Большинство людей с радостью наблюдали за этими избранными парами со связанными запястьями, которые взяли на себя семейные обязательства, но некоторые испытывали совершенно иные чувства. Среди последних выделялась красивая блондинка с очень белой кожей и серыми глазами, которые сейчас казались почти черными. Многие мужчины с одобрением поглядывали на Марону, пока не замечали ее отталкивающего взгляда, но она этого не знала.

Марона уж точно не встретила одобрительной улыбкой союз этой прекрасной пары. Взгляд ее горел чистой ненавистью, когда она смотрела на эту чужеземку и мужчину, который мог бы стать ее мужем. В тот год, когда их пара должна была стать центром всеобщего внимания, он отправился в какое-то Путешествие, бросив ее в затруднительном положении. Хуже того, в тот же год все внимание отвлекла на себя его сводная сестра, заявившаяся на их Летний Сход, эта странная черноволосая красавица, которая теперь собиралась соединиться с самым уродливым человеком, которого только можно себе вообразить. Конечно, она нашла достаточно приличного мужчину и соединилась с ним тем же летом, но ему было далеко до Джондалара, всеобщего любимца, который должен был бы стать ее мужем. Спустя пару лет они оба с удовольствием разрезали брачный узел. Но тот Летний Сход казался Мароне самым ужасным, пока она не дожила до нынешнего года.

В этом году Джондалар наконец вернулся, но привел с собой какую-то редкостную иноземку, которая окружила себя животными и даже осмелилась расхаживать в нижнем мальчиковом белье. И вот теперь их союз одобрен, да вдобавок она уже беременна, Мать уже одарила ее новой жизнью. Все это ужасно несправедливо. И где только она раздобыла такой наряд, выставляющий напоказ ее груди? Марона не раздумывая принарядилась бы так же, если бы первая придумала такой фасончик, но теперь уже никогда не сможет себе этого позволить, даже если все другие женщины будут щеголять в подобных туниках, а они, естественно, будут. "Подождите, придет и мой день, — сказала себе Марона. — Когда-нибудь я сумею удивить их. Однажды он еще пожалеет, они оба пожалеют. И довольно скоро".

Не слишком обрадовался этому союзу и Ларамар, он просто не любил их обоих. Джондалар всегда смотрел на него с презрением, даже употребляя его березовицу, а эта женщина, Эйла, с ее волком, устроила целую историю из-за младшей дочери Тремеды и оказала какое-то удивительное воздействие на Ланогу. С тех пор Ланога стала вдвое реже кормить его. Вместо этого она общается с другими женщинами и носится с Лоралой, словно она ее дочь, а ведь она пока еще даже не женщина, но ее везде принимают. Может, даже она скоро станет вполне привлекательной девушкой, гораздо симпатичнее той старой неряхи, какой стала ее мать. "Я хочу лишь, чтобы эта Эйла держалась подальше от моего дома, — подумал Ларамар и вдруг самодовольно ухмыльнулся, — если только она не хочет поплатиться за свою навязчивость. Интересно, как на нее подействует моя березовица на празднестве Матери? Кто знает? Скоро увидим".

И еще один человек среди зрителей не пожелал бы счастья этой парочке. "Теперь-то меня зовут Мадроман, — думал ученик, — но мне хочется, чтобы они это запомнили, особенно Джондалар. Только поглядите на него, какой самодовольный, вырядился в белую тунику, чтобы покорить всех этих улыбающихся ему новобрачных. Он, конечно, удивился, узнав, что я приобщился к очагу Зеландони. Да, он не ожидал, он даже не думал, что я способен на такое, но я гораздо сообразительнее, чем ему кажется. И я стану Зеландони вопреки этой властной толстухе, которая носится с этой иноземной женщиной, словно она уже Зеландони.

Хотя она красива. И я мог бы найти себе такую же красотку, если бы он не выбил мне зубы. Он набросился на меня как безумный. А ведь я только сказал правду. Он хотел соединиться с Золеной, и она стала бы его женой, если бы я не помешал им. Не надо мне было вмешиваться, и тогда сейчас этот самодовольный наглец жил бы вместе с немолодой толстухой, а не с этой приведенной из дальних краев иноземкой. Она только прикидывается Зеландони. Она еще даже не ученица, и к тому же не умеет правильно говорить. Интересно, много ли женщин сочли бы его красивым, если бы кто-то выбил ему зубы? Интересно было бы узнать. А может, мне и удастся узнать это в скором времени".

И еще одна, четвертая пара глаз также явно неодобрительно взирала на бракосочетание этой избранной пары. Брукевал не мог оторвать взгляд от этой ослепительной женщины с рассыпавшимися по плечам волосами. Она была беременна, и ее прекрасные груди уже наливались материнской спелостью, больше всего на свете ему сейчас хотелось коснуться их, приласкать и припасть к ним губами. Они были так совершенны, и ему казалось, что она похваляется этими совершенными грудями, специально дразнит его их полнотой, их затвердевшими сосками, словно призывающими припасть к ним губами.

"Джондалар будет касаться этих грудей, держать их, прикасаться к ним губами и сосать их, — раздраженно думал Брукевал. — Вечно этот Джондалар, все-то его обожают, ему всегда везет. У него даже мать самая лучшая. Мать Мароны никогда не любила меня, но Мартона всегда оказывалась рядом, когда я уже готов был бежать, куда глаза глядят от такой ужасной жизни. Она всегда разговаривала со мной, объясняла мне что-то, побуждая меня оставаться с ними пока. Она была всегда добра. И Джондалар не так уж плохо относился ко мне, но он просто жалел меня, потому что у меня не было его матери. Теперь его соединили с будущей матерью, женщиной, ослепительной, как сам Бали, великий огненный сын Матери, с прекрасными, наливающимися материнскими соками грудями.

А как она обрадовалась, увидев, что я иду к ней с факелом, чтобы вывести ее из пещеры, и даже сказала, что если бы не было Джондалара, то она могла бы полюбить меня. Но она обманула меня. Когда Джондалар и тот плоскоголовый встретились с ней, то она дала им понять, что считает меня таким же плоскоголовым, как тот урод из Пещеры Ланзадонии. Я даже не представляю, как Даланар мог позволить ему взглянуть на дочь его жены, не говоря уже о том, чтобы сочетаться с ней браком. Это несправедливо. Он выродок, полуживотное-получеловек. Этого не следовало допускать. Джоплая выглядит вполне достойной молодой женщиной, у нее приятный характер, и она всегда хорошо относилась ко мне, но как она могла решиться на брак с этим плоскоголовым? Это неправильно! — мысленно воскликнул Брукевал. — Кто-то должен остановить их. Может быть, именно я должен?.. Если бы Эйла подумала об этом, то поняла бы, что я поступил правильно. Тогда, возможно, она оценила бы меня по достоинству. Интересно, действительно ли она полюбила бы меня, если бы не было Джондалара? Сможет ли она полюбить меня, если с ним что-нибудь случится в скором времени?".

Подойдя к группе новоявленных семейных пар, Эйла и Джондалар увидели, что Левела и Жондекам в знак приветствия протянули им навстречу связанные руки.

— Эйла, я правильно поняла, что Мать уже одарила тебя новой жизнью? — с ходу спросила Левела.

Эйла кивнула, она так разволновалась, что пока не могла говорить.

— О дорогая! Это же чудесно! Почему ты не сказала мне раньше? А Джондалар знал? Какие вы счастливчики! — говорила она, не давая Эйле времени ответить и порываясь обнять ее. Объятия получилось довольно неуклюжим, она просто забыла, что связана с Жондекамом. Вся компания рассмеялась, и Левела приобняла Эйлу за плечи свободной рукой. — И какой у тебя красивый наряд, Эйла. Никогда не видела ничего подобного. Местами на нем нашито так много янтаря и костяных бусин, что кажется, будто он сделан из них. А золотистый оттенок кожи отлично сочетается с отделкой. И мне очень понравилось, что у туники откидывается верхняя часть, ты очень хорошо в нем смотришься, тем более в преддверии материнства. Хотя такая туника, наверное, довольно весомая. Откуда она у тебя? — выплеснув поток эмоций, спросила Левела. Ее бурное оживление вызвало у Эйлы улыбку.