно, ты похожа на нее, — заметила пожилая женщина.

— По-моему, мне следует приветствовать вас по всей форме, поскольку я первая увидела вас. — Она протянула руки пожилой женщине. Мардена смотрела, как ее мать, сделав шаг вперед, взяла руки девушки в свои. — Я Фолара из Девятой Пещеры Зеландонии, Благословенная Дони, дочь Мартоны, бывшего вождя Девятой Пещеры Зеландонии, дочь очага Вилломара, Торгового Мастера Зеландонии, сестра Джохаррана, вождя Девятой Пещеры Зеландонии, сестра Джондалара, Кремневого Мастера, Вернувшегося Путешественника из Девятой Пещеры Зеландонии, который скоро станет мужем Эйлы из Девятой Пещеры Зеландонии. А у нее есть множество разных покровителей и родственных связей, но одно из них мне нравится больше всего — Подруга лошадей и Волка. Именем Дони, Великой Земной Матери, я приветствую вас в лагере Девятой Пещеры.